— Смотри, видишь вон того слоника? Синего? — спросил он.
— Вижу, — мрачно сказал Брант.
— Это символ всех лешеборцев. Бабка не простая, она с лешими воевала.
Брант пожал плечами. Надо было подробнее расспросить Хевронлинга, на что способна эта ведьма. Что, если бы они просто прошли мимо? Ну, рассердилась бы старуха, и что? Превратила бы их во что-нибудь? Заклятие наложила бы? Кто знает.
Ведьма вернулась вскоре с кувшином и двумя кружками в руках. Зелье, подумал Брант. Поставив кружки на стол, старуха налила, внимательно следя за струей и как будто дозируя количество жидкости, в обе кружки. Нико сразу протянул руку, и Брант растерялся — бить ли друга по руке, чтоб был осторожнее, спрашивать ли старуху, что за влага, молчать ли? И промолчал. Нико понюхал жидкость, хмыкнул, и отпил половину кружки.
— Знатная брага, — сказал он одобрительно. — Сама настаиваешь, старая коряга?
— Вовсе я не старая, — сказала старуха сварливо. — Брагу, да, настаиваю сама. На специальных травах с лимоном. А что это дружок твой все молчит, не пьет, глазами зыркает? Ох не нравится он мне. Ох худое замыслил. Ох достанется ему от меня.
— Вы, госпожа моя, весьма любезны, — сказал учтиво Брант, подавшись вперед и беря кружку. — Очень благодарны мы вам за гостеприимство.
— Ох не нравится, — повторила старуха, игнорируя слова Бранта.
Брант понюхал жидкость. Брагу до этого момента он пил два раза в жизни, и оба раза она ему очень не понравилась. Запах был противный.
— Не хочет он пить, отвергает, брезгует, — сказала старуха.
— Прошу меня простить, госпожа моя, просто напиток мне непривычен, — пояснил Брант учтиво. — Я все больше виноградное вино пью. Там, откуда мы пришли, брага не часто встречается.
— Это смотря где, — Нико авторитетно усмехнулся. — В столицах может и не встречается, а верст пятьдесят отмотаешь от города — там только ее и пьют, родимую. Я к ней, браге, привычен. Один раз я на спор выпил вот такую бадью за один час, — он показал, какую бадью. — В таверне одной.
— Ну, ну? — заинтересовалась ведьма.
— Что «ну»? Плохонько было какое-то время. Уж сколько невинного народу искалечил, пока в дурмане был, не знаю — много. А потом чуть протрезвел, а на таверну напали, так я со злости этих грабителей так уделал, век помнить будут. Хозяин мне потом руку пожал. Но то брага была забористая, а твоя брага, старушенция, нежная очень. Пьешь как журбу. Совсем в голову не ударяет. — Он прикончил кружку. — Наливай еще, чего расселась.
Ведьма умильно на него посмотрела и налила еще.
— Извините, что я о своем, — сказал Брант. — Но все-таки, нельзя ли тут где-нибудь достать коней? Или купить, или выменять на что-нибудь? А то мы спешим очень, а путь долгий.
— Ох не нравится мне этот тип, — сказала старуха через нос, прищурив глаза. — Ох скользкий он. Ох не верит он мне.
— Да кто ж тебе поверит, — Нико отпил из кружки и улыбнулся старухе нагло. — Ты себя в зеркале давно видела-то? Тебе верить — последним дураком надо быть. Я тебе тоже не верю.
— Ты — другое дело, — возразила старуха. — Ты так прямо об этом и говоришь. А дружок твой все больше молчит, а ежели говорит, то язык свой медом смазывает и в колечки завивает, змей неискренний.
— А ты, бабка, чего с нами не пьешь?
— И то, — удивилась бабка. — Не с вами, с тобой. Этот дружок твой, он пить не будет. По глазам его вертким вижу, что не будет. А ну, дай сюда кружку, — велела она Бранту.
— Пожалуйста, — сказал он мягко и пододвинул кружку к ней.
— Во-во, все пожалуйста да чего изволите, — заворчала старуха, косясь и придвигая кружку к себе тыльной стороной ладони. — Не люблю я таких. Ну, касатик, давай выпьем с тобой как следует!
Нико и ведьма подняли кружки, перемигнулись, и осушили их. Ведьма сразу наполнила кружки снова. Нико заметно опьянел и даже хотел хлопнуть старуху по плечу, но промахнулся.
— Нико, не пей много, — сказал Брант.
— Трезвенник, — заметила ведьма.
— Да ты не бойся так, Брант, — ответил Нико заплетающимся языком. — Я не пьяный. Я еще кружку выпью, так только трезвее стану. Клин клином… это самое…
— Не пей, тебе говорят!
— Ты, касатик, хлебало-то закрой свое подлое, — сказала ведьма зловеще. — Не мешай приличным людям развлекаться, ханжа. А то мало ли, что может произойти.
Нико тем временем залихватски опорожнил кружку, решив, вероятно, произвести впечатление на окружающих.
— Пррррекрасная брага, — сказал он. — Заб… забористая. И бабка тоже прекрасная и забористая. На заборе сидит.
Он захохотал, скинул ноги с поручня, положил руки на стол, а голову на руки, и продолжал хохотать. Он не мог остановиться, но только замедлился, всхохатывая через равные интервалы, пока не уснул.
— Вишь ты, как ему хорошо, — сказала ведьма одобрительно. — Не то, что ты. Сидишь, глазами шныряешь. Боишься?
Брант промолчал.
— Боишься, — удовлетворенно сказала старуха. — Это правильно, ибо ничего хорошего ты от меня здесь не получишь. А может и получишь. Это как мне захочется, по настроению. А не хочешь ли ты, касатик лицемерный, со мною лечь? Вот прямо здесь, в этом доме? Вот честное слово даю, и кровью скрепить могу, что коли ляжешь, я для тебя чего хочешь сделаю. Ты не смотри, что выгляжу я… да… я знаешь какая? Ууу. Тебе такую бабу вовек не встретить. Вот я какая. Не веришь?
— Выпили вы много, — сказал Брант.
— Ты мне тут не считай, сколько я выпила! Нравлюсь я тебе или нет, отвечай? Ну!
— Вы не в моем вкусе, хотя, конечно, есть в мире люди, которым вы могли бы понравиться, — ответил Брант уклончиво.
— Вкусе? Понравиться? Ну ты нахал. Ну ты, брат, изверг. Не в его я вкусе. Хо-хо. Да ты не заигрываешь со мною ли?
— Знаете, нет. Может, дело в обстановке.
— Чем же тебе обстановка не нравится?
— Как-то все здесь… Нет, конечно, дом у вас хороший, добротный, но… не располагает почему-то.
— Обстановка не располагает? Ну-ну.
Старуха повела глазами и обстановка начала меняться. Брант замер, следя, как стены белеют, портьеры светлеют и тончают, потолок поднимается, появляются зеркала и свечи. Плавно и быстро, затхлое помещение превратилось вдруг в прелестную залу в мраморном дворце. На столе появилась скатерть, кувшин сменился бутылью, кружки золотыми кубками. Прогнившие доски пола превратились в гладкий блестящий паркет. И только Нико, старуха, и он сам не изменились. Нико продолжал спать, положив голову на руки.
— А теперь? — спросила старуха злобно. — Лучше обстановка, привереда ты мой лживый? Ляжешь со мной, или в змею тебя превратить?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
