было так просто? Это кажется невозможным.
Что? Ты злишься из-за того, что нет никакого скрытого заговора от Клуба Бесконечности? Марни, в этом нет никакого смысла.
Но, конечно, я никогда этого не хотела. Я просто научилась всегда ожидать худшего.
Я остаюсь с Кэндис до тех пор, пока не появляется полиция, а затем обеих девушек увозят.
По крайней мере, моим соседкам по общежитию будет о чём поговорить, кроме меня и моих парней. Если они заняты размышлениями об убийствах, ревнивых бывших и несчастных случаях по пьяни, они не говорят обо мне.
— Это действительно только что произошло? — спрашивает Зейд, присаживаясь на край сушилки в прачечной на первом этаже.
Парням потребовалось столько времени, чтобы понять, что никто не будет стирать их бельё. В Бёрберри всё, что нам нужно было сделать, это оставить пакет у двери в пятницу утром, и к понедельнику, вуаля, чистая одежда. Я никогда этого не делала, поскольку возможностей для саботажа было слишком много, но это был один из вариантов.
— Ты внимательно слушаешь? — я спрашиваю его. Пытаться научить богатеньких парней пользоваться стиральными машинами и сушилками — всё равно, что дрессировать собаку открывать холодильник и приносить вам газировку. Вы можете научить их, но это нелегко; требуется много повторений и похвал.
— Не особенно, — Зейд соскальзывает с поверхности сушилки и подходит ко мне сзади, обнимая меня за талию и запечатлевая поцелуй на моей шее. Этот простой жест выводит меня из себя гораздо больше, чем я готова признать. — Теперь ты удовлетворена? — спрашивает он, когда я кладу свои руки поверх его. — Наш маленький детектив. Ты разгадала тайну.
— Глядя на Кэндис, я поняла, что она всё равно была готова сломаться. Мы были всего лишь последней каплей.
— И, что, чёрт возьми, это вообще значит? — Зейд размышляет, а я издаю тихий смешок облегчения. Я рада, что «тайна» Тори Страг в какой-то степени раскрыта. Может быть, я никогда не услышу всю историю целиком, но, по крайней мере, обе девушки дают показания в полиции. Это не вернёт Тори, но… дело было не в Клубе.
Это был не Клуб.
Я выдыхаю и убираю руки Зейда со своего живота, поворачиваясь, чтобы посмотреть ему в лицо. Заку пришлось уйти на тренировку, но Тристан всё ещё здесь, сидит за одним из покрытых линолеумом столов и оглядывается по сторонам, сжав губы в ровную и суровую линию.
— Что бы это ни значило, я рада, что мы пришли к какому-то решению. — Только это кажется слишком просто. Этого не может быть. Не может быть так просто. Кажется, я почему-то не способна относиться ко всему спокойно. — Разве у тебя не назначена встреча с менеджером?
— Встреча по Зуму (прим. Zoom — платформа для онлайн конференций), — Зейд закатывает глаза, обхватывает моё лицо своими прекрасными руками и целует меня в обе щеки. — Я приберегу губы на потом, детка, — он уходит, небрежно помахав Тристану на прощание. — Увидимся на репетиции.
— Помоги мне со стиркой, чтобы мы могли подготовиться, — говорю я Тристану, упирая руки в бока. Он поднимается на ноги и подходит, возвышаясь надо мной, отбрасывая тень, которая пробирает меня до костей. Но в хорошем смысле. Я не могу этого объяснить. Я знаю, что с Тристаном Вандербильтом трудно иметь дело, но я всё равно не могу не хотеть его.
— Для меня это сложно, — произносит он, и сначала я думаю, что он имеет в виду стирку. Я даже закатываю глаза.
— Это не так уж сложно. Если такой Плебей, как я, смогла разобраться в этом…
— Ты не плебей, — выдавливает он, хватая меня за талию и притягивая к себе. — Я же говорил тебе: ты королева. Это выведет меня из себя, если ты продолжишь так говорить о себе, — я вздыхаю и кладу руки ему на грудь, но он просто накрывает одну из них своей рукой и встречается со мной взглядом. — И я говорил не о стирке. Я говорил о… всём этом.
— О чём именно? — спрашиваю я, моргая, глядя на него снизу-вверх. Мне нравится, какой он высокий, каким импозантным может быть. Я знаю, это глупо, но чувствую себя в безопасности, когда я с Тристаном Вандербильтом.
— Встреча с Черчем Монтегю, золотым мальчиком, выпускником, старыми деньгами. Он — это всё, чем я был и чем больше не являюсь. Вдобавок ко всему, у него есть семья, которая любит его, которая никогда бы от него не отреклась. Он женится на девушке своей мечты и способен подарить ей весь мир. А я… я не могу этого сделать, — он стискивает зубы, тяжело дыша, и я понимаю, насколько глубоко это ведёт. На самом деле, я не удивлена, эта проблема назревала в течение года или даже больше.
— Тристан, ты чертовски умён, ты — единственный человек, который мог бы приблизиться к тому, чтобы одолеть меня в Бёрберри. Что касается денег, то меня это не волнует, и ты это знаешь.
В этот момент он выглядит таким страдающим, что я бы сделала всё, чтобы убрать боль в его глазах.
— Когда ты спустилась на подъёмнике, и они были с тобой, а меня не было… это убило меня. У меня не было ни денег, ни влияния, ни славы, чтобы подняться туда; я был в ловушке. Я был бесполезен для тебя. Марни, всё, чего я хочу, — это иметь возможность защищать тебя, заботиться о тебе. И всё же, столкнувшись со всеми этими девушками, пялившимися на нас в общежитии, я должен был использовать секс как оружие, даже если это было против тебя. Точно так же, как я всегда это делал. Я должен был взять тебя и проявить себя, чтобы они все знали.
— Тристан, тебе ничего не нужно доказывать. Мне более чем достаточно того, что ты рядом.
Он отстраняется от меня и описывает небольшой круг по полу, уперев руки в бёдра и закрыв глаза. Его подбородок опущен к груди, лицо устремлено в пол.
— Мой отец будет на свадьбе.
Его слова задевают во мне струну страха, и мои глаза расширяются.
Блядь.
Блядь, блядь, блядь.
Уильям Вандербильт не только член Клуба Бесконечность, он ужасный человек и источник постоянной боли для Тристана.
— Что? Почему? — спрашиваю я, но быстро соображаю. Я понимаю: Монтегю — большие шишки. Почему бы Уильяму не быть на их свадьбе? Приедет даже муж моей матери, Адам Кармайкл. Интересно, будут ли там семьи других парней? Если и так, то никто об этом не упоминал.
— Наверное, для меня уже слишком поздно
