в порядке, то вернет вам негативы со всей мерзостью. Понятно? Если вы откажетесь, копии будут отосланы известным вам людям.
— Как… откуда у вас эти фотографии? — хрипло прошептал Крейг.
Радниц пожал плечами:
— Ваш дружок, Джерри Смит, работает на меня, как и многие другие. Берите аппарат и уходите.
— Формулу нельзя расшифровать, — вымолвил Крейг в отчаянии. — Это известно всем. Вы заставляете меня…
— Вы должны быть в отеле «Хилтон» через неделю, двадцать шестого октября. Если не будет формулы…
Радниц покинул комнату.
Джонатан Линдсей вел дела Радница в течение десяти лет, получая сто тысяч долларов ежегодно. Каждый доллар из этой суммы он отрабатывал на совесть. Ему было уже шестьдесят лет, но он сохранял первоклассную форму: был строен, не пил и не курил. Острый, проницательный ум уживался в нем с полным бездушием. Учтивый, обходительный, с прекрасными манерами, он был завсегдатаем посольских приемов. Его связывали дружеские отношения с членами царствующих домов Европы.
Для Радница, который предпочитал держаться в тени, Линдсей в качестве фигуры прикрытия был неоценим. В наиболее важных делах Радниц разрабатывал для Линдсея инструкции, а тот претворял их в жизнь с неизменным успехом.
Линд сею нравились роскошные гостиницы, ведь всю жизнь он кочевал из одного отеля в другой. Атлантику он порой пересекал раза по три в неделю. Он разъезжал по всей Европе, заключая сделки и соглашения. В самых лучших гостиницах его обслуживали по первому разряду, поскольку знали, что привычки считать деньги он не имеет.
Двадцать шестого октября Линдсей сидел в холле отеля «Хилтон» в Вашингтоне. Он лениво наблюдал за окружающими, сложив красивые руки на коленях. Бледно-голубые глаза рассматривали входящих и уходящих людей. «Кто они? Как зарабатывают на жизнь?» — размышлял он. Линдсей всегда проявлял интерес к людям — бедным и богатым.
Около трех он заметил Алана Крейга, который вошел в отель и нерешительно озирался. Линдсей неторопливо изобразил приятную улыбку и пошел к нему. Мысленно он отметил, как плохо выглядит Крейг. Дурачок наверняка почти не спал. Что ж, это неудивительно. При такой жизни рано или поздно наступает расплата.
— Добрый день, Алан, — мягко поздоровался Линдсей, однако руки не протянул. — Ты точен, как всегда. Давай поднимемся в мой номер.
Крейг взглянул на него застывшим и отрешенным взглядом. Он молча последовал за Линдсеем и не раскрывал рта до самых дверей номера.
— Надеюсь, все в порядке, — сказал Линдсей, закрыв дверь.
Не говоря ни слова, Крейг достал из кармана фотоаппарат в кожаном чехле и протянул его Линдсею.
— Посиди, я тебя долго не задержу. Хочешь выпить?
Крейг молча покачал головой и сел.
— Извини. Постараюсь все сделать как можно быстрее.
Линдсей ушел в ванную. Там было все необходимое, включая химикаты и красный свет. Линдсей работал сноровисто: проявил пленку, закрепил ее, промыл и, включив обычный свет, рассмотрел негатив под мощной лупой.
«Прекрасные аппараты у этих японцев», — подумал Линдсей, рассматривая идеально четкие кадры. Довольный, он повесил пленку сушиться и вернулся в гостиную.
Крейг сидел с белым, изможденным лицом.
— Превосходно, просто превосходно, — отметил Линдсей. Он открыл ящик письменного стола, извлек оттуда толстый конверт и отдал Крейгу.
Тот смотрел на содержимое конверта невидящими глазами. Внутри лежали негативы и снимки.
— У вас не осталось копий? — выговорил он, взглянув в спокойное лицо Линдсея.
— Милый мой, надо бы лучше разбираться в людях, — спокойно заметил Линдсей. — Сделка есть сделка. Все по-честному.
Крейг задумался, потом обреченно кивнул.
— Да… извини. — Он смутился. — Но все это не имело смысла. Я… я никогда не дал бы вам формулы, не будь я убежден, что ее невозможно расшифровать. Никогда. Понятно? Все это бессмысленно. Ее не расшифруешь!
— Я понимаю, — мягко произнес Линдсей. — Впрочем, не важно. Моему патрону понадобилась формула. Что он будет с ней делать — не наша забота. Мы ее достали. И ты получил то, что хотел. Дело закончено. Спасибо.
Крейг схватил конверт и поспешно вышел.
Линдсей снял телефонную трубку.
— Мистера Силка, пожалуйста, — сказал он телефонистке.
— Да, сэр, минуточку.
Через мгновение в трубке раздалось:
— Силк слушает.
— Он спускается вниз, — сообщил Линдсей.
— Порядок. Ясно.
Крейгу пришлось подождать, пока пассажир подъехавшего такси расплатится и выйдет. Крейг занял его место и назвал шоферу свой адрес.
Мысли Крейга в беспорядке роились в голове. Он не заметил двух с иголочки одетых мужчин, которые сели в «тандерберд» и поехали вслед за ним.
Водителю «тандерберда» было двадцать шесть лет. Его звали Чет Киган. Лицо его было по-детски привлекательно — длинные светлые волосы, маленький тонкий рот, близко посаженные зеленые глаза. Спутник Кигана был на пятнадцать лет старше; лицо продолговатое с острыми чертами, один глаз стеклянный, белый шрам на левой щеке. Его звали Лю Силк. Оба были безжалостные головорезы, профессиональные убийцы, которые без страха берутся за любую работу и прикончат не моргнув глазом кого угодно, если хорошо заплатят. Они, словно бездушные роботы, подчинялись приказам Линдсея, не размышляя и не задавая вопросов. По многолетнему опыту они знали, что сумма, которую им предложит Линдсей, всегда будет больше, чем им может дать любой другой наниматель.
В такси Крейг немного успокоился, не зная, что за ним наблюдают. Он достал из конверта фотографии, посмотрел на них и вздрогнул. Он понял, что, даже если бы у него хватило духу покончить с собой, боль и ужас близких, увидевших фотографии, были бы настолько сильны, что самоубийство не оправдало бы его. Ну а теперь снимки у него. Он поверил Линдсею, ведь тот сказал: сделка есть сделка. «Хватит! — решил Крейг. — Больше не буду связываться с незнакомцами. Да это и не нужно. У меня масса надежных партнеров, им можно доверять». Он совершил большую глупость и сполна за нее расплатился.
Сделать снимки с формулы было не трудно. Крейг ничем не рисковал. Мервин Уоррен полностью полагался на него, нередко оставлял одного в помещении и доверил ему ключи от сейфа, где хранились документы высшей секретности. Сфотографировать формулу и убрать ее обратно в сейф было делом одной минуты. Однако совесть не давала Крейгу покоя. Он продолжал уверять себя, что формула не поддается расшифровке. А зачем они тогда пошли на шантаж ради этих фотографий? Может быть, способ расшифровки все же существует? По лицу Крейга покатился холодный пот. Он знал ценность формулы. Ему было также известно, что американские эксперты два года напрасно бились над кодом. Если ее расшифровать и начать производство металла, это будет означать огромный и быстрый скачок в ракетостроении.
А если это удастся русским?
Крейг вытер лицо платком. «Абсурд, — сказал он
