— Это называется — дрейфующий. Но без рации его бы просто не выпустили в плавание. Почему же он ничерта не знал? — спрашивает худощавый.
— Рация я так понимаю была. Но судя по всему, он именно хотел такого несовременного мореходства. А так как на самообеспечении, то в порты не заходил. Робинзонада диктует правила.
— Что и спасало — кивает Чечако.
— Совершенно верно. Яхтсмен стал что-то подозревать, только когда ему попался катер с неким странноватым субьектом на борту. Субьект с жутким видом мертвой морды заметил близко проходившую яхту и, немало не размышляя, пошел на абордаж, то есть вылез с катера за борт. Но так как он не божественной сути был, то хождение по водам кончилось тем, чем и положено — булькнул гражданин и с концами. Катер оказался с пустыми бензобаками, заляпан кровищей, на самом видном месте лежало помповое потертое ружье с парой патронов в магазине. Прослушивание эфира сильно озадачило, сначала мореход подумал, что это розыгрыш, или как было раньше с радиопостановкой по уэллсовской "Войне миров" — ну вы явно знаете…
— Я не знаю — грустно признается молодой, которому так злобно я мечты потоптал о райских пущах с обнаженными девами из юэс нэйви.
— В США был инцидент, когда сделали радиопьесу по этому произведению про нападение кровожадных и всемогущих марсиан, только слегка перелицевали. Введя вместо уничтожаемых злыми марсианами английских городков — местные американские названия. И все это было сделано в виде репортажа с места событий. Тридцатые годы, народ еще не пуганый, наивный, радио верит. Разумеется возникла жуткая паника — радиослушатели посчитали все за реальный репортаж и реальный десант марсиан — учтиво поясняет Чарджер. Чечако как-то странно ухмыляется, вроде как смущенно, но с явной гордостью за коллег, даже немного победоносно…
— Так и купились? — не верит молодой.
— Так и купились — кивает Чарджер.
— Однако! — удивляется молодой — а дальше что?
— Ну, дальше мореход прибрал ружье, сделал выводы, отряхнул рацию от пыли…
— Вранье, откуда там на яхте пыль — хмыкает обвешанный оружием с уверенностью знатока.
— Не вранье, а фигура речи, определенный символизм и матафоричность — вступается за меня Чечако.
— Так вот, отряхнул рацию от пыли и вынужденно связался с миром. Так что к моменту встречи с мельниковским «Пронырой» — вроде так это судно называлось, мореплаватель был уже ориентирован. Сам себе удивляюсь — название судна, на котором Мельников прибыл в Кронштадт, я так и не запомнил, хотя слышал не раз, а вот ни разу не виданное мной корытце, которое упомянуто было пациентом вскользь — в памяти осталось, словно на гвоздик повешенное.
— Странно, что бывшие в океане на этом «Проныре» стали меняться на рыбу. Сами вполне могли наловить, ты ж говоришь, что снастей там было взято с запасом — сомневается блондин с криво сидящими на его голове наушниками. Криво — потому как левым ухом он слушает нашу трепотню, а правым — то что звучит из рации.
— Чего не знаю, того не знаю. Может им в первые дни было не до того, или может там трупы вдоль берега попадались, брезгливо было.
— А может мореход тех же патронов попросил, а чтоб не попрошайничеством выглядело, так предложил ченч. Макрель — вкусная рыба, с тем же тунцом не сравнишь — высказывает свое мнение владелец незнакомого оружия.
— Да брось — обычная скумбрия! — возражает блондин.
— Сухопутчика сразу видно — очень снисходительно хмыкает худощавый и лекторским голосом заявляет:
— Корифена, или дорадо, или золотая макрель — ни разу не скумбрия. Ты скумбрию двухметровую видал? Она вообще из окуневообразных, если на то пошло. Факт, что деликатес.
— Ладно, неважно — примирительно машет рукой красавец безногий.
— Еще Мельников вспоминал, что уже ближе к концу путешествия далек-далеко за горизонтом вырос столб дыма, такой здоровенный, что и горизонт не помеха, а потом словно листва прошелестела, шепотком таким странноватым, ветерок дунул и по воде рябь прошла, словно много-много мальков заиграло. А этот американский ветеран…
— Дядя Сэм — вставляет в разговор Чарджер.
— Ну если на то пошло, то его так действительно звали — Сэмом. Только по возрасту он уже в деды годился скорее. Так вот этот ветеран нахмурился и заявил, что там за горизонтом рвануло что-то очень большое, может и эйч-бамб, да, сэр. И вот именно такой шепоток и рябь на воде — это взрывная волна, да, сэр, только уже уставшая, потому что шла издалека. Дескать, он такое видел, когда они с гуками воевали.
— Чушь, откуда там ядерным зарядам взяться. Скорее танкер какой с бензином или еще что в том же духе. А что еще видали?
— Ну, рыбаков видали, но близко не подходили, судно видели, не то покинутое командой, не то вымершее… — честно припоминаю я обрывки из рассказов прибывшего из Америки компатриота.
Тут блондин поправляет наушники, что-то выслушивает, делает пометки в блокнотике на столе и говорит:
— Можно ехать!
Чечако укоризненно на него смотрит, потом начинает убирать с неохотой свой диктофон. Инженеры встают, начинают собираться.
— Да, к слову — заявляет прислушавшийся блондин, после того, как подтверждает прием — кому интересно — раненые доставлены, оперируются. Теперь остается только ждать…
— И молиться — хмыкает худощавый, весьма быстро подготовившийся к выходу.
— Кто верует. Да — молиться — резковато отвечает блондин. Остальные уже стучат башмаками по лестнице.
— Вы с нами едете — говорит тот, который Чарджер, перехватывает поудобнее свое ружье, которое на мой взгляд выглядит странновато, хотя общее впечатление — отечественный полуавтомат на 12 ходовой калибр. Только вот что-то не так, если сравнивать с тем, что видел и ясно, что ружье не простое.
Поворачиваюсь к безногому. Он улыбается на все свои 48 зубов и протягивает руку.
— Живы будем — свидимся — заявляю ему банальную банальность, жму лапу.
— И тебе того же — отвечает он. Рукопожатие у него мощное, ну да компенсация верхних конечностей за нижние, отсутствующие. Киваю и поспешаю за инженерами, которые уже все свалили вниз.
— Ружжо трофейное не забудь — напоминает наблюдающий за мной инвалид.
Еще раз киваю, подхватываю дробовик с дисковым магазином, окидываю взглядом опустевшую комнату, в которой так и валяются оба трупа бывших тут хозяев и спешу вниз по лестнице.
Часть автомобилей уже ушла небольшой колонной куда-то вправо. На площадке перед домом стоит три машины, оказывается меня ждут. От большой группы инженеров осталось четверо, не знаю, то ли из любезности они взялись меня сопроводить, то ли самим в Ропшу нужно. Чечако показывает в сторону зеленой пыльной «Нивы» там как раз сидит за рулем этот самый Чарджер. Мою попытку сесть на переднее сидение он пресекает, предлагает расположиться сзади. Переднее сидение остается пустым. Впрочем, я не удивляюсь, случись что — так отстреливаться будет легче, тем более здоровенное ружье водителя так просто не развернешь, если будет рядом пассажир. Правда мне не нравятся трехдверные машины — из них выбраться сложнее если что. В ответ на мое замечание инженер пожимает плечами, ему оказывается трехдверные нравятся куда больше других. Что-то такое я и подозревал, есть такие люди с определенными невинными обычно чудачествами. Ну ладно, в конце-то концов, не та проблема. Особенно если ни на кого не нарвемся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
