Хозяин стал рассматривать многочисленные печати. Документы в самом деле были выпущены двором Его Величества и действительно свидетельствовали, что он, Симэнь Цин, возводился в чин помощника тысяцкого. Брови Симэня запрыгали от радости, в улыбке расплылось лицо. Он на радостях схватил высочайшее распоряжение и бросился с ним в дальние покои показать У Юэнян и остальным женам.
— Меня возвысил государев наставник! — закричал он. — Отныне я — помощник тысяцкого Его Величества гвардии телохранителей и карателей. У меня чин пятого ранга, а ты отныне — знатная дама и будешь носить регалии знати, разъезжать в украшенном экипаже.
Он упомянул о назначении приказчика У и о Лайбао и продолжал:
— Бессмертный У предсказывал мне износить не одну чиновничью шапку и возвышение до самых облаков. И вот, не прошло и полмесяца, как сбылись оба счастливых предсказания. Сын у меня твердо стоит на ногах. Выйдет три дня, совершим омовение и назовем его Гуаньгэ.[452]
Симэнь Цин показал Юэнян документы. Вошел Лайбао и, отвесив земной поклон хозяйке и остальным, повел разговор с хозяином. Тот наказал ему на другой же день с утра пораньше отнести документы в судебно-уголовную управу и вручить надзирателю Ся, а приказчику — в уездную управу. Лайбао откланялся.
На другой день состоялось омовение младенца.
Родственники, соседи и друзья сразу узнали, что не прошло и трех дней после рождения сына у Шестой госпожи, как к Симэнь Цину пришла новая радость: чины и регалии постучались в ворота.
Он сразу вознесся до тысяцкого. Кто в таком случае не придет поздравлять, не принесет подарки?! Из дома и в дом целый день сновали люди. Как говорится: пока срок не наступит, кто порог переступит; коли время настанет, никто не опоздает.
Да,
Отвернется удача — померкнет и злато;Повезет — и железо заблещет богато.
Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.
Глава тридцать первая
Циньтун, спрятав кувшин с вином, дразнит Юйсяо. Симэнь Цин на радостях устраивает пирГде богатство, там и знатность, несомненно;Богачу уступят место непременно,А бедняк от богача не жди участья —Лишь мошна имеет силу и всевластье.Люди женятся, чтоб благ земных добиться,Серебром сорят, чтоб с сильным породниться,Не под силу им подумать о высоком,Что судьбы превыше разум — невдомек им.
Так вот, на другой же день Симэнь поручил Лайбао отнести в судебно-уголовную управу свои документы и заказал себе чиновничью шапку. Портной Чжао и четыре или пять его помощников сидели у Симэня, кроили шелк и шили хозяину одежды. Целая артель ювелиров трудилась тут же над изготовлением парадных поясов шириною в четыре чи, каждый из которых они украшали накладками из перламутра, носорожьих рогов и черепашьих щитов, подвесками в форме рыб и застежками в виде головы аиста.[453] Излишне говорить, какая суматоха царила в доме Симэня.
Расскажем пока об У Дяньэне. В тот же день он навестил Ин Боцзюэ. Поведав о своем назначении на пост помощника станционного смотрителя, он опустился на колени и стал умолять Боцзюэ одолжить для него у Симэня серебра на подарки начальству.
— Я и тебя, брат, одарю десятью лянями, — обещал он.
У Дяньэнь так настойчиво упрашивал, что Ин Боцзюэ велел ему встать на ноги и сказал:
— Что может быть приятнее, чем помогать ближнему! Эту поездку в столицу тебе доверил господин Симэнь. Только благодаря его милости ты и обрел свое будущее. Событие в твоей жизни великое! Так сколько же тебе требуется денег?
— По правде говоря, брат, — начал У Дяньэнь, — домашние мои с голоду не помирают, но за душой у меня ни медяка нет, а по вступлении в должность придется и подарки начальству подносить, даже угощение устраивать, и одежды шить, и лошадью обзаводиться. Плохо-бедно, лянов семьдесят-восемьдесят понадобится, а где их взять? Вот я и долговую расписку заготовил, только сумму не решился проставить. На тебя, дорогой брат, вся моя надежда. Замолви там доброе словцо, а я твоего благодеяния не забуду, щедро отблагодарю.
— А тебе этого хватит, брат? — изучив вексель, спросил Боцзюэ. — По-моему, занимать — так сотню лянов, чтоб уж на все хватило. Я с ним поговорю. Проценты он с тебя не возьмет. А приступишь к службе, вернешь понемножку, частями. Ничего страшного, обождет. Говорят, в котле варит тот, кто в долг берет, а кто выпрашивает, тот горстями наливает. Уж брать, так брать! А ты тем более у него в приказчиках служишь. Неужели он будет помнить эти твои несколько лянов?!
У Дяньэнь выслушал Ин Боцзюэ, поблагодарил за совет и поставил сто лянов в расписке. Они немного посидели за чаем, а потом вместе направились к Симэнь Цину.
— Хозяин встал или все еще почивает? — спросил Ин Боцзюэ привратника Пинъаня.
— Батюшка в крытой галерее, смотрит, как ювелиры пояса изготовляют, — отвечал Пинъань. — Обождите, я сейчас доложу.
Привратник бросился прямо в сад к Симэню.
— Дядя Ин и дядя У прибыли.
— Зови! — крикнул Симэнь.
Вскоре появились Ин Боцзюэ и У Дяньэнь. Портные и ювелиры трудились не покладая рук. Симэнь Цин в маленькой шапочке и парчовом халате сидел вместе с Чэнь Цзинцзи в галерее, наблюдая за тем, как писали приглашения для местной знати.
Вошедшие поклонились, и им предложили присаживаться.
— Брат, а ты грамоты в управу отослал? — спросил Ин Боцзюэ.
— В судебно-уголовную управу еще утром с посыльным отправил, — отвечал Симэнь, — а в областное управление, в Дунпин, еще нет. Пошлю в одно время и в область, и в уезд.
Слуга Хуатун подал чай, но и после него Ин Боцзюэ не спешил заводить разговор об У Дяньэне. Он спустился с галереи и, приблизившись к ювелирам, залюбовался поясами. Симэнь взял пояс и, протягивая его Ину, спросил горделиво:
— Взгляни! Как тебе нравятся мои пояса?
— Где это тебе, брат, посчастливилось раздобыть этакие пояса? — начал на все лады расписывать и расхваливать пояса Ин Боцзюэ. — Один лучше другого! А ширина-то какая, ширина! Нет, только погляди вот на этот — из носорожьего рога, с застежкой — головой аиста! Да обегай целую столицу, ни за какие деньги не сыщешь, право слово! Столичного вельможу, вроде главнокомандующего гвардией, с нефритовым, скажем, или золотым поясом еще можно встретить, но чтоб с носорожьим — позвольте! И что удивительно, носорог-то ведь не сухопутный, а речной. Сухопутному — грош цена, другое дело — речной. Не зря говорят — чудодейственный. Не веришь — налей воды в блюдо и опусти туда пояс. Вода сразу расступится — бесценное сокровище! Ночью на тысячу верст светится, до зари не угасает. Огнем горит! Сколько ж ты, брат, за него серебра отвалил?
— А ну, попробуй оцени!
— Как же его оценить, когда ему нет цены!
— Ладно, так уж и быть, скажу, — начал Симэнь. — Вчера вечером, только стало известно, что я ищу пояс, прибегает ко мне человек. Есть, говорит, пояс у полководца Вана с Большой улицы. Вручил я Бэнь Дичуаню семьдесят лянов серебром, направил к Вану. Торговался он, торговался, те никак не уступают. Давай сто лянов, да и только.
— Да ведь и правду сказать, где еще такой отыщешь? — вставил Ин Боцзюэ. — Вон ширина какая! Любо-дорого поглядеть! Как опояшешься, выедешь — один вид чего стоит! И в управе-то тебе все сослуживцы позавидуют.
Они сели, и Боцзюэ продолжал восторгаться.
— А ты грамоту вручил? — спросил, наконец, Симэнь приказчика У.
— Да нет еще, — сразу вмешался Ин Боцзюэ, — ничего брат У пока не делал. Прибегает нынче ко мне, умоляет, чтоб я пособил. Ведь не кто иной как ты, брат, оказал ему столь высокое доверие! Ты направил его в столицу с подарками самому государеву наставнику, и хоть чин он получил от его превосходительства, но это все равно, что облагодетельствован был тобою. Какое человеку счастье подвалило, а?! Слов нет, любой чиновник — от первого ранга и до девятого — есть верноподданный сын Его Величества. А у брата сейчас ни гроша за душой, вот он и просил меня. При вступлении, мол, на пост и начальство одарить надобно, и угощение устроить, и одежды справить. На все большие деньги требуются. А что поделаешь, куда пойдешь?! Один гость, говорят, двоих хозяев не беспокоит. Все к одному идет. Прошу тебя, брат, есть серебро — выручи, дай ему взаймы несколько лянов. Пусть дело справит, как полагается. А заступит в должность, отблагодарит за услуги, не забудет, брат, твоей великой милости. Ведь он служил у тебя в приказчиках. Ты, брат, и местных, и столичных чиновников деньгами выручал. К кому же ему еще идти за помощью? — Ин Боцзюэ обернулся к У Дяньэню: — Давай сюда вексель.
У Дяньэнь поспешно вынул из-за пазухи долговую расписку и протянул ее Симэню. В ней речь шла о ста лянах, поручителем значился Ин Боцзюэ и давалось обязательство вернуть из расчета пяти процентов за каждый месяц.
