И под какой личиной на сей раз выступает загадочный противник? Одно уже сейчас можно сказать со всей уверенностью: против них играет
разумная сила, уж в этом-то никаких сомнений…»
…Герцог Орк трудился старательно и прилежно, стахановец хренов, исправно выполнял просьбы зрителей, чаще всего — Канцлера. Останавливал изображение стоп-кадром, возвращал назад; выводил на весь экран лицо очередного убийцы. Канцлер, Сварог и профессор Марлок сидели за его спиной. Четвертый, неприметный человек средних лет, несомненно, один из особистов Канцлера, снимал все происходящее на экране крохотной видеокамерой: ну понятно, все придется просмотреть еще не раз, а как скачать информацию с этого компьютера, никто понятия не имел, Орк в том числе.
«Второй вариант» — то есть второе покушение на императрицу. Снова пустой коридор Келл Инира, только другой. Ни единой живой души, если не считать неподвижно стоявшего у колонны Бриллиантового Пикинера. Когда показалась Яна, он остался стоять статуей, как дворцовому часовому и положено. А когда Яна его миновала, выхватил из-под щедро расшитого бриллиантами парадного мундира небольшой черный бластер и выстрелил ей в спину. Еще когда она падала ничком, отшвырнул свое табельное оружие — нечто вроде гуфы с несколькими сверкающими трубочками по обе стороны вычурного лезвия — и резво припустил прочь по коридору, тут же исчезнув из кадра.
(Так уж сложилось, что только после самоубийства Гаудина Сварог узнал кое-что о степени опасности для ларов лучевого оружия. Прежде как-то речь не заходила, повода не было. Лучевое оружие бывает двух видов. «Пунктирное», то есть стреляющее отдельными импульсами, для лара не опаснее щекотки. А вот бьющее непрерывным лучом на манер гиперболоида — стопроцентная смерть. Те же правила, что касается копья, топора, ножа. Луч точно так же является продолжением руки. Сварог никого ни о чем не спрашивал, но давно и крепко подозревал: в давние времена, когда магическая система защиты ларов только-только формировалась, кто-то из тогдашних владык с умыслом установил именно такие правила: чтобы его подданные не были очень уж неуязвимы. Благоразумный, право, был человек. Любой король вам скажет, что подданные — та еще публика, способная устроить и мятеж, и переворот, и цареубийство. Так что весьма неосмотрительно было бы в данном случае делать их полностью неуязвимыми от оружия посерьезнее меча или копья. Один серьезный промах этот неведомый умник допустил: Сварог на его месте сделал бы себя и свое семейство как раз неуязвимым полностью даже для ножей с алебардами. Благоразумный человек просто обязан был об этом подумать. Ну, возможно, вступили в игру те самые примечания мелким шрифтом, нашлись некие непреложные законы, делавшие полную неуязвимость невозможной. Возможно, по тем же причинам не появились и какие-нибудь «магические кольчуги» — некое силовое поле, делающее человека неуязвимым для любого абсолютно оружия — от луча бластера до примитивного удара поленом по голове. За несколько тысяч лет кто-то да должен был о таком подумать. Но никаких «магических кольчуг» так и не появилось. Есть, правда, комбинезоны с капюшонами, выполняющие как раз эти функции, но какой король, даже проведав, что ему грозит покушение, стал бы в нем расхаживать по дворцу круглые сутки? Что интересно, земная магия тоже не знает никаких «магических кольчуг» — только заклинания, касающиеся, так сказать, частностей — отводящие, когда стрелы, когда пули, хранящие то от топора, то от ножа, то от меча, но никогда — от всех видов холодняка сразу… Примерно так обстоит с ним самим: на земле носит под одеждой великолепную толладскую кольчугу тройного плетения, снимая ее только в спальне. Но голова-то остается беззащитной, и по ней в любой момент можно приложить чем угодно, хоть кочергой…).
Третье покушение — Сварог невольно скрипнул зубами — произошло в Латеранском дворце. Яна (для Латераны — баронесса Вильмер) спокойно спускалась по Ажурной лестнице. Поднимавшийся навстречу ливрейный лакей, почтительно поклонился (ну, каждая собака во дворце знает, в каком качестве состоит при его величестве баронесса), а поравнявшись с Яной, молниеносно выхватил кинжал и ударил ее в сердце. Нелепо распластавшаяся на ступеньках фигурка в знакомом палевом платье, расползающееся пятно крови, казавшееся черным на черном чугуне…
Сварог надеялся, что на этом и кончится. Напрасно: вспыхнула надпись: «Императрица. Четвертый вариант». На сей раз — лесная чащоба, определенно Каталаун: поляна, густо заросшая алыми гроздьями «вдовьих слез» и золотистыми шарообразными скоплениями мелких цветочков асендаля, и те и другие цветы на Таларе растут только в Каталауне. Вокруг поляны — типично каталаунский лес: сосны со свисающими с веток пучками горной омелы, заросли раскидистых папоротников… Почти посередине поляны уткнулся клыкастой мордой в густую траву здоровенный секач, утыканный стрелами (и обитатели земли, и лары до сих пор ради остроты ощущений предпочитают огнестрельное оружие на охоте не использовать, разве что по птице).
Вокруг — с дюжину всадников, кто-то уже спешился, кто-то еще в седле, успокаивая разгоряченного азартной погоней коня, Сварог машинально отметил, что у половины на поясах — черные стандартные кобуры с солидными бластерами: ага, охрана. Вот и барон Абданк, бдительным взглядом обшаривающий окрестности. И все, кто с кобурами, не на зверя смотрят — наблюдают за подступами, грамотно рассредоточившись, охотничий азарт их не затронул нисколечко, люди на службе, а службу они знают…
Он наконец высмотрел Яну — как и все остальные, она была в зеленом костюме, кожаной каталане, со скрамасаксом на поясе и колчаном за спиной (луки у всех в притороченных к седлам саадаках). Яна и еще трое стояли над кабаном и о чем-то оживленно толковали, показывая на стрелы. Точнее, на их оперение, сразу же поймет знающий человек. Сварог сам два раза побывал на каталаунских охотах и знал, в чем тут дело: у каждого охотника свой цвет оперения стрел, и всякий раз над добычей начинается беззлобный (сердиться и горячиться — дурной тон), но весьма темпераментный и долгий спор — чья именно стрела оказалась смертельной, а чья, в общем, все равно, что пропала зря.
Из леса с двух сторон вдруг выметнулись пронзительно-синие лучи бластеров, скрестились на людях в зеленых костюмах и вмиг выкосили все живое — и людей, и лошадей. Крепко досталось и мертвому кабану, но ему было уже все равно…
Смотреть клятый «четвертый вариант» оказалось гораздо тягостнее, чем предыдущие, — потому что лучи оказались синими. Желтый луч бластера прожигает дыру, пусть и несовместимую с жизнью, но все же… Синий — режет. В точности как гиперболоид инженера Гарина. Есть еще зеленый, но это вовсе уж форменная жуть, не к ночи будь помянута…
Пятого варианта, слава тебе,
