им, кто хозяин на Мокрине!
— Перевернитесь, — распорядился Ретиф.
Спустя десять минут Ретиф и Слунж, — последний теперь мог гордиться появлением всех четырех своих конечностей, — выплыли из круглого отверстия в горе в густо-зеленые глубины океана и стремительно направились к поверхности воды.
— Ну что ж, теперь недовольные уже не решатся нападать на меня, — заметил в дороге Слунж, лихо загребая своими конечностями. — То, что у меня до сих пор не было этих чудесных ног и рук, объясняется очень просто. Ветвь императорской династии, к которой я принадлежу, всегда отличалась тем, что ее представители очень поздно взрослели. Я имею в виду, внешне. Бьюсь об заклад, те несчастные на берегу до сих пор лежат, словно спеленутые и представления не имеют о том, что такое ноги и руки. Ну я их сейчас немного позабавлю. Вообрази, как они будут потрясены, видя меня, выходящим на берег на своих двоих!
— Кто они? — спросил Ретиф. — Тоже ваши соперники?
— Не совсем, — сказал Слунж. — Эта шайка сплошь состоит из моих родственников: кузены, братья и так далее. Никому, кроме членов императорской семьи, не позволено появляться на Императорской Скале. Раньше многие нарушали этот запрет, но когда вы, земляне, разбили там свой лагерь, всех нарушителей, как ветром сдуло — не хотят с вами связываться. Да и наши-то поначалу испугались. Но сегодня утром, когда я сказал, что собираюсь подышать свежим воздухом и погреться на солнышке, они толпой полезли вслед за мной, под предлогом того, что будут удовлетворять все мои желания до тех пор, пока у меня не прорежутся конечности. Они и раньше прикрывались этим, чтобы повсюду преследовать меня. Но я тебе скажу вот что: за последние шесть недель они мне лишь раз принесли воды напиться! Я знаю: все они — потенциальные узурпаторы. Все они ждали, что у кого-нибудь конечности прорежутся раньше, чем у меня, и тогда победитель вышвырнет меня из моей императорской ванны.
Вскоре Ретиф смог встать на ноги на мелкое дно, что он и сделал. Слунж немного замешкался со своими новыми конечностями. Несколько раз он пытался встать на них, но бултыхался головой вниз в воду. Наконец у него получилось и после первых неуверенных шагов он быстро догнал Ретифа и зашагал с ним рядом, смешно удерживая свое грузное тело в равновесии широкими взмахами рук. Они были такими же длинными и жилистыми, как и ноги. В стороне от них сгрудившиеся грузные мокрые заметно оживились; их влажные взволнованные голоса отчетливо доносились до императора и его спутника, хотя расстояние было не меньше сотни ярдов.
— С твоей стороны это было очень здорово, что ты помог мне прорезать конечности, — еще раз заметил Слунж. — Одним махом ты положил конец серьезному политическому кризису.
— Спасибо, — поблагодарил Ретиф в ответ. — Но объясните: почему вы сами не сделали этого еще несколько недель назад, а преспокойно ждали, пока природа возьмет свое?
— Очень просто. Традиции оперативного вмешательства в процесс взросления до сих пор были неизвестны на Мокрине. Но если ты пожелаешь оставить этот нож мне, я попрошу епископа Друза освятить его и отныне он будет находиться под строжайшей охраной, как один из ценнейших атрибутов императорской власти. Я буду хранить его в одном ларце с императорской короной и другими сокровищами. Он будет использоваться в исключительных случаях: когда очередному наследнику нужно будет помочь стать императором.
— А, вот и вы, Ретиф, — сказал Маньян, откуда ни возьмись появившийся рядом с Ретифом и мокрым. — Я еще раз вынужден вас предостеречь от братания с этими вредоносными элементом. Если уж вы не можете без общения с ними, почему бы вам не подружиться вон с кем-нибудь из тех тюленей? Они выглядят поприличнее, право же.
— Эй, Ретиф, — подал голос Слунж. — Скажи этой птице, чтобы она закрыла свой поганый клюв, пока я не рассердился и не свернул ей шею!
— Кстати, сэр, я давно хотел спросить вас, — почуяв опасность, поспешил перевести разговор в иное русло Маньян. — Надеюсь, вы не обижаетесь на то, что мы зовем вас мокрыми? Если вам это кажется неподходящим, то мы приносим свои самые искренние извинения и заверяем, что и в мыслях не держали цели оскорбить вас! Это безобидное, хотя и, согласен, не очень благозвучное название было образовано нами от названия вашей планеты, потому что мы не знаем до сих пор, как вы сами себя величаете.
— Ладно, не беда. Если по правде, то мне даже нравится данное вами прозвище: в нем есть что-то очень мягкое и переливающееся. Но отныне вы можете называть нас так, как мы сами себя называем: паразитарии.
— Э-э… Да нет, по-моему, в слове «мокрые» содержится гораздо меньше нежелательных ассоциаций, — буркнул Маньян дипломатично.
Когда они совсем приблизились к группе разлегшихся у воды тюленей, те вдруг засуетились и в считанные секунды выстроились на камнях в ровные ряды, всем своим видом выражая подобострастие и преклонение перед Слунжем. У большинства из них, как успел заметить Ретиф, были точно такие же бугорчатые опухоли, какие час назад были у их императора.
Ретиф на секунду отвел Маньяна в сторону.
— Похоже, стоит все-таки предупредить вас на будущее, — сказал он приглушенным голосом. — Слунж является императором и властелином всей этой планеты.
— В самом деле? Впрочем, я и сам давно подметил в ней что-то такое особенное, — ответил Маньян. — Надеюсь, вам известно, что я обладаю даром с первого взгляда определять аристократическое происхождение того или иного лица? Это черта, которой я горжусь у себя. Слунж, скажу я вам, чтоб вы знали, настолько же отличается от этой шайки бездельников, насколько я отличаюсь от стада свиней.
— Все они — члены императорской семьи, — вежливо заметил Ретиф.
— Да?! — поражение вскрикнул Маньян.
— Да, но у них на всех даже одной завалящей нога нет, — радостно произнес Слунж. — Ха! Интересно, как эти спеленутые личинки думают скинуть меня?
— Вы намекаете на то, что эти ребята замышляют убить вас? — потрясение спросил Маньян.
— А как же! У них только и было на уме, как бы заполучить конечности раньше меня… А потом бы прикончили, не сомневайся. Конечно, между ними наверняка заходили ссоры насчет того, кому из них лезть в императорскую ванну… Наверное, в конце концов в живых осталось бы двое-трое, которые бы смогли донести до моих подданных весть о моей гибели в результате несчастного случая.
— Вы хотите, чтобы я прооперировал их? — спросил Ретиф, доставая нож из чехла.
— Если хочешь оперировать, то лучше перережь им глотки. Все равно мне придется их всех покарать. Если честно, то мне самому будет это
