Школа Ямагути возобновила оказание охранных услуг. Например, когда генерал Исихара приезжал в Киото, его охраняли только люди Ямагути.
Ученики Ямагути переняли от своего мастера мощную национальную идею «нихонсюги». Например, один из его лучших учеников Нэйтю Соу, позже вице-президент Всеяпонской ассоциации каратэ-до Годзю-кай, активно работал в ультранационалистической Ассоциации Восточной Азии (То-а Рэнмэй), которую возглавлял всё тот же генерал Исихара.
В мае 1938 г. Ямагути получил приказ от генерала Исихары отправиться в Маньчжурию. Итак, Ямагути суждено было, как и многим мастерам традиционного каратэ, посетить Китай. Меньше всего Ямагути заботило обучение боевым искусствам – на территории Маньчжурии он должен был выполнять чисто разведывательные задачи.
Уже развернулись события начавшейся в июле 1937 г. китайско-японской войны, уже заняты Шанхай, Нанкин и другие крупнейшие города Китая. Обходными путями через Корею Ямагути забрасывают в Маньчжурию с особой миссией. Официально он был назначен специальным поверенным в организацию Кюва-кай, которая формально должна была налаживать связи между японской стороной и местными организациями и властями, трудясь над созданием в Маньчжурии «Небесной обители», а фактически представляла собой подразделение японской разведки. На эту же организацию позднее стала возлагаться и пропаганда среди местных жителей идеи «нового порядка» в Восточной Азии. Эта доктрина, провозглашённая Японией в 1942 г., предусматривала создание в Восточной Азии «сферы сопроцветания», в результате чего должен был возникнуть «равноправный союз» наций под руководством Японии. Япония призвана была осуществить «историческую миссию» по освобождению народов Азии от гнёта «белых империалистов».
Кюва-кай действовала практически во всех регионах Маньчжурии, однако не везде дела её шли хорошо. Хуже они обстояли на севере, в городе Цицикаре. Туда и был первоначально направлен Ямагути. Он получил довольно высокий пост – председателя Муниципальной ассамблеи Цицикара, т. е. фактически стал главой местной администрации на оккупированной территории. Ямагути поручили наладить связь с местными бандитами и тайными обществами для сбора информации о деятельности коммунистов.
Было у Ямагути и другое официальное прикрытие. Он работал под видом предпринимателя средней руки, хотя, как известно, бизнесом никогда не занимался. Как тут не вспомнить, что одна из классических ролей, или «масок», ниндзя именовалась «торговец»!
По признанию Ямагути, советские шпионы были особенно активны в этом районе, так как он прилегал непосредственно к территории СССР и Монголии. У Гогэна вырабатывается стойкая ненависть ко всему, что связано с Россией, ибо всех русских он считал «коммунистами».
Для Ямагути каратэ всегда было прежде всего методом борьбы за торжество японской национальной идеи, причём идеи имперской, шовинистической. Например, отправляясь в Маньчжурию бороться с «русскими шпионами», он всю ночь выполнял ката Сантин и Тэнсё, «очищая сознание», чтобы как можно лучше выполнить приказ. Такие настроения безболезненно сочетались у него с пониманием каратэ как способа постижения мистической глубины мира. Но самурай должен уметь убивать своих врагов, и для Ямагути тренировки по каратэ стали равносильны обучению искусству войны.
В 1940 г. Япония отмечала 2600-летие. К этой дате руководство Маньчжоу-го решило послать в Японию специальную делегацию знатоков боевых искусств во главе с Ямагути. Гогэн сумел набрать более 70 человек – знатоков ушу, боя с палкой бо-дзюцу, китайского фехтования на мечах, монгольской борьбы. Выступления проходили в Токио, причём каратэ было представлено школой Годзю-рю, хотя в ту пору она была, пожалуй, самой малочисленной и, во всяком случае, значительно уступала Сётокану.
Приходилось Ямагути встречать в Маньчжурии и настоящих китайских мастеров ушу. Он довольно скептически относился к боевой ценности ушу, так как в основном сталкивался с мягким и плавным тайцзицюань и даже сам недолго обучался ему. Но всерьёз воспринимать боевое искусство китайцев – врагов, с которыми Ямагути боролся, – он не мог. Правда, однажды один из китайцев – агентов Ямагути – сообщил своему «хозяину», что в какой-то уединённой деревне живёт настоящий мастер ушу. И Ямагути, не пожалев времени, отправился к мастеру, который был, по его словам, патриархом стиля «Драконьего облака» (Лунъюнь). Мастер оказался уже стариком, однако пребывал в отличной форме. Ямагути как деловой человек сообщил, что у него не очень много времени, и тут же предложил померяться силами. Бой оказался очень жестоким. Ямагути метил в пах и пытался наносить удары локтями, китаец также нацеливался в пах японца. Ямагути пришлось признать: «Первый раз в жизни я встретил такого сильного соперника». Как принято в японских героических романах, оба противника, наконец, разошлись, и каждый из вежливости признал себя побеждённым.
Деятельность Ямагути высоко оценивало японское командование. Его посылали в самые опасные районы Маньчжурии, причём теперь его миссия в основном заключалась в организации борьбы, с одной стороны, против советской разведки, с другой – против отрядов местного сопротивления. Ямагути организовывал диверсионные отряды, перевербовывал местных жителей, кого-то подкупал, кого-то запугивал. Одним из самых ярких достижений в его карьере разведчика была успешно проведённая операция в провинции Канто, куда его перебросили в связи с усилившимся движением сопротивления. Местоположение провинции было чрезвычайно сложным: с одной стороны она прилегала к Корее, а с запада граничила с СССР. Более 80 % жителей Канто были корейцы, остальное население составляли маньчжуры, причём те и другие в равной степени ненавидели японцев. Японская организация «Кюва-кай» находилась в плачевном состоянии, никто не хотел сотрудничать с ней.
Именно для исправления этой ситуации сюда и был переведён Ямагути Гогэн. И на этот раз он провёл блестящую операцию. Приехав в Канто, он открыл группу Годзю-рю для сотрудников «Кюва-кай». Меньше всего его заботило воспитание учеников; смысл преподавания каратэ был в другом – Ямагути присматривался к людям, беседовал с ними о жизни и семье. Особенно его интересовали корейцы, которые, хотя и работали в структурах «Кюва-кай», никакой информации о движении сопротивления не сообщали. Наконец Ямагути нашёл корейца, который мог бы подойти на роль информатора. Это был скромный, слабый человек, которого не составило труда, с одной стороны, запугать, а с другой – пообещать ему быстрое продвижение по службе. Именно его Ямагути и внедряет в движение сопротивления. Примечательно, что Ямагути очень точно рассчитал психологию своего агента: он объяснил корейцу, что его задача заключается лишь в том, чтобы помочь избежать кровопролития. И вскоре усилия Ямагути принесли свои плоды. Когда движение сопротивления попыталось выступить, все планы были уже известны японской разведке. Корейских патриотов арестовали, многих из них расстреляли.
В декабре 1944 г. Ямагути оказался в провинции Нэкка, к которой с запада примыкала Монголия. На юге, за Великой стеной, начинался Северный Китай, в то время оккупированный японскими войсками. В Нэкка шла борьба между несколькими разведками; особенно активны были, естественно, китайцы и японцы. Причём война между разведками шла не столько «интеллектуальная», сколько физическая – шпионы убивали друг друга.
Однажды было совершено покушение и на Ямагути, который, по-видимому, возглавлял в этом регионе японские разведслужбы. На него напали три человека, с которыми он легко справился. Они оказались китайцами, и Ямагути решил прибегнуть к испытанному методу вербовки. Выбрав самого слабого – беднягу звали Цин, Ямагути объяснил, что того ждёт мучительная смерть. Но в обмен на сотрудничество он гарантировал Цину сохранение жизни, даже пообещав женить и платить неплохое вознаграждение. Так Ямагути обзавёлся новым агентом, которого вскоре внедрил к китайским партизанам («бандитам», как он их называл). У Ямагути было около двадцати информаторов, но Цин оказался самым смышлёным и расторопным из всех. Он проникал к партизанам под видом торговца дефицитными товарами – одеждой и мукой, которыми его снабжал Ямагути.
Практически все мелкие группы китайского сопротивления были в поле зрения Ямагути, и наконец ему стало известно, что в июне планируется крупная партизанская операция в Нэкка у города У, где располагались продовольственные базы японской армии, но было мало охраны. Ямагути сообщил эту информацию на совместном заседании армейских чинов, военной полиции и «Кюва-кай», но ему не поверили.
И тогда он решает сам со своими людьми отбить атаку, в которой должно было участвовать около тысячи человек. Информация оказалась верной – вечером на город У обрушились китайцы, вооружённые, однако, довольно плохо – у многих в руках были лишь традиционные мечи.
