Хобер медленно кивнул:
— Отходим внутрь?
— Пока нет, — ответил Намир. — Я поговорил с инженерами. Еще немного. Но отзовите наших друзей наверх.
Бластерные залпы участились. Намир заставил Хобера пригнуться и стал наблюдать, как войска спокойно отвечают огнем. Его наполнило спокойное, простое веселье.
Он не был на передовой уже очень давно. Уцелеет он или погибнет — сражение казалось ему правильным.
Глава 35
ПЛАНЕТА САЛЛАСТ
Третий день осады Иньюсу-Тор
Воспоминания о перестрелке до сих пор вспыхивали в голове Тары Наенди: шпионы повстанцев, разведывавшие космопорт Пиньямбы, которых они проследили до убежища. Бешеная стрельба на пустынных тихих улицах города. Пленник, которого потом вытащили из-под развалин.
Она помнила, как под ней гудел спидер, из-за его тихой вибрации ее коленные чашечки просто жужжали под броней. Шлем ее был поврежден шальным выстрелом, голосовая система отрубилась. С досадой она сняла его и попыталась выяснить, что затевают повстанцы.
— Не подставляй других под огонь, — сказала она этому преступнику и убийце, пытаясь воззвать к его разуму и чувствам. — Вы обречены. Но жители города-то ни в чем не виноваты.
В изоляторе временного содержания были профессиональные дознаватели, люди средних лет с воспаленными глазами, тихими голосами и манерами, которых никак нельзя было ожидать от штурмовиков. Но сейчас не было времени для их методов — облавы уже начались, и стрельба тоже. Повстанцы могут напасть в любой момент.
— Даже если бы мы что-то и затевали, — ответил пленник, осклабившись сквозь разбитые в кровь губы, — тебе бы я не сказал.
Ей хотелось закричать: «Все, кто погибнет сегодня, — все эти смерти из-за тебя». Она хотела показать ему шрам на лбу, назвать всех, кого разнесло в клочья при взрыве на корабле повстанцев. Хотела обвинить его в том, что ее собственный дядя, о котором, скорее всего, забыли среди этого хаоса, все еще сидел в тюрьме.
Не поможет. Девушка заставила себя сохранять спокойствие. Она говорила себе, что сумеет все исправить. Это был ее долг как штурмовика, долг SР-475.
Затем открыл стрельбу снайпер.
Она помнила все это потому, что думать об этом было легче, чем думать о боли.
Бластерный выстрел снайпера едва не задел ее правое легкое, вплавив в кожу пластоид и материал комбинезона. Через пару минут ее подобрали санитары и перенесли в пункт экстренной медпомощи при казарме. Там она пролежала все раннее утро, тревожно дергаясь по любому поводу, испуганная болью и вероятностью смерти, пока дроиды срезали ткань с раны и обрабатывали ее бактой и анестетиками. Девушка скулила и умоляла кого-нибудь из товарищей остаться с ней, но нельзя было никого снять с патрулирования, арестов и облав. Ее оставили наедине с машинами и собственными кошмарами.
В какой-то момент ее положили на носилки и перевезли в гражданскую клинику. Она помнила, что спрашивала: «Зачем?», но ответ дроидов ускользал от нее — что-то по поводу наплыва других раненых, о сражении на горе. Анальгетики затуманивали память. Сейчас Тара сидела на жестком матрасе со сбившейся простыней в комнате, освещенной рядами голубовато-белых ламп. Она дрожала, мурашки бежали по обнаженным рукам — ее грудь прикрывала лишь повязка. Никто не удосужился снять с нее броню ниже пояса.
Клинику обслуживал урезанный состав персонала, состоящий из людей и салластан. Всех дроидов перевели в казармы несколько месяцев назад, а остальные работники были заперты в своих жилых блоках. И все же молодой салластанин делал ей перевязку каждый час, а в коридоре слышались голоса.
Она прислушивалась, как могла, то отключаясь, то снова приходя в сознание. Голоса были единственным источником информации с учетом блокировки города, облав и повстанцев. Они говорили об отдаленных звуках и бластерных выстрелах, об изумрудных огнях по берегам реки. Казалось, они знают меньше ее.
— Я хочу что-нибудь сделать, — говорил женский голос, — прежде чем они придут за нами.
— Тут ничего не поделаешь, — ответил молодой салластанин.
— Врешь, — сказала женщина.
Голоса затихли вдали. Тара закрыла глаза и попыталась не прислушиваться к боли, пульсировавшей с ударами сердца.
Когда здание содрогнулось, она очнулась ото сна, в котором ей виделось, что она лежит на земле, а по ней стреляет снайпер. Девушка и прежде видела землетрясения, когда дрожь проходила по пещере, и это было еще небольшим, но она рывком села, схватилась за край койки и сосредоточилась, словно эта дрожь возвестила о конце цивилизации.
Медики в коридоре снова разговаривали.
— Ты знаешь Корджентейн? — спросила женщина.
— Да, — подтвердил салластанин.
— Хватит с нас всего этого, — продолжила женщина. — Мы не станем сидеть молча. Передай ей сообщение. Скажи, что клиника открыта для всех, кто…
Тара пошатнулась, коснувшись ногами пола, и схватилась за кровать, чтобы не упасть. Она заставила себя выйти в коридор, одной рукой сняла бластер с пояса и приложила холодный металл к плечу и груди. У нее не отобрали оружия. Никто не осмелился забрать оружие у штурмовика.
Из-за голубовато-белого света металлический коридор казался голограммой. Собеседники — женщина и салластанин — стояли в дальнем его конце. Тара облизнула пересохшие губы и подняла оружие.
— Мне плевать, что здесь происходит, — сказала она.
Медики обернулись к ней. На их лицах застыл ужас.
Тара пыталась говорить как можно более властно — полуголая, одурманенная, почти не помнившая себя.
— Пока это место под моей защитой, — сказала она, — оно принадлежит Империи.
Глава 36
ПЛАНЕТА САЛЛАСТ
Третий день осады Иньюсу-Тор
Головня взглянула на увеличенное лицо капитана Имперской армии — молодой, темноволосый, синеглазый, с мягкими чертами лица
