—Спасибо, что вчера придержали меня. — Он ничего не сказал, и я добавила: — Я должна ее оттуда вытащить.
Кизли остановился, оперся артритными пальцами на ближайший камень:
—Сделай шаг в сторону Пискари — и я снова влеплю в тебя заряд.
Я нахмурилась, а Кизли, белозубо улыбаясь, протянул мне мой пистолет.
—Айви — вампир, Рэйчел, — сказал старик, уже не улыбаясь. — Если ты не берешь на себя ответственность, то прими как факт, что она там, где ей место. И иди своей дорогой.
Я застыла, подтянула сползающее одеяло.
—И что ты этим хочешь сказать, черт побери? — огрызнулась я, бросая пистолет в ведро к приемнику.
Но Кизли улыбнулся, и его впалая грудь шевельнулась на трудном вдохе:
—Либо сделай свои отношения с ней официальными, либо отпусти ее.
Я уставилась на него, удивленно щурясь на ярком утреннем солнце:
— Не поняла?
— У вампиров склад ума одинаковый, — сказал он, обнимая меня за плечи и направляясь вместе со мной к калитке. — Всем вампирам, кроме мастеров, физически необходимо равняться на кого-то более сильного. Это у них в крови — как у вервольфов с их альфами. Айви выглядит такой могучей, потому что рядом с ней очень мало тех, кто сильнее ее. Один — Пискари, вторая — ты.
Я шла медленно, в его темпе, но тут вообще поползла как черепаха.
—Мне его не одолеть. Хотя именно это я рвалась сделать
ночью.
Господи, ну и стыд. Я действительно заслужила, чтобы меня свалили моими же чарами.
—А я не говорил, что ты способна победить Пискари, — возразил старый колдун. Мы с ним шли по неровному кладбищу, поддерживая друг друга. — Я сказал, что ты сильнее его. Ты могла бы помочь Айви стать той, кем она хочет быть, но если она не сможет расстаться со своим страхом и смириться со своими потребностями, она снова попадет в лапы Пискари. Думаю, что она еще не выбрала.
Это все было очень странно слышать.
—Почему ты так решил?
Его морщины стали резче:
—Потому что она не пыталась тебя убить этой ночью. У меня ком свернулся в груди. Ну почему он так ясно все видит, а я оказалась глухой, как бетонная стена? Наверное, как-то сочетается с имиджем мудрого старца.
—Мы однажды это пробовали, — сказала я тихо, подавляя желание коснуться шеи. — Она меня чуть не убила. Она сказала, что для нее единственный способ смирить жажду крови — смешивать ее с сексом. Иначе она теряет над собой контроль, и мне придется делать ей больно, чтобы она прекратила. А я не могу, Кизли. Не могу смешивать экстаз кровопускания с причинением ей боли. Это плохо. Это извращение.
У меня пульс забился чаще от противной мысли, что именно это делает Пискари... и именно такой он сделал Айви. Я знала, что лицо у меня покраснело, но Кизли не выглядел шокированным, когда поднял на меня взгляд. Наморщив лоб, он поглядел на меня с сочувствием:
—Да, попала ты в переплет.
Мы проходили мимо низенького заборчика, отделяющего кладбище от нашего заднего двора. Пикси были повсюду, солнце бликовало на их крыльях. Очень неловкий был разговор, но с кем же мне было об этом говорить? Не с матушкой же моей?
—Так ты думаешь, — сказала я тихо, сворачивая к высокой
калитке, выводящей на улицу, — что это по моей вине она побежала к Пискари? Потому что я не могу себя заставить ее остановить силой, если она забудется, а спать с ней я не согласна?
Кизли хмыкнул.
— Айви мыслит как вампир. Пора тебе мыслить как ведьме.
— В смысле — о каких-то заклинаниях? — предположила я, вспоминая отвращение Айви к таким вещам, потом сама покраснела, услышав энтузиазм в своем голосе. — Чтобы приглушить ее голод или чтобы успокоить ее, не причиняя вреда?
Он опустил и поднял голову, и я замедлила шаг, увидев, что ему трудно.
— Так что же ты собираешься делать? — спросил он, опуская руку мне на плечо. — В смысле, сегодня?
— Придумать какой-то план и пойти ее выручать, — призналась я. Потому что уже сама не знала, что и думать.
Он помолчал, потом ответил:
— Если ты попытаешься, он сильнее в нее вцепится.
Я стала было возражать, и он остановился, повернулся ко мне лицом. В темных глазах читалось предостережение.
— Ты туда войдешь — и Пискари заставит ее тебя убить. Поверь в нее, она сама вырвется. Пискари — ее мастер, но ты — ее друг, и душа ее все еще при ней.
— Поверить в нее? — сказала я, потрясенная мыслью, что я должна не делать ничего. — Я не могу ее там бросить! Когда в прошлый раз она отказалась меня убивать, он ее изнасиловал кровью.
Мягкая рука у меня на плече подтолкнула вперед, и мы пошли дальше.
— Поверь в нее, — просто повторил он. — Она же в тебя верит. — Грудь Кизли поднялась и опустилась глубоким вздохом. — Рэйчел, если она уйдет от Пискари и не будет никого, к кому она может обратиться за защитой, первый же неживой вампир, на которого она наткнется, сможет ее употребить как захочет.
— Будто Пискари этого не делает? — мрачно спросила я.
— Ей нужна защита не меньше, чем тебе, — сказал он укоризненно. — И если ты ей этой защиты дать не можешь, то не осуждай ее за то, что она держится за того единственного, кто эту защиту ей дает.
Если так ставить вопрос... да, в этом был смысл. Но мне он не нравился. Особенно когда, если подумать, Пискари защищал меня через ее посредство. Ну, супер...
— Дай ей причину выбраться на свободу — и она будет с тобой, — сказал Кизли у деревянной калитки. — Ты знаешь, кем это ее сделает?
— Нет, — ответила я, думая, что меня это уже сделало трусихой.
Он улыбнулся моей кислой физиономии, потом достал из ведра свой термос.
— Сделает ее той, кем уже никто не сможет манипулировать. Той, кем она хочет быть.
— Чушь это все! — сказала я. Он отодвинул засов и открыл калитку. — Ей нужна моя помощь!
Кизли фыркнул, прислонил складной стул к стене и перешагнул порог. За калиткой лежала тихая и влажная от росы улица.
—Ты ей уже помогла. Ты ей дала другой выбор, кроме Пискари.
Я опустила глаза. Этого мало. Меня мало. Я не могу защитить ее от неживых. Не могу защитить себя — куда уж думать, что могу защитить ее. Просто смешно. Кизли остановился у порога:
—Буду с тобой честен, — сказал он. — Мне не нравятся от ношения между двумя однополыми. Я такого не понимаю, и слишком стар, чтобы начинать по-другому думать. Но вот что я знаю — что ты здесь счастлива. Судя по словам Дженкса, Айви тоже. А потому мне трудно было бы думать, что ты совершаешь ошибку или поступаешь нехорошо. Что бы ты ни делала.
Если бы я знала какие-нибудь чары, чтобы свернуться клубочком и умереть, я бы так и сделала. А сейчас я только смотрела на собственные ноги и шла к калитке. Как всегда в жизни поступаю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
