роль. А вот первый показывает нам самую суть – почему для разных людей ценность одного и того же хлеба разная – потому что при равных
Tc каждому необходимо разное время, чтобы заполучить его.
Сравнивая субьективные ценности хлеба, люди могут прийти к выводу о том, как следует распределить хлеб, чтобы каждый тратил на него минимальное время и стал не только субьективно максимально свободен, но и обьективно – потому что свободнее станут все. И в этом заключается смысл договора, равно как и прогресса. Преодолевая потребности, человек становится вместо них рабом ценностей. Он трудится и ему кажется, что он производит ценности. Но на самом деле, он уничтожает их, потому что ценность пропорциональна редкости. А производит он ОЦ – тоже время, но другое, время свободы. Чем больше каждый трудится, тем меньшее времени нужно всем на удовлетворение потребностей, прогресс – это движение Ta → ta. И в конце, в идеале, всякая прагматическая ценность должна исчезнуть, уподобившись воздуху – самому ценному и одновременно бесценному ресурсу. Не в этом ли парадокс, не дающий покоя разуму? Превращение личного труда, производящего ценности, в общее благо, равное их отсутствию? Практическая замена практической пользы обьективной?
(Подробнее формула рассмотрена в главе "Рынок: между сотрудничеством и соревнованием", том III.)
К сожалению, идеалам свойственно оставаться идеалами. Происки детерминизма приводят к тому, что на смену одним потребностям приходят другие. Жесткие заменяются мягкими. Если без хлеба человек может умереть, то умрет ли он, если не увидит Самую Великую Картину? Не посетит Самый Красивый Город? Не услышит Самую Лучшую Песню? Еще как! Пока он голодный, он может и не умрет, но сытый, он выпадет из круга общения, впадет в депрессию и перестанет считать себя человеком. Конечно, ценности картин и песен сравнивать сложнее, но я думаю мы, друзья, не сильно погрешим против истины, если положим Tc равным тому пределу, после которого человек умрет от обиды, зависти или комплекса неполноценности. На худой конец – приравняем Tc ко времени жизни человека и тем спасем нашу замечательную формулу.
– Эквивалентный обмен
Насилие – всякое взаимодействие между людьми, результат которого склоняется либо в сторону №1, либо №2. Именно подобное взаимодействие, с абсолютным уклоном в №1, мы наблюдаем в нынешней экономике, где в результате "договора" выигрывает одна сторона. Причем иногда настолько сильно, что уже неясно, что там получилось со второй. Главная причина разумеется в том, что голодные массы даже близко не могут сравниться в договорных позициях с теми, кто рулит экономикой – корпорациями, банками и правительствами. Но если на стремление рулевых к этике, обьективности и эквивалентности может рассчитывать только наивный, куда удивительнее, что сами экономисты теряются в догадках о причинах провалов рынка, неустойчивости валют и кризисов производства. Хотя что тут сложного, не так ли, друзья?
Обьективная польза не получается ни от человека, ни от его деятельности, если он опирается только на свой интерес. Чудо рынка, способного частный интерес незаметно превратить в общий, не более чем фантазия. В рынке нет ничего магического. Чем "совершеннее" рынок, тем скорее он сделает богатого богаче, а бедного беднее. Только этичный рынок способен на чудо. Но это чудо достигается осознанными, целенаправленными усилиями к эквивалентному обмену. В чем же чудо? Обмен теряет смысл, если стороны не получают что-то в результате. Значит, эквивалентность обмена – не более чем равенство ожидаемых субьективных благ каждого. Но такое возможно только если любое субьективное благо соотносится с общим – иначе сравнения не получится. Следовательно, должно обмениваться только одинаковое, общее благо – этика стремится сделать обмен бессмысленным! Но в этом нет ничего неожиданного. Эквивалентность, как и любое требование этики, не может влечь за собой выгоду. Однако этика не порицает выгоды вообще. Она вполне одобряет ее, но с одним условием – чтобы личная выгода в точности соответствовала выгоде всех других. В процессе обмена партнер приобретает символический статус, он становится той же самой абстракцией, символом общества. Потому и польза от такого обмена становится обьективной, такой же, какая имеется в этике или свободе.
В чем смысл требования эквивалентности? Разве люди и так не меняются с целью взаимной выгоды? Эквивалентное распределение ценностей максимально справедливо – так они быстрее всего уничтожаются и польза продуктов оказывается обьективно максимальной. Ценность не исчезнет пока есть те, кому продукт нужен. Соответственно, так достигается и наибольшее ОБ – общество тратит минимальное время на доступ к ресурсам и уровень экономического насилия в нем минимальный. Говоря иначе, самые доступные продукты содержат наибольшую ОЦ и потому получают преимущество в результате договора. Практическая польза конкретных благ исчезает, зато обьективная общественная – накапливается.
Но разве максимально справедлива не помощь нуждающимся? Да, но только если, во-1-х, их нужда вызвана искусственно, т.е. насилием, и, во-2-х, они сами эквивалентно способствуют общему благу. Не всякая субьективная выгода правильно влияет на распределение ресурсов. Эквивалентность выделяет ту часть выгоды субьекта, которая обьективно определяет ценность, и это, забегая вперед – честная деятельность по ее получению. Но субьективная ценность зависит и от Tc с Ts – люди пока еще находятся в состоянии нужды. Пока еще прогресс не дошел до точки, когда можно ничего не хотеть, честно планировать в бесконечность и обмениваться из любопытства. И раз каждый находится в разных точках Ts, обмениваемые ценности искажаются и выгода от полученной может легко оказаться меньше убытка от отданной. Увы, сам прогресс ни до чего не дойдет, если его не направлять. Эгоистичная выгода максимальна у того, кто обменивает ценности легко полученные и не слишком нужные, тогда как его партнер погряз в нужде и его доступ к ценностям максимально затруднен. Выгоднее всего вызывать искусственную нужду и быть максимально богаче партнера.
– Парадокс ценности №1
Что происходит при обмене с №1? Если обмен эквивалентный, то ни одна из сторон не прирастает в ценности. Откуда же возьмется №1? Из того, что она уже создана до обмена, но пока имеет не(до)оцененный, субьективный статус. И поскольку каждая из сторон хочет блага не только себе, но и партнеру, в процессе обмена субьективные ценности чудесным образом превращаются в обьективные и каждый прирастает на величину "обьективной" выгоды. Так рождается ОЦ, которую общество, в лице символического партнера, должно оплатить новыми деньгами. А накапливая новые деньги, производитель благ растет в стоимости. Поскольку ОЦ – шажок к общей свободе, обмен делает каждого ценным насколько он помогает свободе.
Но ведь труд, создавая ценности, уничтожает
