Лиля так замотала головой, что по принцу чуть косой не попало.
– Не хочу!!! Гадюшник!!!
– Уж кто бы мне шипел, – притворно обиделся Ричард.
– Да я белая и пушистая!
– А больше похоже на черную и чешуйчатую?
– Вот, а еще будущий король! И так о женщине! – Лиля надулась.
Ричард рассмеялся, поймал ее за кончик косы и несильно потянул.
– Зато о какой женщине.
Играет в камине огонь, бросая на лица людей отблески и превращая их в загадочные маски. И чудится на миг, что это сидят не двое друзей, а двое влюбленных. Беззаботный смех, легкие дружеские прикосновения, атмосфера уюта в комнате…
Наваждение? Или просто мудрость огня, который показывает скрытое?
Наверное, нам все-таки кажется…
* * *
– Дитя Альдоная, Ганц Тримейн, барон Рейнольдс, согласен ли ты…
Альдон Роман сам венчал пару, из особой любезности к невесте. Сколько уже прошло с того времени, как он впервые увидел Лилиан Иртон? Тогда женщина бросилась на помощь графине Марвел… кстати – супруги тоже здесь. Графиня улыбается и вполне здорова и телом и духом.
С тех пор прошло немало времени, многое изменилось. Торговая марка Мариэль (дочь купца навсегда ей и останется, что уж там…) гремела по всему миру. Графиня пользовалась полученной прибылью так, что альдон даже иногда ей выговаривал. Незачем столько всего устраивать для простонародья.
Ан нет.
И больницы для бедных, и приюты, в которых каждый мог получить кров и пищу на три дня, и школы – громадное количество планов, каждый из которых тщательно рассмотрен, обсчитан и будет проводиться в жизнь в порядке строгой очереди…
Губы произносили заученные слова благословения, а альдон вспоминал один из последних разговоров. Лилиан Иртон (да, даже если она еще три раза замуж выйдет, все равно останется для него – Иртон) настаивала, чтобы он предоставил послушников в школы. Пусть обучают слову Альдоная детей, приходящих туда. Ну и заодно чтению, риторике, может, и заграничным языкам…
Да и в больницы не худо бы направлять послушников, а то и пастеров. Когда слово Альдоная наиболее хорошо доходит до человека?
Когда его жизнь по голове постучит поленом – тогда и дойдет. Крепенько так… и вообще – им надо смирять грех гордыни, надо помогать людям – вот и пусть помогают! Место, где люди больше нуждаются в помощи, найти сложно.
Дорого обходится?
Так свои же деньги тратит, не чужие!
Альдон выслушал согласие невесты и привычно благословил и ее.
Брак этот…
Видно же, что не двое влюбленных стоят перед алтарем. Нет.
Соратники, сомысленники, братья по оружию – как ни назови, но не влюбленные. Не горит у них в глазах той любви, что он наблюдал между государем и его второй женой. Зато есть взаимопонимание. И поддержка. С Ганцем альдон тоже частенько общался, и сказать мог только одно. Этот человек жизнь готов положить ради Ативерны. Верен королю, как пес, теперь и Ричарду, работать будет до смерти… а все равно хорошая будет пара.
Иногда достаточно понимания и поддержки. А остальное приложится со временем.
Молодые обменялись браслетами и под руку направились к выходу из храма.
Поздравления, цветы… сегодня король дает в их честь бал во дворце. Эдоард просто подчеркнул, что благоволит этой паре – и кто бы из придворных посмел ему возразить?
Первый танец молодые танцевали вместе, но на второй Лилиан пригласил Ричард, а ее высочество пригласила новобрачного, подчеркивая, что благоволение идет от всего королевского семейства.
Лиля танцевала, улыбалась, старалась не уронить в грязь лицом…
А поздно вечером, когда они с мужем остались одни в спальне, Ганц чуть коснулся ее щеки.
– Не бойся. Хочешь – я уйду?
Лиля покачала головой. И первая коснулась губами губ супруга.
* * *
Спустя два часа она стояла на балконе и смотрела на звезды. Те ласково подмигивали с небосвода.
Как мужчина, Ганц ее не разочаровал. Наоборот – порадовал. Она такого не ожидала. А в остальном… пусть поклонники морали и нравственности вопят о делении кровати с нелюбимым… хотя где их тут найти?
За Ганца последние два года только и пытались пристроить каких-нибудь девиц. Даже одну дочь герцога. Брак по расчету с главой королевской милиции (название подсказала Лиля) считался весьма и весьма…
А что?
Барон, не стар, бездетен, достаточно богат, обласкан королем… да за такое обеими руками хватаются! Еще и зубами придерживают!
Но – увы. Всем щучкам королевского двора пришлось придержать зубки. Ганц твердо заявил, что его женой может стать только одна женщина. Ее сиятельство, если согласится.
Ну и…
На добро или на зло – она теперь жена Ганца. Она никогда не поверит ему до конца, но будет его женой, родит ему детей… и будет счастлива!
Вопреки всему и вся!
Счастье – это ведь не наличие золота или бриллиантов, не африканские страсти и не громкий титул.
Кому-то просо попадается крупное, кому-то жемчуг мелкий…
Счастье – это состояние души. Недаром же отец, еще в том мире, говорил: «Хочешь быть счастливой? Будь!».[14]
Она – будет.
Работа, дом, семья, дети… Ричард?
Они друзья, и так останется. А впрочем… кто-то может сказать, что нам готовит судьба?
Давайте посочувствуем этим несчастным провидцам. Им слишком тяжело жить на свете.
Лиля еще раз подмигнула нахальным звездам и ушла в комнату. Спать, девочка. Завтра будет новый и счастливый день.
Обманутым пловцам раскрой свои глубины!Мы жаждем, обозрев под солнцем все, что есть,На дно твое нырнуть – Ад или Рай – едино! –В неведомого глубь – чтоб новое обресть!
Ш. Бодлер. Плавание.
Эпилог
Лиля посмотрела на список, пробежала глазами, поморщилась и подписала. М-да, расходы резко возросли, но как ты хотела?
Юбилей, однако!
Пятьдесят лет, круглая дата, наступает ровно через месяц, и Лиля сказала бы, что она накатывается бочонком на ногу…
По такому случаю Лиля решила собрать всех друзей и родных в поместье под Лавери. Теперь уже своем поместье.
Да, пятьдесят лет… столько воды утекло…
Женщина бросила взгляд в оконное стекло. В сгустившихся сумерках отчетливо проступало ее отражение. Годы оказались милостивы к графине. Седина в светлых волосах почти незаметна, легкая полнота осталась, но очень удачная. Как раз та, которая позволяет женщине в итоге перейти к облику обаятельной пышечки, а не сморщенного абрикоса. Морщин почти нет, и даже зубы удалось сохранить. Кроме зубов мудрости, но положим, она еще тридцать лет назад знала, что не мудрая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
