— Она разбилась в округе Ориндж. Ее списали как лом, а я купил и вновь собрал. Устраиваю воздушные представления над пирсом Венеции на забаву зевакам и всякой деревенщине.
— Когда-нибудь делал трюки для киношников?
— Они ко мне ни разу не обращались.
— А если бы обратились?
— Зависит от того, кто меня об этом попросит, — ответил Текс и ухмыльнулся, обнажив кривые зубы.
2
К десяти Кингдон вернулся в Голливуд. Как обычно, он сел на каменные ступеньки у входа в квартиру и принялся ждать. Подняв к глазам опавший листик бугенвиллеи, посмотрел сквозь него на солнце. Лист был тонкий, прозрачный, с красными, будто венозными, прожилками. «Как витраж в церкви», — подумал он. Он постоянно поглядывал на часы. Когда на них было пять минут двенадцатого, он зашел в дом и попросил у миссис Коди разрешения позвонить. Ей, как и другим, приходилось держать в доме два аппарата, так как в городе конкурировали между собой две телефонные компании — «Хоум» и «Сансет». Дом Ван Влитов был подключен к линии «Сансет».
На другом конце провода ответил голос с британским акцентом:
— Гринвуд.
— Попросите, пожалуйста, мисс Ван Влит.
— Как ей представить вас, сэр?
Кингдон положил трубку. Отдышавшись, он вновь набрал номер.
И снова ему ответил англичанин.
— Попросите, пожалуйста, мисс Ван Влит. Звонит капитан Кингдон.
— Одну минуту.
Кингдон ждал.
— Алло, Кингдон?
Ее голос удивил его. Он звучал даже мягче, чем прежде.
— Это я, мистер Инкогнито, — ответил он.
— Я не думала... То есть я думала, что...
— Вот опять ты сама себе противоречишь. — Помолчав, он добавил: — Может, ты сегодня приезжала чуть раньше, когда я еще не успел вернуться?
— Я не была у тебя. Ты сказал...
— Дай мне закончить. Ты, наверно, не застала меня, потому что я был на летном поле в Венеции. У меня там есть один друг, Текс Эрджил. В его распоряжении «Дженни», точнее «кертис ДжНД». Неплохой аэроплан. Возможно — пока еще ничего не решено, — Текс устроит нам этот трюк. Не знаю, сколько это будет стоить. Мы пока об этом не говорили. Но если у тебя проблемы с деньгами, займи у своего дворецкого.
— Значит, он все сделает?
— Я сказал Тексу, что мы сегодня же еще побываем у него, — ответил Кингдон.
— Спасибо, — еле слышно проговорила она.
3
Она была потрясена хрупкостью конструкции аэроплана. Узкие еловые распорки с туго натянутыми тросами, две пары полотняных крыльев, трепещущие от малейшего ветерка... Как же может человек довериться этому аэроплану? Участвовать в воздушных боях? «Какая же я была дура, когда сравнивала летчиков с рыцарями! — подумала она. — Доспехи сделаны из железа, а тут... ткань! Ничто не может защитить летчика от пули. И Кингдон еще называет себя трусом!»
Кингдон зацепил трос согнутым пальцем и потянул.
— Я несколько месяцев работал на заводе Кертиса в Хаммондс-Пойнт. Это в Нью-Йорке, — сказал он. — В мои обязанности входила проверка натяжения вот этих расчалочных тросов. — Он провел ладонью по плавному изгибу винта, смахнул пальцем налет сажи, образовавшейся после выхлопа мотора. — Аэропланы летают на касторовом масле и бензине, — сказал он. — Ты знала об этом? Иногда во Франции становилось так холодно, что перед запуском масло приходилось разогревать.
Глаза у него блестели, говорил он непривычно торопливо.
К ним неслышно подошел Текс.
— Это Текс, — сказал Кингдон. — А это Тесса.
— Здравствуйте, Текс, — она протянула ему руку.
Долговязый друг Кингдона показал ей свою черную ладонь.
— У меня руки грязные, — объяснил он. — Ну, и какое у вас сложилось мнение?
— О «Дженни»? — спросила она. — Даже не знаю. Я впервые вижу аэроплан так близко.
— Значит, Кингдона вы знаете недавно.
— Да.
— Никогда не видели его в воздухе?
Она отрицательно покачала головой.
Текс обернулся к Кингдону.
— Хочешь полетать на «Дженни» и показать своей девушке настоящий класс?
— Я ему всего лишь кузина, — быстро сказала Тесса.
— Но это не мешает вам оставаться хорошенькой девушкой, — ответил Текс. — Ну так как, Кингдон?
Ветер шумел в распорках покрытых нитролаком крыльев «Дженни». По летному полю метнулся кролик. Солнце осветило нахмуренное лицо Кингдона.
Тесса тихо произнесла:
— Не надо, Кингдон.
— Один вылет ему не повредит, — ухмыляясь, сказал Текс. — Пусть немного почистит перышки.
— Где твой летный костюм? — не своим голосом спросил Кингдон.
— В конторе, — ответил Текс.
— Нет! — резко возразила Тесса.
— Не говори мне «нет», — пробормотал Кингдон. — Не надо, Тесса. — Его лицо выражало надежду и вместе с тем страх.
Она коснулась его руки.
— Кингдон!
— Я должен попытаться, — спокойно проговорил он.
— Не беспокойтесь, Тесса. Перед вами лучший летчик в этих краях.
— Будь осторожен, — шепнула она.
Кингдон уже ковылял к ангару.
4
Стоя в крошечном кабинетике Текса, Кингдон слышал собственное шумное дыхание. В висках толчками пульсировала кровь, пока он надевал поношенный летный костюм своего друга. Кожаная куртка была на подкладке из овчины, но спина Кингдона, словно от мороза, покрылась гусиной кожей.
Он снял с пальца золотую печатку и положил ее на запыленный письменный стол. Достал из кармана четки из слоновой кости, которые всегда носил с собой, но никогда не перебирал их. Теперь ему отчаянно захотелось помолиться. «Что со мной? — подумал он. — Почему я постоянно грызу сам себя, будто зверек, попавший в железный капкан? Сперва позволяю Богу поймать меня в ловушку, а потом без конца пытаюсь перегрызть свою лапу, чтобы освободиться. Я не в силах жить на земле и не в силах подняться в небо. Не хочу влачить такое жалкое существование, но вместе с тем боюсь самоубийства». Четки со стуком упали на стол. Заметив огрызок карандаша, он открыл верхний ящик и обнаружил там блокнот.
Кингдон написал: Тессе. Потом замер, не отрывая глаз от этого имени. Вспомнилась вчерашняя размолвка, какая она была... бледная, растерянная, сидела, вжавшись в сиденье... Разве что только не говорила вслух, что любит его. «Будь я живой человек, я полюбил бы ее. Слава Богу, я импотент, — подумал он, и его губы скривились в мрачной усмешке. — Это избавляет католическую ветвь враждующего между собой рода Ван Влитов от греха кровосмешения. А епископальной ветви этого рода неведомо чувство вины».
Он написал: Если это прощание, то я хотел бы извиниться за вчерашнее и поблагодарить тебя за... Рука его замерла. Он вырвал листок из блокнота и порвал его в мелкие клочки, будто дурно составленное завещание. Взял со стола перстень и четки и сунул их в карман, затем снял с вешалки светозащитные очки Текса, его кожаный летный шлем и, выйдя из ангара, зашагал к взлетной полосе.
