столько интерес, сколько опасение. По пути бойцам пришлось несколько раз отбиваться от ночных хищников, один раз убегать и потом снова отбиваться, но окраины леса те всё же достигли. Бродить здесь в темное время суток изначально была идея крайне сомнительная, но остановиться на привал бригада решила только сейчас, обосновавшись в покинутых шахтах.
Атаковать Мертвый город сейчас – идея неплохая, нужно только дать людям совсем немного времени на короткую передышку, и можно выдвигаться. Среди сдерживающих атаку факторов так же можно отметить отсутствие информации от группы с Армейских складов, высокую вероятность растерять большую часть численности при ночном переходе, туповатое желание выпендриться напоследок - последний, к слову, фактор самый весомый. Мадьяр не одобрял её стоянки, не одобрял её мысли, что простой быстрой смерти Вермут не заслуживает, ведь речь шла совсем не о пытках.
- Ты не понимаешь. - Хмурилась девушка, сидя возле костра внутри шахты и грея руки. Да и откуда ему понимать? Мужчина всегда был человеком прямым, хоть и прямоту свою продвигал как можно осторожнее, а она - лиричная душонка, склонная драматизировать иногда даже те вещи, которые ну никак не следовало бы. Отчего бы просто не убить противника? Не то, чтобы наёмница собиралась перерезать шею с пафосным лицом и криками про месть за своего наставника, но… - Я всё ему выскажу. Всё, чем он пытался закормить нас в последний раз.
- Детский сад, Гелла. - Недовольно покачал головой заместитель, смерив её насмешливым взглядом. - Детский сад.
- Плевать. - Буркнула та в ответ и отвернулась в сторону, усердно принявшись рассматривать земляные своды шахты. Проскальзывало ощущение, что они сидят, словно в какой-то могиле - холодной и влажной; аналогия зарождала одно из самых примитивных человеческих чувств - веру в знаки. Схожесть места их стоянки с могилой было для девушки дурным предзнаменованием.
- От юпитерской группы так и нет никаких вестей. Боюсь, что противник мог пойти напрямую сюда, или обратно в Мёртвый город. - Мадьяр, казалось, готов был говорить едва ли не что угодно, чтобы заставить её сдвинуться с места прямо сейчас. - Мы не можем просиживать, пойми наконец!
В чём-то он, конечно, прав, но...Что будет потом? Вермут умрет и его место займет она - отказываться и уступать не станет. Займется Синдикатом, через какое-то время вернет всё на круги своя, но не факт, что все бойцы согласятся вот так легко всё принять. Для кого-то из них, возможно, наемница и будет, так сказать, героем, совершившим свою месть, но для других - просто убийцей, занявшей высокий пост в обход Кодекса, на который так часто опиралась.
Казалось бы, почему это вообще должно волновать? А потому, что где недовольство управителем, там и угроза жизни. Сколько вот таких глав Синдиката ушли с должности ногами вперёд, при, якобы, обычных обстоятельствах? Немало, если верить истории группировки.
Но какой смысл гадать настолько далеко вперед, если она даже с ближайшим будущем совладать не может? В голове то и дело возникала картина последней встречи с центральным разводящим, на которой девушка так и не смогла сделать желаемое… А действительно ли желаемое? Вопросы смутного будущего, конечно, пугали и останавливали, но и собственное мироощущение тормозило не меньше.
- А где то письмо, с которым приходил посыльный? - С одной стороны - не помешало бы ознакомиться с переданной мыслью для того, чтобы воспроизвести её поверженному противнику перед смертью. С другой - последняя попытка найти хоть какую-нибудь зацепку, которая могла бы отодвинуть самосуд над центральным разводящим.
- Я сжег его. - Обыденно ответил наёмник, затем заговорчески прошептал: - Призыв могли неправильно понять, если бы письмо попало не в те руки. Кто знает, какая часть бойцов нас покинула бы.
- Я не просила его сжигать. - Снова мысль со стороны заместителя интересная, но зачем делать что-то, о чём приказа не было? Гелла сердито прищурилась. - Ты должен был показать его мне. Ткнуть им в нос и сказать: «На, читай».
По сути, сама виновата - вспылила, закружилась и забыла. Но ведь это одна из обязанностей заместителя - напоминать о важных вещах. Обижал не сам факт личного непрочтения послания, а факт самоуправства. Сегодня он сам решает какую-то мелочь, а завтра - спихнет её с должности? Хотя, как ещё посмотреть - послание с предполагаемым миром мелочью называть как-то неправильно.
- Всё, что там было указано - ложь для отвода глаз. Я же тебе объяснял, что настоящую просьбу тот мужчина озвучил мне лично. Читать было нечего. - Снова этот тон… Разговаривает, как с ребёнком, причем не самым развитым, и пытается убедить в своей правоте. От этого желание знать текст письма стремительно превращалось в упрямую необходимость. Вранье? Да и чёрт с ним.
- Ты - читал? - Спросила Гелла, отчетливо понимая, к чему идёт их разговор.
- Да. - Ответил Мадьяр, видно на автомате и не совсем поняв причину вопроса. А потом понял - уставился на разводящую, недобро прищурившись. Как лис в курятнике.
Рука мужчины быстрым, но скромным движением достигла бедра и кобуры с пистолетом на нём, но выхватить оружие и применить его тот не успел: стоящие рядом бойцы быстрее среагировали на приказ наёмницы задержать её заместителя. Скрутили руки, закрепили ноги, чтобы тот не смог освободиться при всём желании; остальная часть бригады, что была внутри помещения, с любопытством стала взирать на сие действо, оставив свои дела.
В голове Мадьяра было тесно - назвать это ощущение иначе никак было нельзя. Мысли, идеи - столько всего накопилось за жизнь, что если взяться просматривать с самого начала, то можно провести за этим занятием не один час. Он действительно был близок с Ферганцем, действительно знал о её умениях и о беспокойстве командира перед ними - второе было обидным, и обида усиливалась по мере продвижения в воспоминаниях. Когда речь зашла о способах, которыми бывший наставник планировал девушку контролировать, та перепрыгнула этот эпизод - не хотелось причинять себе ещё больше боли, которая итак давала о себе знать.
Неудивительно, что мужчина искренне расстроился смерти бывшего разводящего - Ферганец был единственным человеком, который не питал к нему откровенного негатива, понимал и принимал иногда манипулятивную манеру суждения. Рыбак рыбака, как говорится… Дружба дружбой, но без почившего командира в Синдикате ему ничего светлого не грозило, особенно, если «у руля» встанет кто-то, кто терпеть его не может, а таких - в любого тыкни пальцем и не
