Немного остыв, Ассаэр расслабленно лег на воду.
Эта стихия тоже не была ему чуждой. В его крови смешались два противоположных начала, но они не особо мешали друг другу. Не мешали бы и ему, если бы не зрачки и отсутствие рогов. Но, с другой стороны, в водной крови оказались и свои преимущества, хотя в свое время оные изрядно его напугали…
О, а вот и Сол. Вернулся, голубчик…
Только карта давно покоится на дне, как и перчатки, которыми он ловил крыс, – придавленные огромным валуном. И оборотень об этом уже не узнает.
«Лучше б ты на охоту лишний раз сходил, чем меня пасти, волк паршивый», – беззлобно подумал капитан. Затем, вежливо сделав вид, что не замечает попятившегося к зарослям акры волка (удачный выбор укрытия, ни один нормальный демон к этой траве и близко не подойдет), вытерся оставленным на берегу полотенцем, оделся и уже в открытую спокойно двинулся к лагерю.
Теперь надо отвлечь Хартена, чтобы грызунов не обнаружили раньше времени. Что подходит для этого лучше, чем перемывание косточек общему командиру?
Как выяснилось после ужина из гневных воплей Хартена, ставшими музыкой для его ушей, крысы не просто сожрали сало и прогрызли мешок, а после и стенку палатки, но еще и прокусили мех с вином, который лежал рядом с промасленным свертком и, судя по всему, пропитался его запахом. Потому что до сих пор Ассаэр крыс с явным пристрастием к алкоголю не видел.
Досталось от их зубов и путевым заметкам (по факту, отчету для князя) – любопытные твари искрошили большую их часть в бумажные ленточки, которые потом щедро пропитались темным вином. Поди теперь разбери, постигла карту та же участь или крысы просто утащили шуршащую, пропитавшуюся запахом еды бумажку на какие-то свои нужды... И все вещи в мешке тоже были испорчены, да так, что уже не отстирать.
Вечерние посиделки заметно оживились.
Вышло еще забавнее, чем он предполагал. Ассаэр не без удовольствия поучаствовал в воцарившейся в лагере неразберихе. Участливо поохал, глядя на дыру в палатке. Предложил обыскать ее на предмет забравшихся туда змей – они еще не впали в спячку, осень ведь выдалась теплой…
Идея была с одобрением принята, но змей внутри, как и крыс, не нашли. Хотя последними, по мрачному замечанию Сола, все успело провонять насквозь.
Но другой палатки у Хартена не было.
Мелес, после недолгого, но бурного обсуждения кулинарных достижений Бэйса, достал для себя и оборотня закрепляющее. А мрачный как вампир командир отряда до полуночи заклеивал стенку палатки, для чего ему пришлось обратиться к леди-наследнице (которая, судя по глазам, едва сдерживала смех) с просьбой одолжить ему подвесную лампу.
Второй карты – и это Ассаэр знал наверняка – у них не было. Они и этой-то практически не пользовались до сих пор. Но здесь… Ориентиров тут нет, только заболоченные низины и леса. Им придется ему довериться – и незаметно сделать крюк, который приведет их не к контрольному пункту близ Серых скал в нескольких днях пути от обители, а к озеру Леста…
По-прежнему сидевший у костра демон чуть заметно нахмурился.
Он не испытывал никаких иллюзий касательно своего возвращения домой. Оно не будет ни триумфальным, ни торжественным. Напротив, нужно как можно дольше хранить его в тайне. А то как бы кузен не взялся за старое…
Но решение принято.
И знакомство с леди-наследницей может оказаться неплохим козырем в игре. Особенно если в ходе совместного путешествия она хоть немного смягчится по отношению к нему.
***
– Плохие новости, милорд, – поклонился Лестер, которого в кабинет князя провел взволнованный лорд Рагор. – Со мной связались из временного лагеря близ Серых скал. Группа, сопровождавшая вашу дочь, должна была еще вчера выйти к их базе. Но никто так и не появился. Они развернули поиски – но никого не нашли, в радиусе тридцати лиг нет даже следов эскорта. Либо они сбились с пути, либо… произошло что-то еще.
Князь стиснул подлокотники.
Только не это!
Советники как один – кто растерянно, кто взволнованно, а кто и гневно – воззрились на правителя. Князь Ратри напряженно подался вперед.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Они уточняют, следует ли им что-то предпринять, и ждут ответа, милорд.
Но Дориан, беспомощно обведя взглядом зал, впервые не нашел слов. Он не знал, что ответить.
Опасаться этого, думать об этом – одно… но в реальности… он оказался не готов ни к этому страху за свою дочь, ни к этой боли, вспыхнувшей при мысли о том, что ее, возможно, уже устранили при попытке побега…
По его же приказу.
А от мысли о ее возможном предательстве и вовсе заходилось сердце.
Раньше этих чувств не было. Раньше еще можно было себя убедить в том, что это игра воображения. Раньше у него были лишь подозрения.
А это – реальность.
– Не следует сразу думать о плохом, – в звенящей тишине раздался напряженный голос князя Ратри – впервые с тех пор, как он экспрессивно высказал князю свое честное мнение о ситуации. – Возможно, они были вынуждены немного изменить маршрут – в это время может резко меняться и ландшафт, и погода. К тому же недавние дожди могли заставить их задержаться… По осени тамошние леса порой превращаются в настоящие болота.
Отцовское сердце схватилось за надежду с таким отчаянием, что у Дориана выступили слезы на глазах. Но он не позволил им скатиться.
– Это возможно, – наконец с усилием произнес он. – Пусть осматриваются, но не покидают лагерь, подождут еще немного… Если появятся новости – любые новости, – буду ждать доклада в любое время дня и ночи. Если через два дня по-прежнему будет тихо, пусть отправят следопытов к двум ближайшим ориентирам в поисках самой группы либо ее следов – вдруг по каким-то причинам они решили обойти базу. О любых изменениях или новостях тотчас сообщать мне, без отлагательств, чем бы я ни был занят!
Советники, услышав сдавленный, дрогнувший несколько раз голос князя, смирили собственное недовольство, невольно проникнувшись сочувствием к отцу, переживавшему за дочь. Когда всегда сдержанный, кажущийся железным человек вдруг не может скрыть своих чувств, это одновременно и пугает, и трогает.
Кэллиэн привычно сидел сзади, играя роль мебели с совершенно бесстрастным лицом. Его одолевали самые противоречивые чувства.
Во-первых, сочувствие. От него не укрылись ни влажно заблестевшие глаза, ни внезапная бледность, ни дрогнувшие губы. Сдавленный, глухой голос тоже говорил о том, что князю было очень тяжело услышать это. И он не мог остаться равнодушным к этой боли.
Однако при этом у него было сразу две причины порадоваться про себя.
Во-первых, неизвестная магия, толкнувшая князя к этому решению, и впрямь ослабела, это несомненно. Страх и отчаяние, отразившиеся в его глазах, говорили об этом яснее ясного.
Во-вторых, это означало, что Ассаэру удалось захватить лидерство, и он исподволь поменял маршрут. Теперь главное, чтобы не случилось что-то, что разбудит в его спутниках подозрения. Другие могли лишь гадать, а он точно знал, что с Инерис все в порядке.
Но сейчас, пожалуй, молчать не стоит. Он открыто говорил князю о том, что тревожится за Инерис. И если сейчас не выразит беспокойство, это будет выглядеть странно.
– Милорд, – произнес маг, приподнявшись, – я мог бы отправиться туда на по…
– Это излишне, – упрямо мотнул головой князь, и Кэллиэн про себя порадовался. – Вы нужны здесь. Мы переправляем к границе последние группы огненных, после чего ее нужно будет замкнуть. Что до поисков… Лорд Энри, расстояние станет помехой для магического поиска?
– Нет, милорд. По крайней мере, оно не должно помешать установить приблизительное местоположение вашей дочери. Есть определенные методы… Они срабатывают при разных условиях, придется подобрать нужную комбинацию. И мне понадобятся ее личные вещи… полагаю, здесь их осталось предостаточно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кэллиэн с трудом подавил желание злорадно сообщить советнику, которого терпеть не мог, что эти попытки ничего не дадут. Выполняя его инструкции, Инерис смотрелась в зеркало каждый вечер.
