Номер 27.
– Открывать, Спасе в Силах? – спросил он в сердце своем.
– Открывай, Владлен Семенович, – отозвался из-за пазухи Спас в Силах.
Диавол упал на Владлена Семеновича из-за двери – и Владлен Семенович, скорее, почувствовал на себе его вес, чем увидел самого диавола: на уровне лица мелькнула только красная пасть со страшным оскалом. Пытаясь удержаться на ногах, Владлен Семенович обхватил голову диавола руками, но, внезапно почувствовав пальцами обод на мускулистой шее, схватился за этот обод и изо всех сил отпихнул от себя звериную тушу, выскочил в коридор и припустился бежать вслед за опережавшей его связкой ключей, которую он случайно поддал ботинком. Диавол преследовал его только пару секунд – и, когда, поняв, что погони не будет, Владлен Семенович обернулся на рык, то увидел диавола – и узнал.
В нескольких шагах от него стояла собака человека-с-собакой – того самого, чей поздний приход на работу Владлен Семенович в свое время ежедневно свидетельствовал через глазок на двери. Это была огромная собака… волкодав. По глухому рычанию Владлен Семенович понял, что волкодав, видимо, нес службу – охраняя что-то в кабинете номер двадцать семь. Видимо, то, что как раз и издавало привлекший внимание Владлена Семеновича механический писк.
Собака была на привязи – и длины мощной веревки хватало лишь на метр-другой за пределами кабинета, так что за собственную безопасность Владлен Семенович, находившийся от кабинета метрах в десяти, мог больше не переживать. Он перекрестился и, вынув Спаса в Силах из потайного кармана, спросил:
– Это и все, Спасе в Силах?
– Да какое ж все-то, Владлен Семенович, – вздохнул Спас в Силах. – Битва только начинается. В кабинет тебе надо…
В кабинет он не мог, ибо дорогу туда преграждал волкодав, которого – не обойти, не объехать… Владлен Семенович убрал Спаса в Силах за пазуху и огляделся: в коридоре не было ничего – подходящего. Да и что мог бы он найти здесь, чем удалось бы отогнать собаку? Или убить… нет, на убить он бы не решился: живое существо, как-никак… Тоже Божья тварь. Тоже службу свою несет – как и он, Владлен Семенович Потапов… грозный ангел Спаса в Силах.
Он побрел по пустому коридору, время от времени заглядывая в кабинеты и не видя ничего – решительно ничего, – что можно было бы хоть как-то использовать в явно неравной схватке. А главное, и идей-то никаких у Владлена Семеновича не возникало: не размахивать же перед разъяренным псом зонтиком, забытым кем-то в четырнадцатом! Или, вон, шваброй… или веником из подсобного помещения. Или пылесосной металлической трубкой – оттуда же. Владлен Семенович, вообще говоря, и ударить бы этой – тяжелой довольно – трубкой собаку не мог: жалко.
По одной из боковых лесенок он спустился в подвал… там уж и вообще глазу не на чем было остановиться – только намертво приделанные к стенам огромные металлические ящики с загадочно мерцающими огоньками на передних щитах – мерцающими, как его сердце.
Владлен Семенович вернулся наверх, в коридор, и опять присел к столу – единственному на все это пустое пространство: громоздкий конторский стол, способный забаррикадировать… забаррикадировать… забаррикадировать! По длине стол был почти равен ширине коридора: Владлен Семенович развернул стол и убедился в том, что это действительно так. Если толкать его прямо перед собой, то от стола до стен всего пара каких-нибудь сантиметров с каждого бока.
Поплевав на руки, Владлен Семенович попробовал сдвинуть стол в направлении собаки. По надраенному паркету стол скользил неплохо: даже особых сил не требовалось.
Собака ощерилась и зарычала.
Фокус состоял даже не в том чтобы, осторожно оттесняя противника вперед, улучить момент, когда можно будет «наступить» тяжелым столом на веревку и таким образом лишить волкодава способности передвигаться, а в том, чтобы, во-первых, не дать псу запрыгнуть на стол, а во-вторых, вовремя остановить стол – иначе пес будет просто размазан по стенке. Представив себе такую картину, Владлен Семенович почувствовал спазм в желудке. Получалось, что любая из двух возможных ошибок была чревата большими неприятностями: в первом случае – для него самого, во втором – для волкодава.
Все это означало одно, сказал себе Владлен Семенович: наезжать на волкодава столом следует на большой скорости, но ровно через метр после двери стол должен остановиться как вкопанный.
– Стратег! – восхитился из потайного кармана Спас в Силах.
Осторожно оттесняя стол, Владлен Семенович передвинул его метров на двадцать вперед: до собаки, рвавшейся навстречу, оставалось еще метров пять. Владлен Семенович отошел в дальний конец коридора: разогнаться – и зычным голосом крикнул: «В атаку!» – что, надо сказать, сильно деморализовало пса. Не понимая планов противника, тот заскулил и попятился. А Владлен Семенович уже несся вперед с вытянутыми перед собой руками и, добежав до стола, протаранил его по гладкому паркету ровно на шесть метров вперед: глазомер у старого работника метрополитена, всю жизнь следившего за движением «сумчатых» по эскалатору, был что надо. Последний метр, правда, дался тяжело: по веревке стол уже почти совсем не ехал.
Волкодав извивался на прищемленной столом веревке и брызгал слюной на противоположную сторону стола.
Аритмия мерцала, как северное сияние.
– Ску…ша…ла? – прерывающимся голосом спросил собаку человек, венец творенья, и без страха вошел в полутемный кабинет.
Там – в напоминающем электрический стул узком металлическом кресле – похожие Владлен Семенович и в других кабинетах видел, – сидел человек… молодой человек с красными, стеклянными какими-то глазами. Молодого этого человека Владлен Семенович никогда прежде не видел. Он был в наушниках. От головы, рук и босых ступней тянулось к мигающему щиту на стене несколько проволочек, прикрепленных к коже чем-то наподобие разноцветного лейкопластыря и уходящих противоположными концами в отверстия тех же цветов на щите. В середине щита размещался темный экран, по которому одиноко блуждала светлая точка: видимо, это она и пищала от одиночества.
Владлена Семеновича передернуло: ему показалось, что молодой человек мертв.
Собака выла в коридоре.
Владлен Семенович осторожно приблизился к креслу, каждую секунду ожидая худого, и с минуту постоял около. Худого не произошло – и вообще ничего не произошло, только светлая точка на экране продолжала пищать от одиночества. Дыхания сидевшего слышно не было, но, судя по тому, что грудь его едва заметно поднималась и опускалась, он дышал. Готовый ко всему, Владлен Семенович протянул ладонь к руке молодого человека и коснулся ее пальцами. Рука была прохладной, но, слава Богу, не ледяной.
Сердце Владлена Семеновича прекратило мерцать: вмиг. И перестало даже ощущаться… вообще.
Он счел необходимым тихонько кашлянуть, привлекая к себе внимание. Кашель привлек внимание только пса в коридоре, ответившего Владлену Семеновичу рычанием.
– Я прошу прощения… – осмелился обратиться к сидевшему Владлен Семенович и посмотрел на часы: стрелки слились на цифре три.
– Да ты что, Владлен Семенович… совсем уже одурел на старости лет? – воззвал из-за пазухи Спас в Силах. – Чего ты тут кашляешь да извиняешься!
На ощупь лейкопластырь оказался металлом – видимо, посаженным на клей, но оторвать металлические пластинки от кожи было совсем легко: светлая точка скользнула сверху вниз по экрану и исчезла. Писк прекратился, а собака в коридоре примолкла. Владлен Семенович, не отрываясь, смотрел на молодого человека – тот не двигался.
И, сняв с него наушники, взвалил Владлен Семенович его на плечи богатырские, и поволок по коридору безжизненное совсем тело, и аритмия давно не мерцала уже – и вспомнился ему Игнатьич… мы не местные, мы небесные! Стал перед глазами зимний лес, и глубокий снег, и снаряды, и пули, и солдаты… И не было больше видно, где земля, где небо, где право, где лево, где свои, где чужие – и, глядя прямо перед собой, рядовой Владлен Семенович Потапов шел куда глаза глядели и помнил только одно: остановка – смерть.
Владлен Семенович втащил тело в свою квартиру и, опустив на диван, начал тормошить его так, слово и не человек это был, а кукла тряпичная, да не отвечал Владлену Семеновичу ни один мускул, мышца ни единая… И красные стеклянные глаза не двигались.
– А вот мы тогда…
Где-то тут, возле холодильника водка у него оставалась с праздника – полбутылки почти, «Бруньки» или как их там… хорошая водка.
Он лил водку на почти бесцветные губы, пока они не дрогнули, не скривились. Взгляд очнулся, нашел в пространстве Владлена Семеновича, глаза на секунду закрылись, потом открылись опять.
– Вы кто?
– Потапов я… сторож. А сам-то ты кто будешь?
И слышит:
– Кто буду? Никто… не буду. Я лев.
О Господи… Ах, ну да, имя же просто такое: Лев.
