- Да давай… - пожал я плечами. - Вроде ничего страшного…
- Нет, - тут же отмёл он и продолжил оттачивать свою мысль. - Тут тоже есть один негативный момент. Прикинь: как только "пирожок" опустим в воду, сразу же небольшое цунами побежит к берегу. Соображаешь? А там люди отдыхают. Неприятности могут быть.
- Блин! Тоже верно… Что ж тогда? На чём остановимся?
- Давай знаешь, как сделаем? Рядом с городом, но на берегу. Где-нибудь на отшибе. Пусть сами думают потом, как до дому добираться.
- Значит, по высоте надо меньше делать. Метров двадцать хватит, я думаю?
- Ляпи… Только тоже, как для пингвинов, в самом "кирпичике" срежь одну грань для удобства эвакуации.
- Понял. Но давай сначала место присмотрим.
Присмотрели. Невдалеке от Мельбурна (если карта нам не врала). Невысокое такое плоскогорье, покрытое густым тропическим лесом. Рядом, километрах в двух, по трассе бегала разнокалиберная автоживность.
- Вот сюда и выгрузим, - кивнул Пашка. - А дальше - пущай автостопом. Или вон, на своих вездеходах. Если, конечно, горючка ещё осталась. Небось, уже будут в своём царстве-государстве. Не заблудятся.
Дальше - уже дело техники. Подрезали, аккуратно подняли, сунули в окно, опустили на присмотренную территорию. Лесом, конечно, пришлось пожертвовать. Но - ничего. Оклемается. Лёд растает, и деревья восстановятся.
- Закрывай! - махнул Пашка. - Поехали дальше!
Пока я осваивал антарктическую целину, то бишь до рези в глазах всматривался в девственную белизну пролетавшей под нами однообразно холмистой заснеженной местности, Пашка пытался прочитать на карте название следующей станции. Он потихоньку кряхтел, сопел, стараясь не отвлекать меня, наконец, не выдержал:
- Вовчик, чё-то я вообще плохой стал…
- Что такое? - Я притормозил, дабы во время трёпа не промахнуться мимо жилья.
- Да вот, что здесь написано? - ткнул он в красный квадратик, обозначающий полярную станцию.
Я хохотнул:
- Да это ж по-французски!
- А то я сам не вижу! Дурвиль какой-то… Да и ещё и Думонт…
- Ну и зачем оно тебе? Станция, да станция она и есть. С нас что, отчётность будут спрашивать? Главное, знаем куда положить опосля изъятия. О, видишь? Написано: "Франсе".
- Вижу. Но знать бы хотелось…
- Открой словарь французско-русский. И найди, как оно читается. Чего корячиться?
- Та ну… Я и в английском-то, как свинья в апельсинах, а ты мне лягушатников подсовываешь. На фиг! Пусть будет Дурвиль.
- Ну, как знаешь. Далеко там ещё?
- А ты думаешь, я знаю, где ты тормознул? Ориентиров-то: слева - море-окиян, а справа - сами знаете, что… И всё везде одинаковое.
- Ладно, летим дальше…
Довольно долго нам ничего не попадалось. Прибавить скорости я не решался, чтобы, не дай Бог, мимо не проскочить. А таким черепашьим шагом ещё неизвестно, сколько пилить до того "Дурвиля", как обозвал его Пашка. Навстречу нам летели мощные снеговые заряды, порой ослабляя видимость до нуля. Хорошо, хоть нашему "лобовому стеклу" дворники не требовались. А то б запарились чистить.
- Может, выше подымемся? - с кислой миной предложил мой порядком истомившийся помощник. - Сверху-то оно…
- Ну да! За облаками много ты увидишь!
Береговая линия несколько раз основательно вильнула и вышла на относительно прямой участок. Ну, если не считать скопившиеся у берега ледяные заторы. Ветер нагнал огромные массы отколовшегося льда и в беспорядке нагромоздил в прибрежной зоне. Эта безрадостная, шевелящаяся на водной поверхности панорама расстилалась до самого горизонта, насколько хватало глаз.
- Блин! - вздохнул Пашка. - Вот где бардак! И убрать-то некому!…
- Ничего, уберём. Только вот, с контингентом разделаемся…
В конце концов, ему наскучило пялиться на пустой экран и он предложил:
- Ядику змеиного не желаете?
- Да можно…
Перед нами возникли две чашки свежезаваренного чая.
- Не, - крякнул он с досадой. - Без обид. Я ж сам хотел. Хоть какое-то разнообразие… А ты - всю малину…
Я усмехнулся, и чашки испарились.
- Ляпи!
В этот момент мы сразу оба узрели стан "Дурвилей".
- О! - воскликнул Пашка и сразу испуганно оглянулся на лестницу. - Лягушатники нарисовались! - шёпотом добавил он. И распорядился: - Ну, ты пока обрезанием занимайся, а я чаёк организую. Ага?
Не отрываясь от экрана, я кивнул и стал кружить вокруг станции. На предмет обнаружения признаков хоть какой-нибудь жизнедеятельности. Но всё было мертво и занесено глубоким слоем снега.
- Нет никого, что ли?
Где-то на втором витке я засёк какое-то движение между заснеженными метеорологическими раскоряками. Я притормозил и приблизил к тому месту экран. Между сугробов прогуливалась стайка пингвинов.
- А ты говоришь "никого нет", - удовлетворённо сказал Пашка и поставил передо мной чашку с чаем.
- Да нам-то что с тех пингвинов?
- Если здесь околачиваются эти друзья, значит, и люди здесь. Загляни в яранги. Небось, лежат в отрубе.
- Может, мы вообще опоздали?
- Кабы опоздали, пингвины бы ушли, - упрямо повторил Пашка. - Чё им тут делать среди железяк?
Пашка оказался прав: люди здесь были. Осунувшиеся и обросшие, они сидели и лежали по своим комнатам. Мы насчитали шесть человек. Двое спали, или просто лежали с закрытыми глазами, ещё трое сидели, тупо уставившись в одну точку. И только радист, замотанный в тряпьё, как немец под Сталинградом, непрестанно кашлял и терзал аппаратуру, надеясь докричаться до Большой земли. Всё, как и везде…
- И понесли же вас черти на край света… - с досадой проговорил Пашка. - Давай, Вовчик, принимай меры. Смотреть спокойно не могу на это безобразие. Меня б ни за какие коврижки…
- Ну, надо ж место присмотреть…
- Чего там смотреть? Эйфелеву башню не знаешь? Так её издалека видать. Ни с чем не перепутаешь.
- Да ты что? Там же людей, как тараканов на кухне!
Пашка хехекнул и опустил усы в чай.
- Нешто я и сам не понимаю? - булькнул он. - Прикололся. Давай, ищи парижское Подмосковье! Не теряй времени напрасно!
Я удивлённо хмыкнул и выскочил в космос. Париж высматривать. Вместе с его "Подмосковьем".
******
Французов мы благополучно переправили на их родину. Операция прошла без сучка, без задоринки. По накатанной схеме.
- Вот теперь смотри, - указал Пашка на монитор, где раскинулась карта Антарктиды. - Сейчас выходим вот сюда, вот, видишь залив Мак-Мёрдо Там две станции. Одна - Новой Зеландии, другая - британская. Мы их выцарапываем, и дальше совсем ничего нет. На протяжении тысяч км. ни одной живой души. Поэтому мы можем сразу перепрыгнуть, считай, половину материка. До самого Сан-Мартина. Это вот здесь, аргентинская станция. Видишь? - водил он пальцем по монитору. - А дальше начинается самый рассадник. Их тут, на вот этом полуострове… по-моему, Ларсена?… как собак нерезаных. Вот здесь придётся почесаться, это да!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
