Чарионе хотелось услышать совсем не это, но у нее хватило ума понять, что на данном этапе сражения ей ничего большего от Сендаруса не получить, и она поспешила к своим войскам отдавать приказ.
– Это оставит уязвимым наш собственный центр, – указал Гален.
– И представит для Линана соблазнительную цель, – контрдоводом ответил Сендарус. – А как только он сделает ход, мы будем знать, где именно нам задействовать наших рыцарей. Надеюсь, он двинется в бой скорей раньше, чем позже.
Гален молчаливо согласился.
Дженрозе все это казалось таким нереальным. Рядом с ней, сидя на одном из крупных жеребцов, взятых из числа трофейных после победы на Воловьем Языке, Камаль пристально смотрел прямо вперед, иногда чуть поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Лицо его оставалось почти невозмутимым; лишь лоб самую малость морщился, когда он иной раз хмурил брови. Перед собой Дженроза видела лишь редкий строй Красноруких и воинов клана Эйджера. А дальше за ним раздавался приглушенный металлический грохот, похожий на шум, доносящийся на улицу с вовсю работающей кухни. Над равниной медленно плыла туча белой пыли.
Дженроза попыталась увидеть что-то мысленным взором, но там не наблюдалось ничего, кроме ее собственного замешательства. Она гадала, что же в данную минуту думали Подытоживающая и другие прибывшие с армией маги. Предыдущей ночью она спросила у По-дытоживающей, нет ли какого-нибудь заклинания, которое она могла бы применить для обеспечения победы, и та посмеялась над ней.
– Мы можем устроить дождь, – сказала Подытоживающая, – но не вижу, чем это может помочь. Или же можем устроить пожар и надеяться, что он распространится по траве в нужном направлении, но не вижу, чем и это может помочь. Нет, лучше всего пристегнуть меч и присоединиться к тому, вместе с кем ты готова умереть.
Ну, хотя Дженроза не очень-то владела мечом, она была вместе с Камалем и именно здесь собиралась оставаться. К ним галопом подскакал всадник.
– Его величество просит вас подъехать к нему.
Камаль кивнул, и они с Дженрозой последовали за всадником. Эйджер, Гудон и Коригана были уже там.
– Есть какие-нибудь признаки тяжелой кавалерии? – спросил Камаль.
Коригана покачала головой.
– А как насчет Аривы?
Коригана снова покачала головой.
– Но они перевели на свой левый фланг лучников. Я начинаю терять всадников. Если же я отведу свои силы с этого крыла, вражеский командующий просто перебросит лучников на другой фланг. Если не предпринять чего-нибудь, вся наша атака застопорится, а я уверена, что их пехота вот-вот не выдержит и рассыплется.
Камаль с Линаном переглянулись.
– Твои уланы получили свою цель, – сказал Линан.
– Ребенок начинает выходить, – сказала повитуха. – Я чувствую ее макушку.
– Тужьтесь дальше, ваше величество, – попросил Трион, морщась от боли. Арива так крепко вцепилась ему в руку, что, казалось, могла сломать его пальцы.
Королева все тужилась и тужилась.
– Олио? – задыхаясь, вымолвила она.
– Сожалею. Его еще нет здесь.
Чариона вздохнула чуть свободней. Ее пешие лучники вынудили четтов попятиться, дав ее пехоте время унести своих убитых, а затем вновь сомкнуть ряды; пехотинцы стояли, сгорбившись и выстроившись прямыми рядами, прикрыв щитами головы и бока, вертикально держа копья для создания хоть каких-то помех вражеским стрелам. Королева уже собиралась отправить лучников на другой фланг, когда раздался новый звук. Это был не накатывающий галоп, с каким налетали конные стрелки, а нечто более медленное и тяжелое. За пылью забрезжило что-то, еще неотчетливо видимое. К ней присоединился Сендарус.
– Что это за звук? – спросил он.
Чариона покачала головой.
– Не зна… Боже, этого не может быть!
Туча пыли на мгновение разошлась, и она увидела нечто, похожее на плотную массу кавалерии, и кавалеристы держали длинные копья. Она посмотрела на Сендаруса.
– Скажите мне, что я не увидела только что идущую в атаку кавалерию четтов.
– Вы сможете удержать их? – спросил он.
– Не знаю. – В ее голосе послышалась нотка отчаяния. – Попытаемся.
– Пришла пора сыграть свою роль Галену и его рыцарям, – решил Сендарус. – Продержитесь еще десять минут, вот все, чего я прошу.
Чариона приказала пехоте уплотнить ряды, заполнив промежутки между шеренгами, а затем велела переднему ряду опуститься на колено. Первые два ряда уперли тупые концы копий в землю, держа острия поднятыми под углом в сорок пять градусов, а каждый последующий ряд держал копья чуть более вертикально, чем стоящий впереди. Они как раз завершили этот маневр, когда снова появились конные стрелки, и шум их приближения скрыл надвигающийся на пехоту гулкий грохот. На плотно сбитую пехоту обрушился град стрел, а потом еще один. Пешие лучники поспешно развернулись из походного строя в какую-никакую линию и принялись отстреливаться, но без особого успеха.
Чариона выругалась, когда ее пехота начала почти невольно, потихоньку пятиться.
– Стоять! – крикнула она пехотинцам. – Стойте и держитесь любой ценой!
Но пехота уже заколебалась. Какой-нибудь солдат бросал копье и пускался бежать, а другие оглядывались через плечо, видели бегущего и были почти готовы последовать за ним. А затем конные стрелки исчезли так же быстро и бесшумно, как и появились.
Прежде, чем кто-нибудь из обороняющихся смог облегченно вздохнуть, перед ними появилась сплошная стена кавалерии со сверкающими наконечниками копий; ее возглавлял гигант на гигантском жеребце, и каждому пехотинцу показалось, что меч гиганта направлен прямо на него. Уши их заполнил шум надвигающейся конницы.
Строй размыло, словно песчаный берег бурным потоком. Пехота побросала копья и разбежалась, удирая с такой быстротой, с какой только могли нести усталые ноги, но было уже слишком поздно. Первый клин четтских улан проигнорировал пехотинцев и понесся дальше, на беззащитных теперь лучников, с жестокой свирепостью рассекая их ряды, но второй клин погнался и за пехотой, сметая любое сопротивление.
Чариона галопом мчалась прочь от этой бойни, выискивая взглядом любые войска, какие могла использовать для построения второй линии или просто бросить на пути четтской атаки, чтобы у рыцарей Галена нашлось время вступить в бой – но повсюду вокруг нее были лишь спасающие свою жизнь.
Камаль попытался отозвать своих улан, но те жаждали крови и увлеклись резней. «Линан слишком долго держал их на привязи», – мысленно выругался он. Первое знамя все еще оставалось единым под его командованием, но другие разбились на более мелкие группы, готовые догнать и убить всех вражеских солдат, каких только смогут найти. Вокруг находились остатки того, что было хьюмским стрелковым полком. По крайней мере, эти лучники больше не представляли собой угрозы. Вот теперь, если бы ему удалось снова сбить в клинья собственные знамена, он, возможно, сумел бы перенести битву к вражескому центру или, может, даже на противоположный фланг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
