И все начиналось сначала. Шла волчья изнурительная охота. Социализма в России уже не было, но привычка высоких московских начальников встречать всенародные праздники новыми рапортами о трудовых и ратных победах осталась. Были люди, для которых верх мечтаний тогда составлял рапорт президенту о смерти Дудаева. Они даже устроили между собой что-то вроде социалистического соревнования или конкурса — «кто первый»…
И при этом был сделан «вывод»: ни многодневное лежание под снегом у волчьих троп, ни изнурительные ночные марш-броски по сорок километров от одной засады к другой, ни тотальное прослушивание телефонных переговоров, ни многое другое не могут заменить самого эффективного способа решения задачи — мешка с инвалютой и предательства. Какой-то миллион долларов…
Когда Дудаева и его охранника фугас разорвал на ошметья, прибежавшие к месту трагедии чеченцы вытащили из кустов кусок стабилизатора агитационной авиабомбы, взорвавшейся вместе с фугасом. Такая картинка в телевизоре и нужна была тем, кто докладывал о выполнении задания и прикидывал, на какой орденок потянет убийство Дудаева…
Охота закончилась.
До президентских выборов оставалось совсем немного…
БАМУТ
…В начале мая 1996 года Ельцин находился в предвыборной поездке в Ярославле. Там он пообещал, что поедет в Чечню. Там же он заявил: «Неоднократные проверки, проводимые президентскими службами и военными контрольными учреждениями, подтвердили: боевые действия в Чечне прекращены».
Бурные аплодисменты.
А в это время российские военные вертолеты без опознавательных знаков наносили бомбовые и ракетные удары по Урус-Мартану.
А в это время российские полки и батальоны разъяренно вгрызались в населенные пункты, контролируемые вооруженными формированиями чеченцев, спеша «прикончить» их к приезду Верховного главнокомандующего. Мне все это напоминало что-то вроде трудовых подарков к очередному съезду КПСС.
Одним из ключевых населенных пунктов считался Бамут. В нем некогда размещались позиции частей Ракетных войск стратегического назначения. Используя мощные бетонные укрытия и хорошо развитую систему подземных ходов, чеченцы держались насмерть. А командование группировки раз за разом гнало наши войска в атаку. Каждая атака заканчивалась новыми человеческими жертвами.
Количество жертв держалось в тайне («официально» сообщалось, что погибло 26 военнослужащих, хотя на самом деле их было раза в два больше). Командиры жизнями своих солдат прокладывали путь к выполнению «стратегического» приказа о взятии Бамута до приезда Ельцина.
В те дни мне казалось, что для командования Северо-Кавказского военного округа взятие Бамута значило не меньше, чем для Сталина — взятие Берлина.
Высокое начальство яростно торопило подчиненных командиров. Наверное, ему тоже очень хотелось преподнести свой «подарок» Верховному. И это удалось. Бамут был взят.
Полуразбитые чеченские отряды ушли в горы, потеряв несколько десятков своих солдат. Наши потери были намного больше, и они держались в строжайшем секрете…
В Москву пошли шифровки о победе.
То была «победа», которой в окружном штабе в Ростове, как мне казалось, придавали почти мировое значение. То была победа, о которой будут помнить, наверное, лишь те, кто дрался в Бамуте.
Но генералу Квашнину, наверное, хотелось грандиозности.
Вот его официальная оценка «битвы за Бамут». Цитирую дословно:
— Значение этого события огромно. Еще бы полгода боевых действий, и чеченский конфликт превратился бы в большую кавказскую войну, куда бы оказалась втянутой вся Россия. Я думаю, что всерьез эту опасность понимали только два политика, все это время занимавшие разумную, твердую, последовательную позицию. Это президент Борис Ельцин и бывший глава Миннаца, а сейчас — руководитель Администрации президента Николай Егоров…
В искусстве комплиментов начальству и приписывании ему несуществующих заслуг генерал явно переборщил: тот, кто занимал «разумную, твердую, последовательную позицию», сам признался, что чеченская война — одна из его наиболее трагичных ошибок.
Тот, кто был руководителем Администрации президента, яростнее других подтапкивал> Ельцина к этой роковой ошибке и отговаривал многих от продолжения переговоров с Дудаевым.
Если внимательно проследить всю цепочку действий Егорова в чеченской трагедии, то можно без труда обнаружить, что он был одним из наиболее мощных генераторов идеи силового решения кофликта. Он мог бы, пожалуй, открыть такие сенсационные тайны о нашей политике на Кавказе, и особенно — о так называемой «партии войны», которые бы потрясли Россию. Внимательно наблюдая за линией поведения Егорова в период чеченской кампании, я часто думал о том, что смена власти в Чечне была для него жизненно важным принципом. Он умер неожиданно рано. И его внезапная смерть — тоже загадка…
Он мог бы много рассказать.
* * *
Вместо Бамута остались развалины, на которых долгое время не решались жить даже крысы.
Когда нет громких побед, некоторые генералы их придумывают…
Через несколько месяцев на развалинах Бамута обнаружили единственное живое существо — старушку.
Нищая старушка в жидком платке из козьего пуха, в драном пальто и в сапогах с галошами. Заезжий репортер спросил у нее:
— Чем, по-вашему, заканчиваются войны?
— Как чем? — удивляется старушенция. — Победой, конечно!
— А чья победа будет? — не отставал репортер.
— Да мне уже все равно, только бы скорее…
…В те дни я звонил знакомым офицерам в штаб СКВО. Из разговоров с ними понял, что руководящие генералы лезли из кожи вон, чтобы к приезду Ельцина в Чечню максимально подавить сопротивление чеченских боевых отрядов.
Резкая активизация боевых действий рассматривалась как основная часть подготовки к этому событию…
ЛЕБЕДЬ
…Вскоре после назначения на должность секретаря Совбеза Лебедь пообещал поехать в Чечню. Но долго не ехал. Пресса уже стала долбить его критикой. Из моих надежных источников в СБ (туда ушли работать несколько бывших подчиненных офицеров) стало известно, что у Лебедя «пока нет хорошего плана»….
Лебедь долго думал. Затем решился.
В состав делегации Лебедя был включен исламский служитель. После смещения Лобова Лебедь не стал пользоваться его самолетом, а запланировал свой (специальный самолет бизнес-класса). В этом — и осторожность, и недоверие определенным силам…
