не подумал, - впрочем, думал мэтр недолго и решительно приговорил. – Уходи.
- Ч-что? – спросила недоуменная женщина.
- Считай, я тебя увольняю. Получишь денег как за месяц службы.
- Но прием… платье?
- Платье оплачу, как договаривались. На прием сопроводишь. Засим все. Больше ты у меня не служишь. Уходи.
Она ушла, путаясь в собственных ногах, молча и не оборачиваясь. Ульпиан проводил ее взглядом, подождал, когда внизу громко стукнет засов. Затем в пару долгих глотков опустошил кувшин и постоял, держась за сердце.
- Какой прецедент пропадает, - опечалился он в никуда и сел обратно в кресло, повернув его к разогретому камину. Но даже горячие угли не могли согреть Ульпиана в эту ночь.
_________________________
Фактически Елена воспроизвела типичную “раковую” операцию XIX века и типичное же последствие.
Для понимания того, что такое настоящее семейное насилие и неравенство можно почитать, например, «Повседневные практики насилия: супружеское насилие в русских семьях XVIII века» М.Г. Муравьевой, «Социальная история». 2013. Выпуск 1 (есть в сети).
«Бабьи стоны» Якова Лудмера, «Юридический вестник» 1884 год, № 11 (увы, в сети ходят лишь отдельные цитаты, целиком текст не выкладывался).
«Жизнь "Ивана". Очерки из быта крестьян одной из черноземных губерний» Ольги Семеновой-Тян-Шанской. Крайне познавательно в плане бытоописания дореволюционной деревни.
Еще в плане интересной литературы о женской доле можно почитать «На заре жизни» Елизаветы Водовозовой, мемуары о быте мелкопоместного дворянства и о Смольном институте благородных девиц XIX века.
Глава 20
Глава 20
За день до приема Елена проснулась от того, что ее кто-то тронул за руку. Сон выдался тревожный, сумрачный, на него еще легло внезапное действие, и женщина спросонок едва не заколола Витору. Как всякий приличный человек Елена держала нож поблизости даже во сне, хотя и не клала его под подушку. Девчонка жалобно вскрикнула, закрываясь, и выронила пакет, похожий на бандероль с сургучной печатью.
- Чтоб тебя, - чертыхнулась Елена, откладывая нож. – Не делай так больше!
Витора еще пару мгновений жалась в комок, ожидая, не станут ли ее бить, затем выпрямилась, насколько это было возможно. Добросовестно попыталась изобразить что-то вроде реверанса и прошептала:
- Как прикажет госпожа.
Она все время говорила так тихо, что приходилось напрягать слух, никакие просьбы и даже ругань тут не помогали. А еще Витора сутулилась как горбунья. Елена осмотрела ее и не обнаружила увечий, которые обусловили бы такой изъян, скорее всего и тут сказалась чистая психология. Мудрый Насильник посоветовал не давить, а подождать, чтобы девушка привыкла заново к нормальной речи, отсутствию побоев и в целом человеческому отношению. Елена решила, что, наверное, так и в самом деле будет лучше. Но постоянно видеть рядом несчастное и согбенное существо – женщина опасалась уже за собственную психику. Хотя, надо сказать, в качестве служанки Витора себя полностью оправдывала.
Дессоль, против ожиданий, категорически приветствовала появление у спутницы личного слуги, более того, удивилась – оказывается, баронесса считала, что он и так есть, просто временно отсутствует. В рассуждениях Дессоль имелся свой резон – институт слуг в Ойкумене был крайне развит и многообразен. Фактически каждый человек, избавленный от необходимости ежедневно бороться за существование, стремился обзавестись каким-нибудь лакеем, хотя бы мальчишкой на побегушках. Это было престижно, демонстрировало уровень благосостояния, однако имелось здесь и практическое зерно. Прежде лекарка не отдавала себе в том отчета, она либо жила на чьем-то пансионе, либо странствовала, вынужденно претерпевая. Сейчас же осознала, что уход за собой без горячего водоснабжения, газовых плит и прочих стиральных машин требует больших усилий. Бедный – грязен и страдает желудочно-кишечными хворями. Поэтому, чтобы держать себя в нормальном состоянии, требовалось или много свободного времени… или слуга. И от человека, который вхож в приличный дом, допущен к телу благородной дамы, более того, заботится о ее жизни - владение хотя бы одним лакеем ожидалось по умолчанию. Так что Елена не только не поразила общественность, а скорее наоборот, привела реальность в соответствие с нормой.
Елена зевнула, вставать не хотелось. Витора так же шепотом дала отчет в событиях утра: с госпожой баронессой все хорошо, был приступ тошноты, но короткий; гонец доставил посылку из дома юриста; завтрак готов.
- Покажи руки, - вспомнила Елена.
Служанка растерялась, снова уронила поднятый, было, сверток, сморщилась так, будто вот-вот заплачет от страха.
- Покажи пальцы, - сдерживая раздражение, мягче и тише попросила хозяйка. – Глянем, помогают ли припарки.
Конечно эффект от компрессов из вяленых ягод чернабы так быстро себя проявить не мог, но Елене показалось, что суставы кажутся чуть менее опухшими и красными. Значит, следует продолжить, а также пропить курс нескольких испытанных еще на Пустошах трав для общего укрепления организма.
- Больно? – спросила лекарка, сгибая и разгибая мизинцы на больных руках.
- Нет, чудесная госпожа, - пробормотала девушка срывающимся голосом.
- Глупая, - укоризненно покачала головой Елена. – Как я смогу тебе помочь, если не знаю, действует ли лечение?
Тихий шелест ответной речи она и слушать не стала, зная, что там уверения в полнейшем благополучии, довольстве жизнью и так далее.
- Лицо.
С лицом дела обстояли куда лучше, примочки из корневых грибов хорошо рассасывали отеки и синяки. Еще пара недель и о систематических побоях напомнит лишь нос, его, к сожалению, Елена исправить не могла. К счастью хрящ деформировался не настолько, чтобы изуродовать лицо по-настоящему. А расплющенные уши скроются под отросшими волосами.
- Ладно, потом продолжим. Попробуем бинтовать пальцы, - подвела итог лекарка. – Что там?
- Это вам, - Витора подала сверток обеими руками, приседая. – Принесли…
- Ну-ну, - буркнула Елена, видя знакомую печать на сургуче престижного и дорогого цвета «зеленый папоротник».
В свертке оказалась деревянная шкатулка, простенькая, без всяких украшений, но добротно и красиво сделанная, с простым запором в виде крючка со скобой. Елена последовательно достала и положила на кровать письмо, книгу и кошелек. Письмо лаконично сообщало, что по взаимной договоренности Елена завтра будет в свите барона Лекюйе, а не с работодателем. Прочитав скупые строки, женщина глянула в потолок, хотела витиевато выругаться, но покосилась на Витору и промолчала. Лишь подумала, что, в конце концов, люди не должны соответствовать нашим представлениям о них. После женщина заглянула в мешочек и обнаружила там целых тридцать хороших серебряных монет, что порадовало. И, в конце концов, наступил черед книги, той самой, в обложке
