шепотом спросила Злата.
— Ты — нет, — ответил Яков. — Но я впервые в жизни хочу убить.
— А знаешь, мне это приятно, — хихикнула она. — Вот так злые ведьмы превращают хороших людей в плохих.
— Ты не злая ведьма.
— Я не знаю, какая я.
— Я знаю. Ты дала мне мазь.
— Любовник с больной спиной так себе удовольствие.
— Я сказал тебе, что мне предлагали на тебя поспорить, а ты не прокляла меня.
— Заклятье работало исправно. Мне правда было все равно.
— Ты помогла Климу.
— Хотела загладить свою вину перед вами обоими. Но я не планировала встречаться с тобой, поэтому и предложила ему заниматься в головном здании. А потом расслабилась.
— Я знаю, что ты ходила к нему после того, как мы поругались, — выдавил из себя Яков. — Но ты ничего не сделала. Видишь, ты...
— Я не смогла, — перебила Злата. — Во-первых, очень плохо себя чувствовала, а во-вторых... Он напомнил мне Олега, и я вдруг представила, что сказал бы папа... Это меня отрезвило.
— Но ведь отрезвило. Потому что мнение человека, которого ты любишь, имело для тебя значение. А это о чем-то да говорит.
Злата неуверенно шагнула к нему, и он понял, чего она хочет, но не решается сделать. И обнял ее сам. Почувствовал, как она вцепилась в его крутку сзади. Услышал, как всхлипнула.
— Прости меня, — снова попросила она. — Пожалуйста...
Он хотел сказать, что ему ее не за что прощать, но внезапно понял: ей было важно услышать другое. Ей нужно было услышать то, что позволило бы простить саму себя. А для этого кто-то должен был признать ее вину и отпустить ее. Что ж...
— Я прощаю. За все, — шепнул он ей в макушку, покачивая их из стороны в сторону. Им обоим нужно было успокоиться.
— Спасибо, — шепнула она в ответ, и он был уверен, что в ее голосе услышал облегчение. — Яш, а я правда слюняво целуюсь?
На фоне всего сказанного это был очень неожиданный вопрос. А с другой стороны, он был очень своевременным, потому что позволял окончательно покончить с предыдущим разговором, и открыть дверь во что-то новое.
— Насколько я помню, ты замечательно целуешься, — ответил Яков, поражаясь своей смелости. — Но мы можем проверить еще раз.
Она подняла к нему опухшее лицо и все равно показалась ему самой красивой. А потом потянулась вверх. Губы у Златы были соленые-соленые, и Яков внезапно для себя обнаружил, что соль может быть куда слаще сахара.
— Ну что? — обеспокоенно спросила она, к его великому разочарованию отстраняясь.
— Очень хорошо, — заверил ее Яша, пытаясь понять, как вернуть все обратно.
— Тебе есть с чем сравнивать? — немного ревниво поинтересовалась она, и эта ревность ему очень понравилась.
— Не с чем, — признался он. — Но мне и не надо.
Он попытался снова ее поцеловать, но Злата уперлась ему в грудь руками.
— Нужно кое-что прояснить, — она беспокойно облизала губы, заставляя Яшу забыть обо всем другом. — То, что мы сейчас целуемся, значит, что мы будем встречаться? Просто, чтобы я понимала. И я все еще пойму, если нет, и…
И Яков понял, что настала его пора принимать решения. Теперь все было куда ближе к тому, чему учил его отец, хотя и нельзя было сказать, что от этого стало легче.
— Да, — перебил он. — Мы будем встречаться.
Прозвучало как-то сухо, но Злату вроде бы устроило. Она кивнула и, больше ничего не говоря, снова его поцеловала. Но на этот раз обняла за шею и отрываться уже не думала. Яков понятия не имел, сколько они так простояли. Губы горели, но прерваться было невозможно. Злата целовала так, будто мечтала об этом весь последний месяц, и это сводило с ума. Теперь он знал, что ошибся, когда думал, что ей не нравится целоваться, и еще, что до этого она ни разу не целовала его по-настоящему. Ему вообще казалось, что он целует ее впервые, да так, наверное, отчасти и было. И это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Надо идти, — наконец шепнула между поцелуями Злата. — А то меня опять потеряют.
Яша отстранился, тяжело дыша, и коснулся губами ее лба. Злата снова уткнулась лицом ему в куртку. Нужно было расцепиться и сделать шаг в сторону аллеи.
— Я сейчас скажу жутко романтичную чушь, но я не хочу тебя отпускать, — еле слышно проговорила она. — Все, больше так не буду.
— Почему не будешь? — выдохнул он. — Я тоже не хочу. И мне нравится, что ты так говоришь.
— Но это же глупо...
— Нет.
— Да, это очень глупо. Прости. Я не хочу снова быть глупой.
— Злата, я никогда...
— Я знаю. Но дело не в этом. Не хочу, чтобы ты за меня краснел.
— Но мне приятно это слышать. Почему я должен краснеть?
Она пожала плечами и ничего не ответила. "Ладно", — решил Яков. И так слишком много всего для одного вечера. Разберется позже, как надо себя вести. Кстати...
— Злата, а что за книгу ты читала? Ну, в которой тебе отношения нравились? Дашь мне?
— Я ее сожгла, — ответила Злата.
Так спокойно ответила, будто это было чем-то само собой разумеющимся. Яков в ужасе отпрянул, чтобы заглянуть ей в глаза и убедиться, что она врет. И понял, что она не врала...
— Что?! — воскликнул он. — Ты сожгла книгу?!
— Поверь, она это заслужила.
— Это книга!
— Я помню автора и название и куплю тебе такую же, подарю на Новый год, — засмеялась Злата, и Яков увидел, что слезы на ее лице уже совсем высохли, и это охладило его. Наверное, сейчас это было все же важнее, чем факт вопиющего святотатства. — Но вообще я считаю, что надо сжечь не только весь тираж, но и всю серию, — уже куда веселее продолжила она, — и когда у тебя мозги потекут от этого сиропа, не говори, что я тебя не предупреждала.
— Мне нравится сладкое, — не понял ее Яша.
— Отличный способ пересмотреть свои предпочтения, — вздохнула Злата. — Все, идем.
Она дошла до своей сумки и подняла ее, но когда он подошел
