подругу, хотела что-то сказать в адрес Зины, к которой относилась явно с предубеждением, но промолчала.
— Ешь борщ, пока горячий, — сказала она минуту спустя и добавила: — А почему ты спрашиваешь про Бирюлево?
— Ну там же… — Таня помешивала ложкой борщ, будто это был чай, есть не хотелось, да она и отвыкла от такой еды, перейдя в Израиле на супы. — Аркадий там был, когда…
— В Бирюлево? — удивленно сказала Света. — Когда?
— Вчера, когда ураган…
Света посмомтрела на Таню с недоумением.
— Ты что-то путаешь, Таня, — сказала она. — Не мог Аркадий быть в Бирюлево.
— Почему? — Таня ощутила напряжение, будто кто-то обнял ее сзади, сжал руки, вот-вот должны хрустнуть кости.
— Он мне звонил от Олега, — объяснила Света. — Спрашивал номер телефона Димки Вайнштейна, который… ну, неважно. Было это в половине двенадцатого. Через полчаса начался ураган и продолжался сорок минут. За полчаса Аркадий не добрался бы до Бирюлева даже на такси. Нет, Танюша, ты что-то путаешь.
— Я не могу ничего путать, — сказала Таня, — потому что так мне сказал следователь. Аркашу нашли… в общем, это случилось неподалеку от станции Бирюлево-товарная. Почему ты решила, что он тебе звонил именно от этого… как ты сказала?
— От Олега. И ничего я не путаю, потому что у него напольные часы с боем, совершенно уникальные. И когда мы с Аркадием говорили, они громко отбили один раз. Половину двенадцатого.
Таня положила ложку.
— Я должна позвонить, — сказала она. — Этот следователь… Он, наверное, просто дурак.
— Да в чем дело? — воскликнула Света. — Что за путаница? Послушай, может, это все-таки не Аркадий… Ну тот парень, которого ты видела в…
— Аркадий, — прошептала Света, чувствуя, что не может больше сдерживаться. Весь день она находилась в напряжении, а сейчас напряжение еще больше возросло и перешло какую-то невидимую границу, и сейчас нужно кричать и биться головой о стенку, но стенка была чужая, и квартира была чужая, и все, что произошло, было чужим, ничего подобного на самом деле произойти не могло, но как сказать об этом Жилину — он не поймет, если биться головой о стенку, а ничего больше Таня была сейчас делать не в состоянии.
Она неожиданно обнаружила, что лежит на диване в Светкиной комнате, со стены, о которую она хотела биться головой, смотрела огромная фотография Филиппа Киркорова, рядом, видимо, стояла Алла, но Аллу Светка отрезала, чтобы не мешала, осталась полная рука, обнимавшая Филиппа за талию, впечатление было совершенно диким, и Таня рассмеялась — с надрывом, а потом брызнули слезы, и все закончилось нормальной женской истерикой, какие Таня терпеть не могла и была уверена, что уж с ней такого не произойдет. А для Светки это было привычное зрелище, и она принесла воды, подложила подушки, похлопала Таню по щекам, и все это с деловым видом женщины, знающей, как себя вести в экстремальных ситуациях. Не столько деловитость Светы, сколько мысль о том, что нельзя терять времени, привела Таню в чувство. Она села и потребовала телефон.
Глава четвертая
Следователь Жилин, видимо, получил за что-то разнос от начальства и потому с Таней разговаривал так, будто она только что убила человека и явилась с повинной. Дальше холла Таню не пропустили, она почти час ждала, пока злой и недовольный всем на свете Жилин спустится; за это время, сто раз повторив свою речь, она потеряла нить рассуждений и потому ей самой все сказанное не показалось убедительным.
— Послушайте, — раздраженно сказал следователь, когда Таня наконец сбилась и замолчала, — во время урагана погибли десятки людей. Сообщили об одиннадцати, но это только те, которых уже выдали родственникам. Немировского в списке нет. Причина смерти абсолютно очевидна, если, конечно, не вы сами его этой веткой ударили, а теперь хотите сознаться. Нет? Тогда что вы, черт побери, от меня хотите?
— Тогда, черт побери, — сказала Таня ледяным тоном, — я хочу от вас, чтобы вы подумали своей тупой башкой, пошевелили извилинами, а не рассуждали, как милицейский бюрократ, которому все до фонаря.
После этих слов Жилин должен был вспылить и препроводить Таню либо за пределы холла, либо в камеру предверительного заключения. Вместо этого он неожиданно успокоился, сложил руки на груди, посмотрел Тане в глаза совсем не так, как минуту назад — минуту назад это был взгляд измордованного многочасовой работой служаки, а сейчас следователь стал человеком, смертельно уставшим, но понимающим, что произошедшее вчера могло и на самом деле отличаться от той картины, которую он раз и, казалось, навсегда нарисовал в своем воображении.
— Еще раз, — вздохнул Жилин. — И подробнее.
— Где, по-вашему можно искать мать Немировского? — сказал он десять минут спустя, ни разу не перебив Таню и записав что-то на мятом листке бумаги, который он достал из кармана брюк. — Брат исключается. Есть другие родственники?
Таня назвала двоюродную сестру, живущую в Протвино, и Жилин на минуту отошел, чтобы отдать по внутреннему телефону какие-то распоряжения. Вернувшись (они все еще продолжали стоять посреди холла, Жилин и не думал приглашать Таню в кабинет), следователь спросил:
— Этот приятель, у которого Немировский якобы был в половине двенадцатого, — вы можете дать его координаты?
— Нет, — покачала головой Таня, — но можно позвонить Свете…
— Пойдемте ко мне, — решил наконец Жилин. — Но сначала нужно выписать пропуск.
Несколько минут спустя в кабинете следователь усадил Таню на продавленный диван, куда, скорее всего, не садился ни один из подследственных, для них у стола стоял прикрученный к паркету стул. Он пододвинул столик со вторым телефонным аппаратом, а сам, усевшись за стол, слушал по первому. Света подтвердила все, что рассказывала раньше, сообщила номер телефона Олега и еще два номера Аркашиных приятелей, которые, скорее всего, ничем помочь не могли.
— Я назначу вскрытие в связи с появившимися обстоятельствами, — сказал Жилин и, увидев, как вздрогнула Таня, добавил: — Простите… Завтра к утру, а может, и раньше, будем знать точно, отчего он умер. По-моему, и так ясно, и эксперт будет недоволен, ну да ладно, делаю это только чтобы вас успокоить… Если, конечно, это может вас успокоить.
Что может меня успокоить? — подумала Таня. — Вот если сейчас откроется дверь и войдет живой Аркаша… Она упадет в обморок, конечно, но потом успокоится, и еще как успокоится.
— Послушайте, — сказал Жилин, глядя не на Таню, а куда-то поверх ее головы, — может, вы там в Израиле забыли… Я слышал, что у вас так мало убийств, что полиция имеет возможность заниматься каждым и доводить до конца… Я хочу сказать, что даже если подтвердится ваше предположение… Не думаю, что это произойдет, но допустим… Вы только создадите мне лишнюю и совершенно мне не нужную работу. Понимаете? Дел у меня и так…
