С холодного воздуха Нисима скользнула в тепло ванны. Вода оказалась восхитительно горячей, и княжна погрузилась в нее, точно в сладкий сон, ведь эта ночь была для нее долгой и тревожной.
Она закрыла глаза, и перед ней поплыли цветные пятна ярких нарядов придворных. Праздник по поводу восшествия императора на престол принес много неожиданностей. «Бедная Кицура, — подумала княжна. — Она и не помышляла, что подобное может произойти. Император возжелал ее, это ясно, как день; а мы знаем, что Ботахара говорил о желаниях плоти».
Нисима провела руками от живота вверх к шее, прижимая груди, так что они стали почти плоскими. Значит, красавец-генерал ухаживает за ней. Или его прельщает только ее имя? Увы, женская интуиция на этот раз ничего ей не подсказывала.
«Если ум переполнен фактами, в нем не остается места знаниям», — говорил брат Сатакэ. К сожалению, княжна, как ни старалась, не могла отбросить факты.
Стук в сёдзи вывел ее из задумчивости.
— Да?
— Я принесла ваши наряды, моя госпожа, — послышался голос Кенто.
— А где Сишика-сум?
— Прошу прощения, госпожа, я осмелилась прийти вместо нее, чтобы поговорить с вами. Року поставил охрану у ваших покоев, и если я помогу вам одеться, это вызовет меньше подозрений.
— Кончится когда-нибудь эта глупость или нет? — с горечью воскликнула княжна. — Входи.
Любимица Нисимы вошла в ванную. На руке у нее висело несколько нижних кимоно тончайшего шелка. Кенто остановилась на достаточном расстоянии, чтобы княжна могла спокойно разглядеть наряды, и принялась по одному показывать их хозяйке.
— Нет, это слишком темное — хватит с меня мрачности. Нет, Кенто-сум, еще светлее. Я хочу одеться в белое. Принеси мне кимоно белее снега.
Фрейлина поклонилась и проворно выскользнула, шелестя шелком. Нисима прикрыла глаза и кончиками пальцев погладила бедра, снова задумавшись о послании, которое получила сегодня утром. Горячая ванна словно держала ее в объятиях, смягчала напряжение. Княжна понимала, что сильно утомлена, однако спать ей не хотелось.
Вскоре вернулась Кенто с новыми кимоно. В своих заботах о наряде хозяйки она принесла целый ворох одежды.
— Ну вот, уже лучше. Да-да, вот это. И второе — чуть потемнее. Оставь их. Я оденусь и выйду к тебе.
Служанки засуетились было с полотенцами для своей госпожи, но княжна отослала их и вытерлась узкими полосками грубого хлопка, энергично растирая тело, как будто жесткие прикосновения материи помогали ей вернуться к мыслям о насущных делах. С полки она достала изящную лакированную шкатулку из бирюзы и лазурита с изображенным на ней белоснежным цветком варисы — символом старинного рода Фанисан.
Шкатулка и почти все ее содержимое когда-то принадлежали матери Нисимы, и молодая княжна дорожила этим предметом не только из-за богатых украшений. Она по-особому нажала на ручку, и крышка беззвучно откинулась. Нисиме доставляло удовольствие просто смотреть на то, что лежало в шкатулке. Ее тонкие пальцы по очереди перебирали серебряные браслеты, гладкий нефритовый кулон, нитку черного жемчуга. Приподняв маленький лоток, Нисима извлекла письмо Танаки и свою расшифровку послания. Под бумагами находились монеты. Она достала их и снова внимательно рассмотрела. Монеты отчеканены весьма искусно, несмотря на то что выглядели очень просто. Княжна разложила их на ладони: каждая монетка была размером с ее ноготь, и на них отсутствовали какие-либо знаки или узоры за исключением идеально ровных отверстий посередине. Как и писал торговец, они вполне могли выйти с императорского монетного двора, но по их виду определить это наверняка было нельзя.
Нисима взяла нежно-лиловую шелковую ленту и нанизала на нее монеты. Металл заиграл на солнце и мягко замерцал, обретя глубину истинного золота. Княжна обернула ленту вокруг талии и почувствовала, как холодные монеты согреваются о кожу ее живота. Поверх ленты Нисима надела нижние кимоно. Она знала, что монеты будут незаметны, а когда закончила одеваться, окончательно убедилась, что многочисленные складки пояса скрыли бы и не такие секреты.
Княжна Нисима раздвинула сёдзи и вышла в соседнюю комнату, где ее фрейлина распахнула несколько деревянных гардеробов с развешанными в них кимоно всевозможных расцветок, подходящие к разным случаям.
— Пришло письмо от госпожи Окары, моя госпожа.
— Ах, давай его сюда, — быстро проговорила Нисима.
К жемчужно-серому листку бумаги была приложена маленькая, источающая сладкий аромат веточка линтеллы — вьющегося растения, которое часто выбирало своим местом старые каменные стены.
Нисима вспомнила, что линтеллу используют для очищения воды. Княжна села коленями на подушку, не обращая внимания на смявшиеся кимоно.
Письмо было сложено в виде фигуры, которая называлась «ворота». Хотя сама по себе фигура напоминала ворота весьма относительно, Нисима узнала этот способ складывания. Такие мелочи всегда были неотъемлемой частью посланий или прибавляли письму новое значение. Увидев незатейливый почерк художницы, девушка на долю секунды испытала легкое разочарование, но потом улыбнулась. Конечно же, он как нельзя лучше подходил госпоже Окаре. Присмотревшись повнимательнее, Нисима поняла, что «незатейливый» — не совсем верное слово. Благородная простота — вот что отличало руку госпожи Окары.
Я несколько раз перечитала ваше письмо, Нисима-сум. Хоть мне и неизвестны причины, которые подвигли вас в путь, я полностью вам доверяю. Я не могу избавиться от мысли, что вина за ваше теперешнее положение лежит на мне, и глубоко возмущаюсь тем, что меня использовали подобным образом. Я обижена не на вас, моя милая, а на других людей. К разрешению нашей трудности есть лишь один ключ: я отправлюсь в Сэй вместе с вами. В таком случае вы не навлечете на себя гнев императора, поскольку Сын Неба ничего не говорил о том, что ваше обучение должно проходить исключительно в столице. Я уже много лет не видела Большого Канала и не представляю более подходящего места для познания сути искусства и наших начинаний в живописи.
Лепестки
Белоснежной линтеллы
Развеяло ветром.
Теченье несет их
На север,
Точно барашки
Тысячи волн.
Как нам открыть ворота,
Если рушатся своды?
Нисима еще раз прочла письмо и вновь сложила его в форме «ворот». Ее вдруг начало неодолимо клонить ко сну — теперь можно и поспать. Року Сайче нечего будет возразить против такого решения! «Да благословит Ботахара Окару-сум, — мысленно произнесла княжна. — Я еду в Сэй!»
27
Император поймал себя на том, что беспокойно ходит взад-вперед, и опять ощутил нарастающий гнев. Он поднялся на возвышение, где стоял трон, и посмотрел вниз, на груду свитков и донесений, разбросанных на циновках. Кипа бумаг, со злостью подумал он, и хоть бы одна хорошая новость!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
