— Какого черта ты затеял? — крикнул он ему.
Ответом стало щелканье кнута, и лошади помчались.
— Ты сошел с ума, Гиллиам! — вновь крикнул писатель.
— Я уверен, что эта штуковина не способна поворачивать так быстро, как мы! — услышал он ответ миллионера сквозь жуткое громыханье колес.
Уэллс понял, что Мюррей собирается проскочить под исполинским механизмом, как под мостом.
— О боже… Да он спятил… — прошептал писатель, видя, что треножник остановился, чтобы прицелиться в упор. — Уэллс втянул голову внутрь и с силой обнял девушку. — Он хочет проехать между ногами… — объяснил он ей сдавленным от страха голосом.
— Что? — шепотом переспросила она.
— Это безумие…
Эмма в отчаянии прильнула к нему, и Уэллс в полной мере ощутил ее хрупкость, ее тепло, ее аромат, ее формы, отпечатавшиеся на его податливом теле, и пожалел, что единственная возможность для такого человека, как он, обнять такую женщину, как она, связана с их бегством от марсиан. Правда, это была лишь мимолетная мысль, совершенно неуместная сейчас. Но пока смерть не приходила, в течение этой горстки секунд, на которую их жизни продлились вопреки всякой логике, у Уэллса оставалось время, чтобы признать, что ситуация, в которой они находились, могла превратить человека не только в героя или труса, но и в безумца.
XXIV
И пока сердце этого Уэллса замирало от страха, сердце другого Уэллса, о существовании которого первый даже не подозревал, билось спокойно, словно исполняло нежную мелодию на ксилофоне, потому что руководимое им вторжение развивалось согласно намеченному плану. Через пару часов треножники подойдут к воротам Лондона, где их поджидает британская армия, храбро и решительно выстроившаяся вместе со своими орудиями «Максим» только для того, чтобы погибнуть от могучей и невообразимой силы, которая уничтожит ее солдат как тараканов. И другой Уэллс улыбнулся при мысли о грядущей бойне и взглянул на карту планеты, висевшую на стене его кабинета.
Надеюсь, что, несмотря на прошедшее с тех пор время, вы не забыли о существе, которое приняло черты Уэллса и сейчас, словно дирижер, управляет вторжением из своего убежища. Как оно там оказалось? — спросите вы. Хорошо, вернемся на несколько недель назад, к той точке, в которой мы прервали нашу историю, чтобы начать разматывать клубок другой жизни — жизни мисс Харлоу, и бросим взгляд на деревянный гроб с медными заклепками, который забыли в подвале Музея естествознания. Что происходит внутри него, скрытое от чужого взора, но только не от моего? Там с хрустом, сопровождающим перемещение тканей и сухожилий, существо из другого мира воссоздается заново с физиономией писателя Герберта Джорджа Уэллса, который только что бегом покинул Палату чудес, увлекаемый другим писателем по имени Гарретт П. Сервисс, не столь блестящим, но, однако, игравшим сейчас руководящую роль. Оба, успешный автор и автор посредственный, покинули здание музея, не ведая о роковых последствиях своих действий, в особенности поступка Уэллса, погладившего руку инопланетянина. Этот восхищенный жест оставил на его коже самый лучший подарок, какой только возможно было преподнести: крошечную, ничтожную капельку крови. Тем не менее в ней содержалось все то, чем он был. И все то, в чем нуждалось существо, чтобы вернуться к жизни.
И вот в тишине, царившей внутри гроба, инопланетное существо подобно гусенице в коконе силилось принять человеческий облик, и кровь Уэллса взбадривала и направляла его в этом старании. Позвоночник уменьшился в размерах, чтобы достичь длины, предписанной кровью, и пока череп занимал свое место в верхней части тела, к нижней его части прикреплялся узкий таз, из которого вырастали, хрупкие как ветки, две не слишком длинные бедренные кости, которые были немедленно присоединены к большим берцовым костям с помощью коленных чашек. И таким образом, действуя с неспешностью сталактита, существо провело сборку хрупкого скелета, который тут же был покрыт волнистой накидкой, состоявшей из мышечной ткани, нервов и сухожилий. За решеткой грудной клетки появились губчатые легкие, выпустившие через трубку только что образовавшейся трахеи струю воздуха, впервые познакомив свое обиталище с теплым дыханием. И пока одна рука, казалось, забавлявшаяся с глиной, лепила печень и растягивала сумку желудка, к костям скелета прикреплялись дельтовидная мышца, трицепсы, бицепсы и прочие мышцы, сквозь которые пробивались вены и артерии. По этой запутанной системе тайно циркулировала кровь, которую качало сердце. Из бесформенной массы, какую представляло собой вначале лицо, возникла наконец птичья физиономия писателя, точная копия Уэллса на кальке, где некогда появлялись силуэты некоторых моряков с «Аннавана» и даже лицо еще одного писателя, Эдгара Аллана По. На только что вылепленных губах заиграла победная и одновременно кровожадная улыбка, отражавшая желание отомстить, что вызревало на протяжении десятилетий, а вполне человеческие руки вцепились в связывавшие его цепи и с поистине нечеловеческой силой разорвали их на мелкие кусочки. Затем крышка гроба приподнялась изнутри, издав жуткий скрежет, нарушивший плотную тишину помещения. Но если бы здесь случайно оказался какой-нибудь желающий присутствовать при чуде воскрешения, он увидел бы перед собой не восставшее из мертвых зловещее космическое существо, а Уэллса, пришедшего в себя после попойки, которая завершилась тем, что он, неизвестно почему, оказался в этом гробу. Однако, несмотря на свой вполне земной облик, из гроба восстало жуткое и грозное существо, и я бы сказал, само Зло в чистом виде, во всем своем блеске, в очередной раз вторгнувшееся в мир разумного человека, как уже делало это раньше под видом чудовища Франкенштейна, князя Дракулы и любого другого монстра, в одежды которого человек хотел бы нарядить абстрактный ужас, преследовавший его с самого рождения, эту неприятную темноту, которая начинала обволакивать его несчастную душу, как только кормилица задувала свечу, оберегавшую колыбель.
Подобно слепому, внезапно обретшему зрение, фальшивый Уэллс оглядел место, где находился, заполненное всяким хламом, который ничего ему не говорил, образчиками фантастического фольклора, принадлежащего исключительно землянам. И почувствовал огромное облегчение, увидев среди всего этого бессмысленного мусора знакомый предмет: свой корабль, стоявший на особом пьедестале и, видимо, тоже отнесенный к разряду чудес, как и все находившееся там. Похоже, машина была цела и невредима, какой он покинул ее, и, разумеется, с тех пор пребывала в бездействии: понятно, что земляне не сумели ее даже открыть. Он приблизился к ней и, остановившись в паре метров от пьедестала, слегка прикрыл глаза и сосредоточился. И тогда в разбухшем корпусе корабля появилась небольшая щель. Фальшивый Уэллс вошел в нее и вскоре вернулся с цилиндрической коробочкой цвета слоновой кости, гладко отполированной — за исключением тех мест на крышке, где виднелись ряды крошечных значков, от которых исходило слабое красноватое свечение. Внутри коробочки находилось то, что заставило его проделать долгий путь до Земли, этой затерявшейся в одном из спиралевидных рукавов Галактики планеты — на расстоянии более тридцати тысяч световых лет от ее центра, которая была выбрана Советом в качестве нового обиталища его расы. И хотя он запаздывал больше, чем это предусматривалось, в конце концов ничто не мешало ему продолжить свою миссию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
