– Привет телезвездам, – сказал Киссур, – тебя через час покажут по всем новостям. Вместе со складом 17-В.
– Как туда попали эти проклятые боеголовки? – спросил Бемиш.
– Это вопрос к тебе.
– Не паясничай! Я их отправил туда по указке Шаваша…
– А Шаваш думал, что импортирует автомобили, – докончил Киссур, – Шаваш тоже, знаешь, иногда зарывается… У меня же нет собственных подставных контор, вот и пришлось воспользоваться конторой господина министра.
Бемиш повернулся и снова ойкнул.
– Чего ты добиваешься, Киссур? – спросил Бемиш. – Ты забыл, что это ты орал от радости, когда тебе сказали, что здесь будут строить военную базу? А меня чуть не убили за то, что я отказывался это делать!
Киссур улыбался, и непонятный блеск в его глазах был как пятнышко лазерного целеуказателя. Грязный воротничок рубашки резал Бемишу горло, под мышками было потно и противно, и президент Ассалахской компании чувствовал себя точь-в-точь как связанная утка, которую закалывают на алтаре, чтобы погрузить в кровь кончик меча и пробудить сталь. Интересно, этот свой веерник Киссур тоже макал в утку?
– Ну хорошо. Ты умыл Шаваша. Ты снял, что он вор. Ты снял, что я вор. Ты вляпал в незабываемое дерьмо наших военных, хотя убей меня бог, если я понимаю, как ты раздобыл эти чертовы боеголовки. Чего ты хочешь?
– Как чего? Национализации этого космодрома. Национализации всей дряни, которую тут понастроили чужестранцы. Смены правительства, которое ворует так, как Шаваш. По-моему, если на нашей земле без нашего ведома иностранцы размещают запрещенные во всей Галактике виды вооружения, так это достаточный повод, чтобы отобрать у богачей сожранное и вернуть его народу?
Бемиш дернулся.
– Идиот! У тебя ничего не выйдет!
– Почему?
– Почему?! Ты еще спрашиваешь почему? Да ты посмотри, кого ты набрал в союзники?! Ты загубишь свою шею и свою страну! Ты назови хоть одного чиновника на своей стороне, хоть одного человека, который знает, что такое бюджет и что такое платежный баланс! Твои союзники – идиоты, которые считают иномирцев бесами! Ведь Ашиник может рассуждать об искоренении протекционизма и равных правилах игры для всех ровно до той секунды, пока сам не пришел к власти! А когда он придет к власти, то либо будет делать то, что хочет его партия, либо его сожрут с потрохами. Ты думаешь, с такими союзниками можно устроить что-нибудь, кроме театрального бенефиса? Ты думаешь, с тобой кто-нибудь будет разговаривать? А заложники? А убитые?
Верхняя губа Киссура поползла вверх, обнажая белые, похожие на клыки резцы.
– Я отпущу заложников, – сказал Киссур.
– Пассажиров? А персонал? Черт возьми, если ты отпустишь персонал, здесь все просто взлетит на воздух! Или ты вейского сектанта посадишь за терминал управления ВиС?
– Я отпущу всех заложников-иномирцев, – повторил Киссур, – тот персонал, который останется, – это подданные империи. Уверяю тебя, что все журналисты-иномирцы будут говорить, что я отпустил заложников, потому что они только иномирцев считают заложниками. А что до чиновников империи, то им все равно: заложники, не заложники – это мы издавна не считали грехом.
Бемиш вздрогнул и даже зажмурил глаза. Действительно. Если Киссур говорит правду, это конец. То, что партия народной свободы имела в своей власти пять тысяч чужестранцев и тут же их отпустила, будет выгодно контрастировать с воровством и боеголовками, найденными в результате ее отчаянного акта. Да уж, все слухи, распространявшиеся правительством насчет партии – например, что она иномирцев считает бесами, от этакого благородного поведения выглядели враньем… Умно. Умно и… непохоже на Киссура.
И тут в проеме кабинета обрисовался еще один человек. Он был тоже с оружием и в черной форме, но даже жесткая бронеткань не могла скрыть его хрупкой изящной фигуры, и длинные его пальцы нервно мяли веерник, словно дверь, к которой он не мог подобрать ключа.
– Вот мы и опять встретились, хозяин.
Бемиш повернул голову.
– Это мне тебя, Ашиник, благодарить, – спросил он, – за стратегию и тактику связей с общественностью?
Молодой человек усмехнулся. Лицо, обрамленное черными кудрями, казалось неестественно бледным, и огромные синие глаза бегали из стороны в сторону, так, как никогда не бегают глаза победителей и всегда бегают глаза проигравших.
– Наверно, хозяин, проклинаете тот день, когда не позволили Киссуру застрелить меня?
– Да, – сказал Бемиш. – Потому что тогда Инис была бы жива.
– Не трожь это имя, убийца! – взвился Ашиник.
– Что ты несешь?
Палец Ашиника лег на курок, как тонущий вцепляется в спасательный круг. Бемиш с некоторым облегчением заметил, что, по крайней мере, Ашиник забыл снять веерник с предохранителя.
– Ты бы и меня тогда убил, если б я не сбежал!
– Вздор! Ее убили по приказу Ядана! Чтобы поссорить тебя со мной! Точно так же, как по приказу Ядана убили его предшественника! Зачем мне было ее убивать?
– Из ревности.
– Из какой, дурак! Я ее тебе отдал! А она – она в тот день просила взять ее обратно!
– Отдал? Взять? – прошептал белый как мел Ашиник, – или вейские женщины товар, который отдают и берут?
– Вы долго будете браниться? – полюбопытствовал Киссур.
Ашиник замолчал. Кадык его нервно ходил вверх-вниз.
– Ашиник еще не сказал самого главного, – саркастически заметил Бемиш, – а именно на каком дереве он собирается повесить убийцу неверной наложницы, каковое убийство, кстати, по старинным законам, за которые он столь ратует, вовсе не является наказуемым преступлением.
Ашиник резко вздернул голову. Он уже вполне овладел собой, и глаза его стали стеклянными и спокойными.
– Господин Бемиш, – сказал Ашиник, – мы, революционное обновленное правительство Империи Великого Света, не собираемся вас задерживать. Мы отпускаем вас и передаем с вами наши требования, требования восставшего народа. Они просты и равно отвечают интересам императора и интересам народа. Только продажные чиновники и алчные чужеземцы могут противиться им. Мы требуем отставки нынешнего правительства и суда над запятнавшими себя коррупцией чиновниками. Мы требуем, чтобы во главе империи, как и десять лет назад, встал Киссур Белый Кречет. Мы требуем, чтобы чужеземная идея выборов была вычеркнута из указов, как не соответствующая духу народа Веи. Та к как наша партия выиграла ваши вшивые выборы, вряд ли это требование можно назвать требованием меньшинства народа! Мы требуем безусловной национализации всех предприятий, принадлежащих чужеземцам, и проверки правильности действий других частных собственников. Мы не против предпринимателей: мы против плохих и алчных предпринимателей, которые сосут кровь народа, не заботясь о его благе! Плохих предпринимателей мы будем искоренять, хороших – поддерживать!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
