бородкой, который, может, и связан с Джейсоном, но тоже растворился в воздухе.
— А та девушка, ну, твоя знакомая? Которую убили?
Я пожал плечами.
— По нулям. Все знакомства и связи проверены, даже подонки, с которыми она тусовалась, а Девин все молчит. Черт знает что…
— Патрик, — укоризненно сказала Грейс.
Посмотрев вниз, я увидел Мэй.
— Все, рот на замок, — сказал я. — Одним словом, кругом невезуха.
— Уже намного лучше.
— Собачка, — сказала Мэй. — Собачка.
Впереди на лужайке, недалеко от бойкой тропы, сидела супружеская пара средних лет. Рядом с ними, касаясь колена мужчины, лежал черный шотландский терьер, которого хозяин машинально гладил.
— Можно? — спросила Мэй у Грейс.
— Спроси сначала у дяди.
Мэй сошла с тропы на траву с некоторым колебанием, будто ей предстояло приблизиться к чужой неочерченной границе. Мужчина и женщина улыбнулись ей, затем посмотрели на нас. Мы кивнули в ответ.
— Ваша собака дружелюбна?
Мужчина кивнул.
— Даже слишком.
Мэй протянула было руку в сторону терьера, который все еще не замечал ее, но, не дойдя примерно полметра до его головы, остановилась.
— Он не укусит?
— Он не кусается, — сказала женщина. — Как тебя зовут?
— Мэй.
Собака подняла глаза, и Мэй отдернула руку назад, но терьер всего лишь медленно поднялся на задние лапы и фыркнул.
— Мэй, — сказала женщина. — Это Инди.
Инди обнюхал ногу Мэй, что заставило ее посмотреть через плечо на нас. В глазах ее читалась неуверенность.
— Он хочет, чтобы ты его погладила, — сказал я.
Далее все пошло по нарастающей: Мэй нагнулась и коснулась его головы. Он повернул к ней морду и уткнулся в ее ладонь, а она склонилась над ним еще ниже. Чем ближе она была к нему, тем больше мне хотелось спросить у хозяев, так ли уж они уверены в том, что их собака не кусается. По правде сказать, странное чувство. По шкале опасности шотландские терьеры находятся где-то между аквариумными рыбками и подсолнухами, но когда я видел маленькую фигурку Мэй все ближе и ближе к острым зубам, меня это не грело.
Когда Инди прыгнул на Мэй, я почти сорвался с места, но Грейс удержала меня, положив свою руку мне на плечо. Мэй сначала вскрикнула, но уже в следующую секунду оба, девочка и пес, кувыркались в траве, как старые друзья.
Грейс вздохнула.
— А ведь я надела на нее совсем новое платье!
Мы сели на лавочку и стали наблюдать, как Мэй и Инди догоняли друг друга, спотыкались друг о друга, отталкивали друг друга, падали и поднимались, затем начинали все сначала.
— У вас прекрасная дочурка, — сказала женщина.
— Спасибо, — ответила Грейс.
Мэй промчалась мимо скамейки с поднятыми вверх руками и громким криком, так как Инди хватал ее за пятки. Пробежав метров двадцать, оба свалились, подняв вокруг себя облако пыли и обрывков травы.
— Сколько вы уже женаты? — спросила женщина.
Прежде чем я успел ответить, Грейс ткнула меня пальцем в бедро.
— Пять лет, — сказала она.
— А выглядите как молодожены, — заметила женщина.
— Вы тоже.
Мужчина засмеялся, а жена толкнула его локтем.
— Но мы ощущаем себя молодоженами, — сказала Грейс. — Разве не так, дорогой?
* * *
Мы уложили Мэй в постель около восьми, и она быстро заснула: ее энергетический запас был истощен длительной прогулкой вдоль реки и играми в догонялки с собакой. Когда мы вернулись в гостиную, Грейс сразу начала собирать предметы с пола: альбомы для раскраски, игрушки, «желтые» журналы и страшилки. Журналы и книги принадлежали не Грейс, а Аннабет. Отец Грейс умер, когда она еще училась в колледже, и оставил обеим дочкам скромное наследство. Грейс истратила свою часть довольно быстро, сначала оплачивая в ходе учебы все, что не покрывала стипендия в последние два года обучения в Йеле, затем содержала себя, своего мужа Брайана и Мэй, пока супруг не оставил ее. А когда «Тафтс Медикел» предложил ей стипендию, она прокутила остатки своих сбережений.
Аннабет была четырьмя годами младше, она проучилась еще год в средней школе, а потом промотала свою часть на годовое турне по Европе. Фотографии из этого путешествия, прикрепленные к изголовью ее кровати, тешили ее тщеславие, и все были сделаны в барах. «Как Пропить Свой Путь по Европе за Сорок Тысяч».
Но что касается Мэй, здесь она была безупречна: следила, чтобы та вовремя ложилась спать, правильно питалась, чистила зубы и переходила улицу, крепко держа ее за руку. Аннабет водила девочку на школьные спектакли и в Детский Музей, на детские площадки. Одним словом, делала все, на что у Грейс просто не было времени, так как она работала девяносто часов в неделю.
Закончив уборку, мы забрались на диван и попробовали найти что-нибудь стоящее по телеку, но безуспешно. Брюс Спрингстин был прав — пятьдесят семь телеканалов, а смотреть нечего.
Итак, мы выключили телевизор и, скрестив ноги в коленях, уселись друг против друга, глаза в глаза, и Грейс стала рассказывать мне о последних трех днях в ее отделении скорой помощи: о том, как туда поступают; иногда тела сложены штабелями, как дрова в зимней сторожке; о шуме, который по силе звука сравним разве что с концертом в стиле «хэви метал»; о старушке, на которую напали, чтобы завладеть ее кошельком, ударили головой о тротуар, и она умирала молча, держась за запястье Грейс, не в силах сдержать слезы. В рассказе фигурировали и четырнадцатилетние пациенты, члены одной из подростковых банд, у которых, несмотря на все усилия врача залатать их раны, из грудных клеток фонтаном била кровь, напоминая жидкую краску; здесь был и ребенок, левая ручка которого была полностью вывернута из плечевого сустава и сломана в трех местах выше локтя; при этом родители убеждали всех, что их дитя просто упало. А одна сумасшедшая наркоманка вопила и дралась со всем медперсоналом, потому что ей нужна была очередная доза, и не позволяла врачам вытащить из ее глаза нож.
— И ты еще считаешь мою работу опасной? — спросил я.
Она прижалась ко мне лбом.
— Еще год, и я переведусь в кардиологию. Всего один год. — Она откинулась назад, взяла мои руки в свои и опустила их себе на колени. — Та девушка, которую убили в парке, — сказала она, — никак не связана с тем, другим делом?
— С чего ты взяла?
— Ни с чего. Просто любопытно.
— Нет. Так уж случилось, мы взяли дело Уоррена почти в то же время, что
