Система царств эмпирического мира есть феноменальное проявление в длительности протяжений трансцендентной синархии. Три начала, устанавливающие природу и сопряженность феноменальных царств, суть только становления триады ноуменальных начал, целокупно развертывающихся в организме трех царств идеального мира. Как мы видели, органическая сопряженность царств природы внешним образом выражалась в наличии обертонов. Строго говоря, обертон есть некоторый компромисс, ибо здесь малая количественная величина как бы перестает быть количеством и лишь символически выражает качественную сопряженность с таким вне лежащим фактором, который сопряжен с данным лишь потенциально. В противоположность этому в идеальном мире нет и не может быть компромиссов, как не может быть и никаких условностей. Здесь каждая часть действительно есть и часть, и целое, т. е. не только символически или только по потенциальным возможностям, но и по самому естеству. Три царства идеального мира проистекают из трех основных начал конкретного бытия, но в то же время каждое из них объемлет собой и выражает всю систему трех начал; различие их между собой есть следствие лишь утверждения примата последовательно каждого из этих начал.
Высшее царство идеального мира, царство тверди или принципов имеет своим основоположным началом форму, vnocrtaaic, В противоположность феноменальному, эта форма нераздельна и адекватна с содержанием (ovaia), ибо она по существу своему центральна, а не периферична, т. е. проистекает не из внешних взаимоотношений с другими подобными, а непосредственно выражает особенности естества реальности. Формы царства тверди абсолютно недвижны, неизменяемы и органически сопряжены друг с другом; они суть вневременные и абсолютные воления Божества, они суть те недвижные и вечные основы, на которых зиждется и эволюционирует космос. Итак, царство тверди есть мир основных форм духа, первоверховных принципов мира, которые, оставаясь вечно недвижными, в то же время являются истинным ###, началом всяческого движения и эволюции.
Эзотерическое учение утверждает, что этих верховных первопринципов двадцать два, и их синархическая система воспринимается совершенным человеческим сознанием в виде Арканов Таро. Это есть верховная доктрина эзотеризма. Неведомый и непостижимый гений в бесконечной дали веков был восхищен духом до слияния с глубинной сущностью бытия и дал людям кристаллы абсолютной истины. Легенда и тайноведение относят это высочайшее достижение человечества к временам Атлантиды, великолепная культура которой целиком вылилась и запечатлелась в нем и оставила его нам как драгоценнейшее наследие и задание на весь путь эволюции нашей расы. Система верховных принципов, объемлющая все ступени и виды бытия, все пути и взаимоотношения, все глубины воспарения духа и последние бездны нисхождения к темным истокам жизни, была воплощена в символах воистину бесконечной силы и содержания. Мы встречаем их в основе эзотерической культуры всех народов мира, но в силу исторической преемственности мы приписываем этому памятнику его египетское наименование — Священной Книги Тота.
Главнейшим связующим звеном между глубокой, но позабытой мудростью иерофантов и эзотерическим преданием современной Европы является Каббала. В ее основе и лежит доктрина о системе 22 первоверховных принципов. В наиболее яркой и сжатой формуле эта доктрина провозглашается «Сефер-Иецирой» (###). — «Двадцатью двумя буквами, давая им форму и образ, смешивая их и комбинируя различными способами, Бог сотворил все то, что есть, что имеет форму, и все, что будет ее иметь. Именно помощью этих букв Святой, да будет Он благословен, утвердил Свое Имя возвышенное и незыблемое»38. То же мы читаем и в «Зогаре»39. — «Когда Святой, да будет Он благословен, сотворил мир, Он его сотворил помощью священных букв Закона. Все буквы предстояли пред Ним: именно тогда были образованы все комбинации алфавита». В кратких словах Гужено де Муссо40 так излагает сущность этих каббалистических воззрений. — «Мир, учат каб-балисты, был образован по мистическому плану еврейской азбуки и гармонии, которыми Бог пользовался при начертании Книги Жизни. Именно совокупность этих букв осуществляет красоту и совершенство вселенной, и ввиду того, что мир выявлялся к бытию по мере провозглашения этого алфавита, естественно существует целый ряд вещей, связанных с каждой отдельной буквой, а потому каждая из них является символом и эмблемой». «Таким образом, еврейские буквы обладают таинственной мощью не только потому, что они помогают раскрыть аналогии в мироздании и некоторые гармонии в его строении,' т. е. вещи, которые невежды никогда не смогут постигнуть, но и потому, что эти буквы как бы служат каналами, через кои деяния Божества изливаются в разум»41. Краткое, но вместе с тем необыкновенно яркое и глубокое определение всей сущности Каббалы мы встречаем у русского автора — В. В. Григорьева42.— «Каббала есть учение о том, каким образом посредством 22 букв еврейской азбуки, единственно возможных и неизменных форм духа, раскрывается этот дух в природе». Разумеется, книги Каббалы относятся к сравнительно позднему времени, но факт существования у евреев эзотерической доктрины около начала христианской эры является несомненным43 Более того, замечательная работа Фабра д'Оливе показала, что и всем известный текст Пятикнижия в действительности является хранилищем эзотерической доктрины. Но как бы ни было повсеместно распространено Таро, система его символов остается до сих пор не только не изученной, но и неизвестной громадному большинству. Для того, чтобы сохраниться в чреде веков, оно должно было использовать порок и никогда не умирающую жажду легко узнать будущее. Величайшей глубины и святости символы дошли до нас в виде жалких карт для игры и гадания44 и только очень немногие пытались расшифровать таящееся в них богатство45. Но будет день — и человечество поймет, что все его достижения, как и предстоящее в отдаленном будущем, уже в жуткой и неведомой древности были достигнуты, и запечатлены в высочайшем напряжении символического синтеза — в Книге Арканов Таро.
Система первоверховных принципов космоса, Арканов, дифференцируясь порождает космическую иерархию принципов последовательно нисходящих порядков. В принципах органически сопряжены все три категории: они обладают совершенной формой и тем служат основанием категории, разума, они обладают бесконечным содержанием и тем утверждают возможность бытия категории содержания — мистики; и, наконец, они суть первичные источники активности и воли и этим дают основание бытию категории воли. Но хотя принципам в высшей степени присуши все три категории, все же примат лежит в воле. Они рождаются из Божества, как Его абсолютные воления, и хотя одновременно с сим рождается и их форма, и их содержание, но все же последние лишь сопутствуют их основной волевой природе. Обладая каждый бесконечным содержанием, принципы в то же время органически сопряжены между собой в абсолютной иерархии; принцип этой иерархии принципов, следовательно, единый, вполне абсолютный, актуально бесконечный гиперпринцип — и есть закон синархии. Таким образом, закон синархии есть действительно основной закон мироздания, ибо онисвязывает систему первоверховных принципов — Арканов — в целое абсолютного единства, развертывающегося в иерархиях мироздания, и в то же время раскрывается в этой системе, а через нее и во всех иерархиях. Развертываясь из закона, по закону и в законе синархии, мир принципор на высшей ступени выливается в систему Арканов и тем дает основной тип совершенного упорядоченного множества. В дальнейшем нисхождении по иерархии мы будем последовательно встречать все большее и большее число принципов, но более ограниченного содержания. Но доходя даже до низших пределов иерархии, мы неизменно будем находиться в области общекосмических предначертаний. Каков бы ни был иерархический порядок принципа, он всегда есть общий закон природы, общая мак рок о смическая тенденция. Каждый принцип в равной мере относится ко всем планам, видам и формам бытия, и как бы ни были различны элементы, создающие его феноменальное выражение, он в себе остается всегда неизменным и тождественным. Всякий принцип относится ко всем частностям, но во все частности он входит как целое и с точки зрения целого. Итак — вся иерархия принципов царства тверди макрокосмична как в целом, так и во всех своих органических членениях; это царство есть раскрытие первой ипостаси — Отца.
Второе царство идеального мира связывает между собой первое и третье, а потому для простоты и удобства изложения мы обратимся сначала к уяснению природы царства монад. Это царство имеет основоположным началом индивидуальность. Подобно принципу, индивидуальность есть форма духа, есть его членение, но тем не менее их природы не только различны, но и антиномичны, Действительно, принцип есть лишь вечно совершенный источник активности форм развертывающейся из него иерархии и их содержаний, но сам по себе, как таковой, он лежит за пределами не только эволюции, но и жизни, и нисколько не участвует в их течении. С другой стороны, отдельный принцип хотя и есть только членение целого, но в то же время он вполне исчерпывает содержание целого в соответствующих ему модификациях бытия. Иначе говоря, каждый принцип совершенно своеобразен, не может иметь никаких повторений или вне его существующих видоизменений; он исполняет все мироздание и проявляется всюду, где имеются соответствующие объекты. Он един, но его проявления бесконечно многообразны; все это многообразие актуально проистекает из него, но в нем оно даже потенциально не объединяется: принцип есть единство, вечно переходящее во множественность, но не единство, объединяющее множественность. В противоположность этому каждая монада есть органическое членение Абсолютной Реальности, стремящееся к самосознанию и самоутверждению. Если принцип всегда актуален, то монада первоначально существует лишь потенциально, но затем эволютивно стремится стать актуальной. Ее содержание уже полностью определено в еепотенциальном состоянии, но оно раскрывается только при органическом соединении с феноменальным миром. Вся активность принципа целиком сосредоточена в его ноуменальном естестве и лишь обнаруживается в феноменах; вся активность монады сосредоточена на ее периферии — в совокупности феноменальных элементов, а ноуменальное содержание лишь поддается феноменальным импульсам. Таким образом, монада по самому существу своему лежит в области эволюции и жизни и не только участвует в их течении, но одновременно и создает его и пользуется его результатами. С другой стороны, отдельная монада хотя и есть целостное органическое членение целого, но в то же время она является лишь его модусом, аспектом, сечением содержания целого. Иначе говоря, хотя каждая монада и есть нечто своеобразное и единственное, но вместе с тем она имеет бесчисленное множество себе подобных, где видоизменяется лишь та или другая часть входящих элементов или даже только обертонов. Монада едина, и ее проявления бесконечно многообразны, но только в пределах ее индивидуальности; все это многообразие потенциально проистекает из нее, но в то же время в ней же оно актуально объединяется: монада есть единство, раскрывающееся во множественность и в то же время ее объединяющее.
