Димки.
— Это не серьезно, — заметил отец Нестерова.
— Всё, — начала Алекса вставая, — давай те заканчивать. Я защищала свою территорию, свой дом и свой магазин. Поэтому Андрюша получил. Никто не смеет трогать мои личные вещи и мне не десять лет, что бы указывать, когда спать и что делать. На секундочку я совершеннолетняя. А Андрюша дядя с улицы, который мне не указ. С тобой мамочка, мы потом поговорим. Папашки всякие мне не нужны. Хотите мирно разойтись, валите из моей жизни по добру по здорову и не суйтесь больше. Иначе новой войны не миновать. Паш, всё, можно я пойду домой?
Нестеровы переглянулись
— Можно.
— Подожди, вместе поедем, — сказала Екатерина.
Алекса взглянула на мать.
— Мой дом теперь в другой стороне. Там где он действительно крепость.
Ни секунды больше не теряя направилась к двери.
— Вика дома? — спросила попутно.
— Уже должна быть. Подожди Дима отвезёт.
— Не надо, я сама, — выскочила за дверь.
Выдохнула, пару шагов попятилась спиной и ещё раз выдохнув резко развернулась, как её стиснули сильные руки, сжав до боли.
— Попалась…
Девчонка передёрнулась вскрикнув.
Глава 18
Дима подскочил словно ужаленный.
— Твою ж… Сейчас кинется сдачу давать…
Вылетел из кабинета вслед за девчонкой. И обнаружил такую картину. Алекса, что есть сил лупит Богдана, а тот с улыбкой дурачка пятится от неё.
Нестеров махнув на них рукой, вернулся в кабинет и на немой вопрос отца ответил:
— С Богданом она, всё нормально.
Сел снова на край стола.
— Давайте, как то решать этот вопрос. Проблемы у всех.
*** — Ты придурок, у меня чуть разрыв сердца не случился! — лупила его кулаком в грудь.
— Да больно же, — улыбался Богдан.
— Псих! Тебя убить мало.
— Кто ещё из нас псих, — поймал он её за руки.
— Какого ты припёрся сюда?
Обнял её крепко, крепко и на удивление девчонка не сопротивлялась, только тяжело дышала, но и не обнимала в ответ.
— Куда торопилась? — спросил Богдан не отпуская.
— Домой. Что-то я устала.
— Ты и устала?
— Сейчас договоришься. Чего припёрся? — сердце гулко бьётся.
— Да так, мимо проезжал, дай думаю к Димке загляну.
— Во брехун! Откуда тебе знать, что он здесь.
Улыбка сама собой растягивает губы.
— С Мишкой разговаривал, он и сказал где.
— Так ты уже знаешь. И чего тогда припёрся?
— Ты специально трясёшь из меня. Вот возьми и выверни тебе душу наизнанку.
— А ты возьми и выверни, — сдержала порыв поцеловать.
— Переживал, душа не на месте. Спасать приехал.
Алекса снова улыбнулась.
— За Олечку свою переживай.
— Она то тут причём? Просто отвёз домой.
— Меня тоже просто подвозил домой, а там решил пообжимать разок и пофиг, что отношения с Танюшей.
— Всю жизнь припоминать будешь? Я не мог удержаться. Просто не мог удержаться, так сложно понять. Разве я могу не прикасаться к тебе. Да и совсем не разок, много-много разков. Пойдём отвезу.
Взял за руку и вместе зашагали к выходу. На улице Алекса заприметила злосчастный внедорожник. И отпустив руку Богдана направилась к нему сжав кулаки.
— Куда? — поймал её тут же.
— Сдачу надо дать. Я быстро, по морде двину и поедем.
— Совсем рехнулась! — вцепился в неё Богдан.
— Ладно, потом, а то не отцепишься. Блин! Все мои вещи у Димки в машине.
— Пойдем ключи возьмём и заберём.
— Не надо, — перепугалась девчонка, — поехали отсюда. Не хочу я туда возвращаться. Всё равно скоро сам приедет.
— Куда приедет?
Долго стояли препирались, выясняя куда она едет домой. Тема не важна, главное разговаривать, слышать голос, смотреть в глаза. Дошли в дальнюю часть парковки, где Богдан оставил машину.
— Ты же сказала домой.
— Домой. Я теперь, где живу? У Нестеровых.
— Ладно, потом разберёмся. Я голодный, холодный, злой и спать хочу.
— Я тоже голодная. Тебя Олечка не накормила?
— Прекрати!
Облокотившись о машину, сильными руками сжал до боли хрупкую фигурку, одаривая шею поцелуями. Он переживал, сердце ныло в предчувствии и не смог удержаться, как только узнал, что развязка вот-вот, прилетел за ней. Когда успел, за такой короткий срок, настолько сильно к ней привязаться, что даже чувствует, если что-то происходит.
Мать Алексы и Артемьев сразу заметили парочку в конце парковки. Но подойти Екатерина не решилась. Сама ещё не знала на кого больше злится, на себя или на дочь. А может и на обоих.
— Это ещё кто? — осведомился Вадим.
— Не знаю. Вот буквально ни с кем не встречалась, — удивлённо всматривалась в парня, которого видит первый раз.
— Мало, я смотрю, ты о ней знаешь, а может и вообще ничего.
Екатерину обдало жаром, ком в горле подкатывал грозя слезами.
— Поехали, пусть девчонка остынет.
Следом на улицу вышли Уимберг и Нестеров младший.
— Думаю, мы с тобой договорились, — Димка в упор посмотрел на Андрея, тот же уставился в дальний конец парковки.
Проследил за его взглядом, который коршуном наблюдал за парочкой у "Бреры".
— Нестеров, ты же понимаешь я нарою всё, что хочешь. Не купился я на дружескую заботу и любовь. Неровно ты дышишь к ней, как не крути.
— Кто ж против, рой, что хочешь, твоё право.
Уимберг не отрывал взгляда от Алексы и Богдана. Димка усмехнулся и сказал:
— Теперь попробуй сунься к ней со своим воспитанием, — направился к своей машине продолжая усмехаться.
Парковка опустела, а эти двое продолжали обниматься, будто вечность не виделись. Переплетая пальцы накрепко, глаза в глаза, весь мир потом.
— Поехали ко мне, — наслаждаясь маленькой ладошкой в своей руке.
— Совсем ополоумел? С какого перепугу я к тебе поеду, — взгляд чёрных глаз манил и ворожил.
— Я очень соскучился, а Нестеров меня на ночь не оставит. Как я буду спать без тебя.
— Как раньше спал, так и будешь.
— Раньше я тебя не знал.
Дыхание от неожиданности перехватило, прекрати паразит, слишком подкупающие слова.
— Ты домогаться будешь.
— Конечно буду, я же постоянно тебя домогаюсь. Набрасываюсь на тебя, рву одежду, — понизил голос Богдан, до проникновенного шёпота.
— Разве нет? — пряча бесстыжие глаза под длинющими ресницами.
— Ты страшный человек, так врать в глаза, актриса, талантливая актриса, но от этого ещё страшнее. Понимаешь, что так делать нельзя? Мы с Диманом со школы дружим, он мне, как брат, а ты нас лбами изо дня в день, — сменил Богдан тон на серьезный.
— Хватит мне морали читать, — психанула девчонка вырвавшись. — Вези домой.
Открыл дверь, не взглянув на него села. И тупому понятно, понимает тяжесть преступления, да признавать не хочет. Богдан завёл машину, но с места не тронулся. Она вопросительно повернулась. Потянулся к ней, не
