Нельзя сказать, что эта сделка была совсем неожиданной для тех, кто разбирался в хитросплетениях российского бизнеса. Нет, по сути дела, Ходорковский шел к ней с 1992 года, когда стал председателем инвестиционного фонда содействия топливно-энергетической промышленности с правами замминистра топлива и энергетики России. Затем последовали его назначения на посты советника премьер-министра РФ, замминистра топлива и энергетики, замкоординатора Совета по промышленной политике, члена рабочей группы Оперативной комиссии правительства РФ по улучшению платежной дисциплины, члена Комиссии по проведению инвестиционных конкурсов Министерства экономики РФ. Таким образом, он все ближе и ближе подбирался к приобретению ЮКОСа.
И все же, каким образом ему удалось проникнуть в закрытую касту нефтяных королей, преодолеть их сопротивление и вырвать у них и у чиновников из-под носа столь жирный кусок, до сих пор окутано тайной.
Дальше начинается самая настоящая русская капиталистическая сага, которая еще ждет своего Мамина-Сибиряка.
Внешне типичный мягкотелый интеллигент Михаил Ходорковский появляется в Нефтеюганске, нравы которого мало чем отличаются от тех, которые царили на Клондайке во времена Джека Лондона. В городе фактически правят выходцы из Чечни и Грузии, покупающие нефть по демпинговым ценам у нефтедобывающих компаний и затем уже перепродающие ее дальше. На нового хозяина ЮКОСа они смотрят как на досадную помеху, которую, впрочем, при необходимости можно будет легко убрать с пути.
А Ходорковский надевает болотные сапоги, мотается по нефтепромыслам и постепенно начинает наводить порядок в своей нефтяной империи, обдумывая, как резко увеличить ее прибыли без особого увеличения активов.
Для начала он пресекает элементарное воровство и хищения на промыслах. Затем… отказывается от посредников, заявив, что будет осуществлять транспортировку нефти собственными силами. Многие были уверены, что после этого заявления его можно считать покойником, но Ходорковский не только остается в живых, но и заставляет грузинских и чеченских криминальных авторитетов прежде, чем окончательно с ними распрощаться… выплатить все их долги ЮКОСу за полученную нефть. Каким образом он умудрился это сделать – еще одна загадка его биографии, на которую нет однозначного ответа.
Дальше в целях оптимизации производства он производит массовые увольнения рабочих. Из 76 тысяч человек, работающих в трех основных производственных единицах – «Юганскнефтегазе», «Самаранефтегазе» и «Томскнефти», – он оставляет лишь 25 000 работников, а заодно спихивает на местные власти все убыточные скважины.
Стремясь уменьшить налоги, он объявляет, что покупает у своих подразделений не нефть, а некую «скважинную жидкость», полуфабрикат (который, впрочем, ничем от нефти не отличается), причем покупает по так называемым «внутрикорпоративным ценам» – в несколько раз ниже общепринятых. А так как налоги самым непосредственным образом привязаны к цене нефти, то, если раньше предприятия ЮКОСа отчисляли государству 128 рублей налогов за тонну своей продукции, при Ходорковском эта сумма опустилась до 32 рублей. Причем так как больше «скважинная жидкость» нигде не всплывала, никаких других налогов Ходорковский уже не платил. Что касается федеральных налогов, то Ходорковский свел их к минимуму с помощью «обратных зачетов» с государством: налоги за него фактически платили те регионы, в которые он поставлял нефть, и такая система создавала огромные возможности для финансового маневра и сокрытия подлинных размеров доходов ЮКОСа.
В 1997 году Ходорковский избавляется от большей части купленных им заводов и вкладывает вырученные от этого средства в покупку Восточной нефтяной компании (ВНК). Когда денег не хватает, ЮКОС занимает – на Западе – под залог собственной нефти. И тот миллиард долларов, который он заплатил правительству за ВНК, трудно было назвать деньгами ЮКОСа. Скорее это были деньги западных кредиторов – Ходорковский заложил ЮКОС, чтобы купить ВНК.
К этому времени стало очевидно, что падение рубля – лишь вопрос времени. Явно предчувствуя будущий дефолт, в 1997 году Михаил Ходорковский оставляет пост в «Менатепе» и становится главой холдинга «Роспром». Вслед за ним свои банковские пассивы (то есть деньги вкладчиков и бюджета) от промышленных активов (на эти деньги купленных) отделили и другие олигархи, в результате чего банк оказался как бы в одном месте, а его покупки – в другом. Теперь смерть банка не могла повредить промышленным холдингам.
В результате центр империи Ходорковского перемещается в Гибралтарский оффшор Group MENATEP Ltd, которым владеют шестеро крупнейших акционеров. Среди них главное место занимает сам Михаил Ходорковский (его личное состояние оценивалось в 2004 году в 7,96 миллиарда долларов; ему принадлежало 59,5 % акций Гибралтарской компании, причем 9,5 акций – лично, а 50 % – через специальный трест). Далее следует (в порядке объемов пакетов акций) его заместитель Леонид Невзлин, обладавший в тот период состоянием в 1,078 миллиарда долларов (8 % акций); еще по 7 % акций находилось в руках тогдашнего директора Group MENATEP Платона Лебедева, Владимира Дубова, Василия Шахновского и Михаила Брудно. Сергею Муравленко, Виктору Казакову, Алексею Голубовичу, Юрию Голубеву и Виктору Иваненко, входившим в первый состав руководителей ЮКОСа, принадлежит по 4,5 % его акций.
Создание Гибралтарского оффшора помогло Ходорковскому относительно безболезненно пережить дефолт 17 августа 1998 года. Когда западные банки потребовали немедленного возврата кредитованных некогда ЮКОСу 236 миллионов долларов путем выделения им доли в компании, Ходорковский «честно» передал им 30 % акций. Вот только в это же время нефтедобывающие подразделения компании – «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз» и «Томскнефть» – увеличили свой уставной капитал втрое, в результате чего доля ЮКОСа в этих компаниях упала до 17 %. И 30 % акций, полученных европейскими банками, стоили сущие гроши – вот только поняли это европейцы не сразу.
Деятельность Ходорковского всегда оценивалась крайне противоречиво и в деловых, и в политических кругах России, не говоря уже о простых обывателях.
Одни видят в его фигуре «первого крупного российского бизнесмена», другие – лишь одного из нуворишей, воспользовавшихся ситуацией и ограбивших государство. Не раз Ходорковского представляли едва ли не как одного из главных виновников дефолта 1998 года – дескать, именно из-за его махинаций страна не досчиталась ожидаемых налоговых поступлений в бюджет, а затем тот же Ходорковский с помощью своего банка «увел» из казны огромные суммы, предоставляя займы под гарантии Минфина.
Неоднократно против Ходорковского, точнее, против ближайших людей из его окружения, выдвигались подозрения в организации заказных убийств и покушений на тех, кто пытался претендовать на свою долю в ВНК. Однако трезвые головы тут же выдвигали против подобных слухов тот довод, что Ходорковскому, обладавшему огромными связями и влиянием во властных структурах России, просто не было смысла прибегать к подобным методам: у него всегда была возможность убрать этих людей с дороги вполне легальными средствами.
Столь же неоднозначно был воспринят в российском обществе и его арест с последовавшим за ним затянувшимся нахождением в следственном изоляторе, судом и осуждением на девять лет лишения свободы.
Вновь одна часть российского общества усмотрела в этих событиях справедливое возмездие зарвавшемуся олигарху, другая – свертывание демократических реформ и попытку российского руководства взять под жесткий контроль все крупные российские капиталы, третьи, как уже говорилось, поворот к политике государственного антисемитизма. Некоторые аналитики расценили процесс Ходорковского как «конец этапа начального накопления нового русского капитала»: по их мнению, самим вынесенным ему приговором власти показали, что те методы приватизации и укрывательства от налогов, которые были в ходу до 2005 года и на которые они закрывали глаза, отныне будут преследоваться по всей строгости закона и бизнесменам придется с этим считаться.
Но даже самые страстные противники Михаила Ходорковского всегда признавали его способность к поистине гениальным комбинациям в бизнесе, его умение ценить и по достоинству оплачивать высококвалифицированных специалистов. Он был одним из первых российских бизнесменов, империя которого приобрела отчетливые черты западной корпорации, и одним из первых, кто стал по-настоящему высоко оценивать интеллектуальный труд. «Я не апологет нефти – я апологет мозгов!» – неоднократно подчеркивал Ходорковский. Любопытно, что и свои пожертвования Ходорковский делал обычно не на благотворительные, а на образовательные программы, считая, что дать человеку хорошее образование – значит, дать ему шанс преуспеть в жизни.
