В журналистских газетных очерках упоминания Сретенки обрели новый эпитет: "милая Сретенка".
А затем и в работах ученых - историков Москвы, искусствоведов, историков архитектуры появились утверждения и доказательства уникальности района Сретенки.
Вот цитата из очерка "Сретенский холм" архитектора В.А.Резвина, ныне директора Музея архитектуры имени А.В.Щусева (очерк опубликован в 1984 году):
"Трудно словами передать все своеобразие этого уголка старой Москвы, где чисто московская пестрота архитектуры так прекрасно обогащается выразительнейшим рельефом, подобного которому нет ни в одном другом районе центра. И все же читатель вправе задать вопрос: а что, собственно говоря, особенного на Сретенском холме? Что тут беречь и охранять? Ведь нет здесь барских особняков с парадными портиками, как на Кропоткинской, или древних бояр-ских палат, как в Харитоньевском. Действительно, отдельных официально зарегистрированных памятников архитектуры тут не найти. Но есть нечто не менее ценное, утрата которого практически невосполнима. В этом районе почти без изменений сохранились древняя планировочная структура и характерная застройка, восходящие в основе еще к XVII столетию. Он чудом уцелел во время пожара 1812 г. и, безусловно, должен быть сохранен. Застройка этого старинного района столичного центра многоэтажными домами неизбежно приведет к потере градостроительного масштаба и полному изменению архитектурного облика".
О домах по Сретенке, об ее "рядовой" застройке В.А.Резвин пишет, что "в них сконцентрированы многие типичные черты московского зодчества". Он призывает обратить внимание на их своеобразную красоту и разнообразие. А еще он отмечает издавна ценимые москвичами виды города: "Достопримечательностью района являются панорамы, которые еще можно сегодня увидеть из глубины некоторых переулков".
"Совершенно особый, никем не исследованный мир - сретенские дворы, пишет В.А.Резвин. - Эти небольшие, перетекающие друг в друга и в переулки пространства (или, говоря проще, проходные дворы. - В.М.) не похожи одно на другое. Но, побывав тут два-три раза, можно запомнить в каждом свой ориентир; огромный тополь, закрывающий полнеба, узорный козырек над покосившимся крыльцом, невысокую полуобвалившуюся подпорную стенку, вполне современную рекламу или вывеску учреждения".
Поэзия сретенских дворов и в строках песни Юрия Визбора: "Здравствуй, здравствуй, мой сретенский двор..."
Образ, нарисованный Нагибиным, исследования ученых говорят об одном: весь неспешный, растянувшийся на половину тысячелетия исторический путь Сретенки был направлен на воплощение той улицы, которую мы можем назвать "милой"...
Летописное сообщение о строительстве первоначального рва по линии будущего Белого города и нынешнего Бульварного кольца в 1394 году дает повод думать, что уже в то время посад распространялся за его пределы на территорию нынешней Сретенки. "Тое же осени замыслиша на Москве ров копати: починок его от Кучкова поля, а конец устья его в Москву-реку. Широта его сажень, а глубина в человека стояща. Много бысть убытка людем, понеже сквозь дворы копаша и много хором разметаша".
Еще с ХIV века, с самого основания Сретенского монастыря, когда он считался загородным, вокруг него поселились слободой ремесленники разных профессий, торговцы, мужики-огородники - всякий сборный народ. Эта слобода называлась Сретенской слободой, или Сретенской черной сотней. Московский посад в ХVI-ХVII веках делился на административные единицы, имевшие самоуправление и называвшиеся сотнями. В Москве ХVII века насчитывалось около 30 сотен и еще несколько полусотен и четвертьсотен. Термин "черная" значит, что ее жители, в отличие от дворцовых, монастырских, стрелецких слобод, не пользовались никакими льготами по уплате налогов и платили за все, до чего только смогли додуматься обложить налогом фискальные органы.
В ХVI, а особенно в ХVII веке, после того как была построена стена Белого города и земли Сретенской сотни стали не пригородом, а городом, ее исконных обитателей начали вытеснять с их участков за пределы города более богатые и знатные лица - процесс, хорошо известный и современным москвичам.
Место для выселения было указано непосредственно за стеной Белого города, где к тому времени уже и так жило немало разного народа. В документе 1620 года оно уже имеет название: "за Устретенскими вороты в Деревянном городе Новая слобода, а тянет (то есть относится в административном отношении. - В.М.) в Устретенскую сотню".
В изданном в Дании в 1604 году анонимном описании пребывания в Москве датского принца - несчастного жениха Ксении Годуновой - приводится четкое разделение состава населения Москвы по частям города, на которые его делят кольца крепостных укреплений:
"В этой внутренней Красной стене (Китай-городе. - В.М.) сосредоточена обширная торговая деятельность, живут бояре, купцы и есть много церквей и часовен.
Между Красной и Белою стеною живут все бояре, купцы, горожане, есть много церквей, монастырей, часовен.
Между Белой стеной и Деревянной оградой (Земляным валом. - В.М.) живет простой народ, очень многочисленный".
Сретенка - улица "между Белой стеной и Деревянной оградой" - в ХVII веке и позже полностью соответствовала этой характеристике.
На планах Москвы конца ХVI - начала ХVII века, которые, в отличие от современных условных чертежей, представляют собой рисунок-панораму города, на Сретенке можно рассмотреть мостовую из уложенных поперек бревен и расположенные вдоль нее избы с огородами и садами за ними, с правой стороны улицы, примерно посредине ее, деревянная одноглавая церковка. Этот рисунок, не являясь точным изображением улицы (на ней было больше дворов и домов), все же дает верное общее представление о том, какой была тогда Сретенка.
То, что уже в ХVI веке Сретенка была замощена, а значит, входила в число самых значительных улиц Москвы, подтверждают археологи. При земляных работах на Сретенке они обнаружили несколько залегавших друг над другом ярусов бревенчатых мостовых, нижние из которых датируются ХVI веком.
Основа планировки Новой Сретенской слободы - ее главная улица Сретенка, протянувшаяся от Сретенских ворот Белого города до одноименных ворот Земляного. Справа от нее до Мясницкой улицы и слева до реки Неглинной нарезаны параллельно главной улице участки для слобожан. Участки небольшие, по современных меркам - от 4 до 8 соток. Для того, чтобы к каждому был подъезд, от улицы перпендикулярно к ней проложены переулки. Сейчас на Сретенке, хотя вся длина ее составляет около 800 метров, 16 переулков, они сохранились с ХVII века. Правда, тогда их на один было больше. Подобная планировка была удобна для слобожан. Ни один район Москвы не представляет в такой цельности свой древний градостроительный облик, как Сретенка, и уже одно это ставит ее в число ценнейших исторических памятников Москвы.
Слобода застраивалась плотно. Кроме слобожан, переселенных из старой слободы, возле Сретенских ворот Белого города были поселены мастера Печатного двора, и здесь образовалась слобода Печатники. Слобожане поставили свою слободскую церковь Успения Пресвятой Богородицы, которую в Москве стали называть "что в Печатниках". Тут же была мастерская, где, как сообщает старинный путеводитель, "печатались картинки или листочки так называемой лубочной печати".
У Сретенских ворот Земляного города Стрелецкий приказ определил место для стрелецкого полка. В конце ХVII века им командовал Леонтий Сухарев, при котором была построена Сухарева башня. Стрельцы также поставили свою церковь Троицы Живоначальной, именуемой "в Листах" или "на Листах", потому что возле ее ограды в ХVII-ХVIII веках продавались печатавшиеся в Печатниках лубочные листы, поскольку здесь было людное место.
В середине Сретенки в переулках по правую и левую сторону разместились две слободы пушкарей, на правой стороне, в нынешнем Большом Сергиевском переулке, они поставили церковь Сергия Чудотворца в Пушкарях (Сергий Радонежский считался святым покровителем артиллеристов), на левой - церковь Спаса Преображения стояла до поселения слободы пушкарей, но была деревянной. Пушкари воздвигли каменный храм, и он тоже стал называться "в Пушкарях".
Названия сретенских переулков почти все связаны с ее слободским прошлым: Печатников, Пушкарев, Сергиевский, Колокольников (здесь был колокольный завод Ивана Моторина - мастера, который отливал Царь-колокол), те же, которые названы по фамилиям домовладельцев, по рассмотрении оказываются также слобод-ские: Рыбников - "артиллерии зелейный (то есть по производству пороха. - В.М.) ученик", Ащеулов - "артиллерии слесарь", Луков - "артиллерии подлекарь", Головин - "капитан полицмейстерской канцелярии", Селиверстов - "секретарь Берг-коллегии".
Положение Новой Сретенской слободы на большой проезжей дороге накладывало на ее развитие и жизнь слобожан особый отпечаток. С одной стороны, слободская жизнь по самой природе своей была достаточно замкнута, потому что все необходимое для повседневного обихода - работа, торговля, власти и суд, регулирующие взаимоотношения слобожан, своя церковь - все это находилось в пределах слободы, поэтому создавалась тесная, почти семейная общность. В слободе все знали всех, и в решительных обстоятельствах это единство проявлялось солидарностью: в следственных делах каждого московского волнения во время "бунташного" царствования Алексея Михайловича фигурирует много "тяглецов Сретенской сотни". С другой стороны, постоянный поток проезжих из различных областей России и даже из других стран расширял представление слобожан о мире и выводил их сознание и интересы из тесного круга слободы. Этому же способствовали рассказы стрельцов, участвовавших в походах и войнах.
