она не внесла мое имя в список разрешенных гостей. — Возможно, вы его потеряли.
— Нет.
— Возможно, его потерял другой консьерж.
— Они не теряли.
Я стиснул зубы. К черту вежливость. Мне хотелось засунуть голову этого парня в ведро, полное сырого уксуса, но у меня не было времени на мелкое насилие или споры.
— Пропустите меня, и это ваше. — Я протянул через стойку стодолларовую купюру.
Консьерж уставился на меня с каменным лицом. Он не притронулся к деньгам.
Я добавил в стопку еще одну сотню. Ничего.
Триста. Четыреста.
Черт побери. Что с ним было не так? Никто не отказывал Бенджамину.
— Десять тысяч наличными. — Это было все, что у меня было в бумажнике. — Это деньги без налогов, если вы позволите мне подняться всего на несколько минут.
Я мог обойти его физически, но без карты-ключа резидента лифт не сдвинется с места, и я не смогу открыть дверь на лестничную площадку.
— Сэр, это излишне и неуместно, — спокойно сказал он. — Я не принимаю взяток. Я вынужден настаивать на том, чтобы вы покинули помещение, иначе охране придется вас выпроводить.
Он кивнул на пару охранников размером с Халка, которые появились словно из ниоткуда.
Здание Слоан охраняли две каменные горы и единственный неподкупный консьерж на Манхэттене.
Однако я не собирался уходить, не повидавшись с ней, а значит, мне нужен был план С. Я осмотрел холл в поисках другого правдоподобного пути, когда мой взгляд упал на небольшую табличку, закрепленную на стене.
Лексингтон: собственность Archer Group.
Мой пульс подскочил. Archer Group.
Только один человек мог помочь мне в этот момент. Просить его об одолжении было не самой разумной идеей, учитывая, что я только что сжег одно из его владений, но просящие не выбирают.
После одного звонка раздраженному Алексу Волкову и одного очень злого консьержа я вошел в холл Слоан.
Удивительно, но Алекс не стал мне хамить, хотя я подозревал, что он приберег это для нашей встречи. Но об этом я побеспокоюсь завтра, а пока у меня есть кое-что более срочное.
Я постучал в дверь Слоан. Ответа не было, но она была внутри. Я чувствовал это.
Еще один стук, и с каждой минутой мое нутро все больше и больше скручивалось в узел. Не похоже, чтобы она не открывала дверь. Может, консьерж позвонил и предупредил ее о моем приходе?
Я уже собирался позвонить ей, чтобы убедиться, что не слышу звонка ее телефона, когда услышал его — крошечный шорох, который оборвался так же быстро, как и начался. Если бы я сдвинулся с места или если бы в этот момент зазвенел лифт, я бы его не услышал, но я услышал, и этого было достаточно, чтобы влить в мои усилия новые силы.
Третий, более сильный стук.
— Открой дверь, милая. Пожалуйста.
Я не был уверен, что она меня услышала, но спустя вечность шаги приблизились, и дверь распахнулась.
Мое сердце заколотилось от радости, что я снова увижу ее. Прошедшая неделя тянулась как месяцы, и я впился в Слоан, как заблудившийся странник, наткнувшийся на оазис в пустыне. Она была без макияжа, в шелковой пижаме, волосы завязаны в пучок, глаза настороженные, она держала руку на дверной ручке.
— Привет, — сказал я.
— Привет.
Секунды шли, омраченные горечью нашего последнего разговора.
— Могу я войти? — наконец спросил я. Давно мы не чувствовали себя так неловко рядом друг с другом, и напряжение бросало тень на все пространство.
— Сейчас не самое подходящее время, — сказала Слоан, избегая моего взгляда. — У меня много работы.
— В воскресенье после Рождества?
Молчание.
Я провел рукой по лицу, пытаясь подобрать нужные слова. Мне хотелось сказать ей тысячу вещей, но в итоге я выбрал простоту и честность.
— Слоан, я не имел в виду то, что сказал на прошлой неделе, — мягко сказал я. — О том, что у тебя нет эмоций. Я был расстроен и огорчен и выместил это на тебе.
— Я знаю.
Я замялся; я не ожидал этого.
— Правда?
— Да, — жестко ответила Слоан. Она слегка покраснела. — Я тоже должна извиниться. Я не должна была так сильно давить на тебя сразу после пожара. Это было… это было не то, что тебе было нужно в тот момент.
— Ты просто пыталась помочь. — Я прочистил горло, все еще чувствуя себя не в своей тарелке. — И я сожалею, что не извинился в Рождество. Честно говоря, мне было слишком стыдно просто позвонить тебе, как ни в чем ни бывало, и я подумал, что ты не захочешь обсуждать пожар во время праздника… — Это было не самое лучшее оправдание, но ни один из моих недавних поступков нельзя было назвать умным.
— Не ты один не сделал шаг навстречу. Отношения — это действия двоих. — Слоан поправила кулон.
— Может, устроим запоздалый праздник, — сказал я. — Катки еще открыты.
— Может быть. — Она говорила так тихо, что я почти не слышал ее.
Я сделал паузу, пытаясь понять, почему все это кажется неправильным. На первый взгляд, мы были на одной волне. Я извинился, она извинилась, все было прекрасно. Так почему же напряжение все еще висело над нами, как грозовая туча? Почему Слоан не встречалась со мной взглядом? Почему ее голос был таким чертовски грустным?
Единственное, о чем я мог думать, это…
Нет. Меня охватил всплеск паники, но я скрыл свои подозрения принудительной улыбкой.
— Значит, у нас все в порядке. Я знаю, что нам еще многое предстоит выяснить относительно клуба, но у нас с тобой все в порядке?
Я искал на ее лице намек, любой намек на то, что она согласна.
Я не нашел его, и когда она открыла рот, часть меня уже знала, что она собирается сказать.
— Ксавьер…
— Не надо. — Я сжал челюсти. — Еще не время.
— Наш испытательный срок заканчивается через два дня. — Глаза Слоан наконец
