Или с того дня, когда почувствовал, что стала Татьяна совсем чужой? А может быть, вычеркнуть все эти десять лет из жизни? Но разве жалел Нилин когда-нибудь о том, как их прожил? Нет. Хорошие были годы, честные, чистые, светлые. И любовь была, что бы там ни шептали сплетники. Не сможет он эти годы прожить по-иному. Не сможет, да и не захочет. Впрочем, пришелец имел в виду, наверное, совсем другое. Что же ты, Нилин, жизни недодал?
Профессию разве сменить? Поступить в другой институт или в университет податься? Путь оттуда к мечте, к сегодняшней работе куда как короче. Другой институт - это значит другие друзья, другие учителя: не будет на его пути людей, которые щедро делились с Нилиным знаниями, опытом да и душой. Не будет бессонных ночей, конспектов, веселой сутолоки комитета комсомола.
Вернее, все это будет, но будет другим. Стоит ли менять? Тем более что с его дипломом интересной работы хватает. Только нужно начать сразу же, не терять времени. Так, а куда он его терял?
Не ездить в экспедицию. Сразу же поступать в аспирантуру, защитить диссертацию. Долой четыре года жизни в тайге, жаркое тепло печки, согревавшей продрогшее на ветру тело, работу от восхода до заката, крепкую на всю жизнь дружбу… Не слишком ли дорогая плата за раннюю диссертацию? Тем более что в аспирантуру он после экспедиции все же поступил. Вот только диссертацию так и не написал. Опыт провел, данные получил хорошие. Пиши да пиши! Что же помешало? Жаль было время тратить на казавшееся ненужным, непринципиальным оформление бумаг. Все результаты в статьях были опубликованы, другим служат, не раз встречал он ссылки на свои работы. Что еще? Или поэзия отвлекала?
Нилин улыбнулся, вспомнив бессонные ночи, груды исписанной бумаги. Даже книжка вышла! Пушкин из него, правда, не получился. Разве поэтом стать? Это значит - долой последние семь лет жизни! Годы, в которые властно влекла его биология, охрана природы. Кто-нибудь скажет: “Подумаешь, цветок сохранил!” Да, всего-навсего цветок! Легко его придавить каблуком сапога или вырвать с корнем. А попробуй сохрани! Ведь нигде на Земле нет больше этого цветка, только в заповеднике! Нет, цветок свой он никому не отдаст.
Так что же менять, что начать сначала? Да и стоит ли вновь входить в ту же реку? Жизнь-то ведь еще не кончилась…
Что же пришельцу завтра ответить? Поймет ли? Должен понять. Раз разумный, значит, ничто человеческое ему не чуждо. А интересно, согласился бы он начать жизнь сначала?
* * *
АЛЕКСАНДР ГАВРЮШКИН БЕЗЫМЯННАЯ ПЛАНЕТА
Динамик громко икнул, прохрипел что-то невнятное и затих.
Нейтрон Степанович догадался, что объявили невесомость.
Космическая станция лениво замедляла свое вращение, с каждым оборотом приближая долгожданный конец рабочего дня.
Еще несколько томительных минут, и грузное тело Нейтрона Степановича освободится наконец от оков искусственного тяготения.
И тогда он стремительно помчится вперед, в жилой отсек, в родную каюту. Там ждет его скромный холостяцкий ужин - шницель из задней части молодого марсианского тараканодонта под хреном - и недочитанный томик космического детектива из серии “На страже галактики”.
Нейтрон Степанович сладко потянулся, отстегнул ремни и собрался было воспарить над столом, как вдруг входной люк жалобно заскрипел и в проеме показались чьи-то ноги. Нейтрон Степанович уже гневно открыл рот, чтобы отчитать запоздалого посетителя, и осекся. Еще мгновение, и сердце Нейтрона Степановича забилось в радостном ожидании, как одинокий пес, учуявший приближение долгожданного хозяина. То была Зинаида Протоплазмовна, или просто Зиночка, сотрудница сектора планетной космологии. Всякий раз, когда Нейтрон Степанович видел Зиночку, по его телу разливалась томительная истома, а глаза светились нежно и мечтательно.
Зиночка преодолела люк и зависла в центре кабинета, поправляя прическу. Ее стан, легко угадывающийся в складках комбинезона, еще не вполне утратил былую стройность, а несомненно миловидное лицо, обрамленное прядями темно-синих волос, светилось для Нейтрона Степановича кротостью и добротой. Он хотел было сказать ей что-то ласковое, но по заплаканным Зиночкиным глазам определил, что с нежностями следует подождать.
– Нейтрон, ты должен мне помочь,- жалобно сказала Зиночка, медленно дрейфуя в сторону вентиляционного отверстия.
– Что случилось?
– Ой, не могу больше.- Зиночка вдруг громко зарыдала, размазывая слезы по еще пухлым щечкам.- За что мне такое наказание? Чтоб ему, извергу проклятому!
– Да кому же? - Нейтрон Степанович утешать плачущих женщин не умел и поэтому совершенно растерялся.
– Ему, начальнику станции Тришкину.
– Вот что, Зинаида,- Нейтрон Степанович принял строгий вид,- давай все по порядку, а то я ничего не пойму.
– Значит, так,- затараторила Зиночка, продолжая всхлипывать.- Открыли мы на прошлой неделе новую планету. Симпатичная планетка, аккуратненькая, совсем как Земля. Мы ее, конечно, осмотрели, замеры сделали, и собралась я, как положено, документы в центр посылать. Прихожу третьего дня к Тришкину, чтобы подпись его на докладе получить, а он, представляешь, мне и говорит: “Вы, Зинаида Протоплазмовна, поработали неплохо, только вижу я, что есть в вашем докладе некоторые упущения. Срочно все перепроверьте и снова приходите”. Я, конечно, бегом в свой сектор. Все проверила, заново пересчитала и опять к начальнику. А он даже читать как следует не стал. Только первый диск просмотрел и заявляет: “Вы что, Зинаида Протоплазмовна, переутомились? Или, может быть, сознательно распоряжения руководства игнорируете? Да я вас на Луну спишу! Характеристику испорчу!” Это на меня-то и кричать! - И Зиночка снова собралась разрыдаться.
Нейтрон Степанович почесал затылок.
– Да, дело серьезное, от начальника нашего лучше подальше держаться, а перечить - упаси бог! Сожрет вместе с комбинезоном. Опись-то у тебя где? Дай-ка я погляжу, хотя это дело долгое. Лучше ты мне так, на словах расскажи, что там на планете.
Зиночка ухватилась за стол, с надеждой заглянула в глаза Нейтрона Степановича и принялась рассказывать:
– Планетка наша небольшая, чуть меньше Земли. Поверхность все больше водой покрыта, но в восточном полушарии, возле экватора, большущий материк. Мы на прошлой неделе туда летали. Красота - будто в сказке. Трава изумрудная, высокая, мне по пояс. Фауна богатая. Мы даже одну зверюшку отловили. Маленькая такая, черненькая, мохнатенькая и мордочка смышленая, на нашу обезьяну похожа. На голове остренькие рожки, а на задних лапках - копытца. Тришкину очень понравилась, он ее теперь у себя в кабинете держит. Там посреди материка долина, по ней речка течет. Вода - будто хрустальная и на вкус сладковатая. Мы сразу запрос в центр послали на заселение. И, представляешь, разрешили. На нашу станцию десять участков выделили. Первым делом, конечно, ветеранам раздавать будут. Кстати, ты, Степаныч, давно летаешь-то?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});