просторную рекреацию, разделяющую дом на две половины…
Достаточно большое помещение из-за количества народа и повисшей тяжёлой атмосферы казалось тесным. Правда, все наши в сборе…
Маша с Катей, сидевшие прямо на полу у круглой батареи, на первый взгляд были самыми спокойными из девчонок, но даже они выглядели бледными и напуганными. Лена стояла рядом, обнимая себя за плечи, и беззвучно плакала. Лида, на запястьях которой красовались наручники, облокотилась плечом о стену чуть поодаль и смотрела на всех ненавидяще-любопытным взглядом. А Оля…
Чёрт.
Оля, закрыв лицо руками, сидела в самом дальнем углу на каких-то тряпках. Её плечи вздрагивали от рыданий, но плача не было слышно. Грязные дрожащие пальцы с обломанными ногтями, но украшенные золотыми кольцами, скребли по лицу; тело тряслось в ознобе…
Я глубоко вздохнула.
Нехорошее предчувствие ледяными щупальцами поползло по спине…
Отвернулась, не в силах смотреть на её мучения.
Скользнула беглым взглядом по расположившимся по периметру охотникам. Замерла на миг, задержав взгляд на слишком знакомой фигуре… Артём всё-таки был тут — расслабленно прислонился к уцелевшему стеклу балконной двери, небрежно поставив ногу на высокую ступеньку. Курил, поднося к губам почти истлевшую сигарету…
Сердце сжалось каким-то победно-неприязненным уколом. Ему, чёрт побери, действительно идёт эта дурацкая форма…
Глаза поднимать не стала. Почему-то знала, что в этот момент муж в упор смотрит именно на нас с Костей…
Впрочем, сейчас на нас смотрели все присутствующие — девчонки как-то выжидательно, с надеждой, охотники — с осторожностью…
Мать вашу, ну как мы с Костиком могли быть настолько беспечными, чтобы не предположить подобный вариант событий?! Идиоты. Оба. Расслабились, блять…
— Ну всё, выдохнули, можно шевелиться — Сергей, которого я уже тоже научилась безошибочно отличать от других, сверкнул на нас хитрым взглядом сквозь узкую прорезь балаклавы. — А вы располагайтесь, не стесняйтесь…
Оля наконец оторвала ладони от лица, громко всхлипнула, тихо звыла, до этого момента, похоже, всеми силами сдерживая эмоции. Остальные действительно шумно вздохнули, заозирались по сторонам, переглядываясь друг с другом…
Я несмело отодвинулась от Кости. Под дулом автомата, сопровождающим каждый мой шаг, прошла ближе к девчонкам, стараясь занять такое место, чтобы Артём не мог меня видеть напрямую…
— Ну что, дамы и господа, — один из мужчин выступил вперёд, пристально следя за тем, как другой охотник подталкивает Костю к батарее у противоположной стены. — На чём мы остановились, когда нас так необдуманно прервали ваши… друзья? Давайте-ка ещё раз подумаем…
Все заметно расслабились, когда Костя уже привычным движением плюхнулся на колени и со скучающим видом принялся рассматривать обстановку. Я тоже, наверное, мысленно выдохнула, ибо реально боялась какой-нибудь провокации с его стороны…
Напротив меня остановился Руслан, которого тоже сложно было не узнать — слишком развязная походка и напыщенная поза выдавали возраст и непомерную гордыню.
— Давайте эту ещё раз, — он не сводил похотливых глаз с Кати. — Хоть уламывать не придётся…
— Да успеешь ещё, — Сергей добродушно хмыкнул в его сторону, неторопливо пересекая комнату по диагонали. — Мне всё-таки наша Ольга интереснее кажется…
Сердце невольно пропустило удар… Господи, он серьёзно?! Реально же Катя лучше… Или Машка… И даже Ленка! Зачем им Оля?! Она же действительно не сможет…
Видела, как он подошёл к плачущей на полу женщине, присел перед ней на корточки… Заговорил тихо, но в наступившей тишине его полный циничной вежливости голос был слышен очень хорошо:
— Ольга, Вы у нас на особом счету, Вы же понимаете… И самой-то не стыдно — столько дней девушки Вам еду приносили, старались… Может, пора отблагодарить подруг-то? А то нехорошо получается…
Я замерла, с трудом сглатывая слюну — отвратительно подобное в её адрес слышать почему-то…
Оля взвыла в голос, не поднимая глаза, только раскачиваясь из стороны в сторону…
Сергей осторожно положил ладонь в перчатке ей на колено. Продолжил более тихим и жёстким голосом:
— Всё ведь равно придётся, Оль. Одно дело — выйти отсюда по доброй воле, и совсем другое — с приставленным к виску оружием. И хорошо, если не придётся его применить прямо на глазах у твоих друзей… Решайся давай…
На последних словах Ольга подняла расширенные от ужаса глаза, и Сергей как в замедленной съёмке снял с плеча автомат…
Меня неожиданно замутило от происходящего. Наверное, из всех девчонок именно к этой женщине я испытывала самые непонятные и трепетные чувства — её внутреннее тепло, искренняя душевность, верность мужу, какая-то незаметная сила духа чувствовались даже на расстоянии и вызывали невольное уважение. А её страх, боль, растерянность или отчаяние часто ощущались как свои…
Сергей резко поднялся на ноги. Отступил на пару шагов, наблюдая за тем, как Оля наконец опускает голову, машинально утирает рукавом лицо, неуклюже делает попытку подняться с пола…
— Я не могу… — её хрип, полный искреннего неподдельного отчаяния, вонзился под кожу тысячами ледяных игл…
Я с каким-то тупым отвращением скользнула взглядом по девчонкам — Ленка сама захлёбывалась соплями, бледная как смерть Машка отвела полные слёз и жалости глаза, Катя смотрела только на Олю, будто пыталась мысленно передать ей часть сил и поддержать, Лида с хищным блеском во взгляде просто ждала, что будет дальше…
Сергей протянул руку, но Оля проигнорировала его жест. Всё-таки поднялась на ноги самостоятельно. Выпрямила спину, сделала нетвёрдый шаг…
Зашевелились остальные охотники, лениво вскидывая автоматы и готовясь пойти на выход…
В груди разрывалось дурацкое чувство несправедливости и какой-то безысходной боли. Жалость? Или сострадание? Да какая к черту разница…
— Артём, подожди! — я, задыхаясь и давясь словами, нелепо подалась вперёд, делая пару торопливых шагов в сторону мужа…
Артём резко вскинул голову, впиваясь мне в глаза колючим жёстким взглядом, и я на мгновение осеклась, захлёбываясь воздухом и чувствуя, как застывает кровь в венах, превращаясь из жидкости в ломкие жгучие куски льда…
Замерли все. Но я не чувствовала на себе чужих взглядов, будто они ударялись в невидимую стену, окружившую меня глухим коконом, в который мог проникнуть только он, Тёмка…
Его молчание, плотно сжатые губы, полосующий и заживо по куску сдирающий кожу взгляд казались бесконечно чужими и до одури жестокими. Но после того, как я произнесла вслух его имя, остановиться я уже просто не могла…
— Тём… — язык присох к нёбу, и я медленно втянула вязкий воздух, пропитанный чужим страхом и безнадёжностью. — Ты же… можешь…
Артём с деланным недоумением вскинул бровь, но выражение его лица под маской я видеть не могла.
— Что могу? — холодный равнодушный голос звучал сдержанно и предупреждающее.
Я невольно задрожала, как никогда с горечью ощущая, как душит собственное бессилие, а навязчивое чужое присутствие мешает
