Бракаар легонько пнул снежный холмик и шагнул навстречу. Нервно подрагивающие крылья его были расправлены, и на полупрозрачной дымчатой плоскости четко проступали контуры родового рисунка.
В руке младшего Урса виднелся хлыст.
Кто ему разрешил явиться с брааном? И где Морхай? Урлак? Хоть кто-нибудь из охраны? Хоть кто-нибудь из людей?
— Ты правильно сказал тогда, человек. Всё это не имеет значения. И даже твоя смерть в этом вонючем дворике, по большому счету, не изменит ничего. Ты жалок, человек. И своей беспомощностью ты вызываешь отвращение. Ты пытаешься скрыть слабость, но ты обречен, и с моей стороны убийство было бы милосердием. Как думаешь, твой Урллаах сказал бы мне спасибо?
— Уйди, Бракаар, — прошипела Элья.
— Это разговаривает снег, что смешался с грязью под моим сапогом?
Цветаст и пафосен. Смешон. Опасен. Браан в две с половиной петли, темляк вокруг запястья и кончики пальцев поглаживают утяжеленное охвостье. Каваардовы привычки.
— Зачем уходить, Элы? — Ырхыз разжал руку и улыбнулся такой безмятежной улыбкой, какой Элья не видела у него никогда. — Пусть останется. Так даже лучше.
— Ты мне не нужен, человек. Мне нужна она.
— Мне тоже. — Тегин вставил пальцы в витую застежку пояса и легонько потянул. С тихим щелчком пояс расстегнулся, обвисая серебряной лентой. Утяжеленная пряжка ткнулась в мерзлую землю, а кулак оказался прикрыт застежкой-кастетом, к которой и крепился этот хитрый кистень. — Тебе надо было брать ее у себя, наверху. Теперь — поздно, мститель хренов. Элы, ведь его родственничка ты насадила, как бабочку, а? Стало быть, появится еще одна комашка на булавке. Точнее, жук на веревочке. Полная коллекция, так сказать.
— Ырхыз!
Человеку не выстоять против фейхта. Где проклятая охрана?!
…если двое геб-фейхтов равных по силе или полагающих себя таковыми вступают в спор, разрешить который не представляется возможным, то наилучшим выходом является дуэльный поединок, препятствовать каковому не должен ни дренен-фейхт, ни гебораан, ни кто-либо иной…
Тегин легко стряхнул руку и, оттолкнув Элью к стене, пошел прямо на Каари, слегка подкручивая кистень. В левой руке, выставленной перед животом, блеснул кинжал, почти такой же, как и у противника.
— Эй! — закричала Элья, стукнув кулаком в стену: до двери шагов десять, и если бегом, то можно успеть. — Помогите!
У него нет шансов. Даже притом, что Бракаар пьян, даже с этим кистенем…
Первый щелчок браана был бесцелен: воздух заискрился в целом локте от тегина. Фейхт и не пытался попасть. Слегка переступая с ноги на ногу, он чуть приподнял крылья. И Элья почувствовала, вспомнила как слегка потрескивает, выгорая, мембрана, как ноет заостряясь ребро крыла, как поле, обволакивая плоскость, меняет профиль ранта…
…гебран-фейхт должен уметь не столько потреблять эман, сколько использовать его, изменяя свое тело таким образом, чтобы достичь максимальной эффективности в бою…
— Морхай!
Собачий лай заглушил голос, ставший вдруг слабым. Но подстегнутый криком Бракаар подался вперед, ударил слева, с искусственно громким хлопком и яркой голубой вспышкой, оглушая и отвлекая. Сам же закрутился классическим правым винтом, подняв заточенные крылья перпендикулярно телу.
…таким образом подобный рубящий удар, сочетающий и физическую силу наносящего его бойца и энергию эмана, способен нанести серьезный урон даже противнику, закованному в доспех. Главное в данном случае — держать равновесие с учетом момента инерции и контролировать перераспределение эмана в защитное поле…
А Бракаар и вправду крепко перебрал вина: крыльевой рез только по одной плоскости. Но и без того несутся два утяжеленных заострившихся крыла, разогнанные телом, сливаются в огромное лезвие, что сейчас перерубит…
Тегин бросился на землю, подсекая кистенем ногу противника. Тот, неуклюже переступив, попытался поймать баланс крыльями, но не сумел и рухнул на Ырхыза.
…поединку дуэльному пристало быть ограниченным не только правилами Кодекса, но также иными, каковые у каждого рожденного фейхтом быть должны в памяти о том, что не только сила важна, но и красота…
Бракаар чудом не напоролся на выставленное лезвие, отпрянул, попытался ударить сам, пьяно, бестолково. Замелькали кинжалы, сплелись-спаялись руки. Ырхыз, перемазанный снегом, попытался укусить противника, но ухватил лишь край воротника, за что получил коленом в пах.
— Морхай! Стража! — Элья орала в дверь, понимая, что уйти не сможет. Нельзя позволить ему убить тегина.
Это не честная дуэль! Не по правилам!
Крылья Каари вдруг мгновенно обмякли — это чтобы не мешались, пока склан подминает человека — а потом так же быстро напряглись эдакой распоркой, помогая утвердиться сверху. Мембрана плавилась, роняя жирные черные капли.
…первый вдох — всегда боль. Боль — это злость. Но злость не должна помешать вдохнуть снова, и тогда эман, разбегаясь по жилам, напитает мускулы…
Всего один удар нужен, чтобы кровь брызнула. Только вот у Бракара не выходит сделать толковый замах или упереть и вдавить лезвие: тегин извивается, матерится, блокирует вооруженную руку и норовит ударить противника плетеной рукоятью-кастетом. Почти получается выгрызть еще немного жизни.
Да где же охрана?!
Наконец, Бракаар вывернул запястье из захвата и отвел локоть.
Элья налетела с разбега, всем телом врезаясь в фейхта. Тот успел повернуться, подставить ужесточенное крыло, ловя и отклоняя удар. Элья, прокатившись по лопасти, кувыркнулась в сторону. Но этого мгновения оказалось достаточно: тегин нанес боковой в челюсть, чиркнул противника кинжалом по животу и оттолкнул его. Вскочил.
…и лишь иногда в дело вмешивается случай, но полагаться на него не стоит…
Когда во дворе успели появиться стражники, Элья не уловила. Просто пока она поднималась, трое уже скрутили тегина, а еще двое с самострелами взяли на прицел Бракаара и её саму.
— Убью! — заорал Ырхыз, безрезультатно пытаясь вырваться.
Бракаар подобрал браан, свернул неровными кольцами и, слегка покачиваясь, выполнил поворот презрения.
— Эй, бескрылая, а тебе самое место среди этих… Ты не добралась до места назначения, но теперь я рад этому. Жизнь здесь хуже, чем у икке-нутт. Хуже смерти. Ты не получишь от меня такого подарка. Ты или прикончишь себя сама, или сдохнешь от руки кого-то из этих.
На землю упало еще несколько капель пережженной мембраны, и рана на его животе, виднеющаяся сквозь прорезь рубахи, затянулась окончательно.
…дуэль по предварительной договоренности может вестись до первой крови, до смерти либо до момента, когда кто-либо из дуэлянтов, осознав свою неправоту, решит отступить…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
