— Я видел тебя! — зарычал Джозеф — ни следа благодушия в нем не осталось.
— Я не могу выбраться из зеркала! — Гарри спрятал разбитые руки за спину. — Я пытался!
— Да, я знаю, — кивнул Джозеф. — Но ты ведь и не выбирался из него. Ты просто нашел способ немного прогуляться по дому со своей стороны. Вышел с чердака, заглянул в прихожую, побывал еще невесть где.
— Что ты такое несешь?
— Я видел тебя! — Джозеф уже откровенно злился — он не предполагал, что брат станет так долго спорить. — Хватит отпираться!
— Говорю тебе, я все время был здесь!
— Ну ладно. Можешь не признаваться, — гневно сузил глаза Джозеф. — Это все равно ничего не изменит. Я так понял, твоя тюрьма оказалась для тебя слишком просторной — не беда, сегодня я ее немного уменьшу… Вот только я не понимаю одного: на что ты рассчитывал? На то, что тебя увидят и спасут?
— Нет, — покачал головой пленник.
— На то, что Виктор тебя увидит?
— Он здесь? — Гарри еще сильнее помрачнел: тени под глазами углубились, кожа стала белее. Теперь он выглядел так, будто его нарисовали простым карандашом. — Он в Крик-Холле?
— Разумеется. А ты как думал?
— Но почему? — в отчаянии простонал Гарри. — Зачем он вернулся?
— Его пригласили.
— Или, вернее, заманили, — уточнил пленник.
— Называй, как хочешь, — равнодушно бросил Джозеф.
— Какой он? — спросил Гарри, безуспешно пытаясь скрыть от брата страх и тревогу. — Лондон его сильно изменил?
— Он стал еще глупее, чем был, — презрительно заявил Джозеф. — Хватит вопросов о Викторе, Гарри. Ему нет до тебя дела, и он тебе не поможет. Он даже себе не в состоянии помочь. — Джозеф самодовольно потер руки в перчатках. — Мне же здесь недосуг с тобой всю ночь рассиживаться.
— Если только Скарлетт узнает… — начал было Гарри, но брат перебил его громким безжалостным смехом.
— То что? — спросил он. — Она не станет перечить Корделии. Что бы она о себе ни думала, этот Канун наш. Скарлетт Тэтч — всего лишь гостья. Пусть даже и гостья с непомерными запросами и амбициями. К тому же она все равно еще не приехала, так что твоя затея была совершенно бессмысленной.
— Если бы я еще что-то делал! — Гарри уже устал повторять. — Но ты ошибся. Я все время был здесь! Посмотри на меня! Куда я мог бы пойти в таком состоянии!
— Это уже не важно. Видишь мелок? — Джозеф достал из кармана брюк коробок, а из коробка — белую рассыпающуюся в пальцах палочку. — Это твоей дочери. Милой Марго. Я поймал ее, когда она проказничала на втором этаже. Рисовала на паркете. Совсем вы ее разбаловали: даже чертовка Кристина подобного не вытворяла. Придется Марго немного полежать в постели… скажем, до следующего вторника.
— Не смей… — угрожающе начал было Гарри.
— А что тебе не нравится? — удивился Джозеф. — Ты ведь не в состоянии воспитывать собственных детей. Придется мне за тебя это делать. Вон маленький проныра уже свое получил.
— Что ты сделал с Томасом?
Гарри похолодел — и это несмотря на то, что в зазеркалье невозможно было испытывать озноб.
— Он заслужил, можешь мне поверить, — жестоко заверил Джозеф. — Наш славный Томас вдруг узнал, что у него, оказывается, есть еще одна бабушка, и он решил ее навестить. А старуха Кроу, та, которую ты по привычке зовешь мамой, очень мило с ним поболтала. Вот мне и пришлось преподать ему урок, чтобы не совал нос в наши дела. Подобного рода любопытство — это, я тебе скажу, похуже, чем рисуночки на паркете.
— Мои дети!.. — простонал Гарри. — Что вы делаете с моими детьми?!
— Нужно было раньше думать, — назидательно заметил Джозеф, не став уточнять, что с Томаса проклятие он уже снял. Пусть брат помучается: ему полезно.
— Раньше? Когда вы разрушали мою жизнь?! — воскликнул Гарри.
— Кто это «вы»?
— Ты и… она… — Гарри больше не мог произнести имя жены, которая и была главной виновницей происходящего.
— Легко винить других, — со злой усмешкой заявил Джозеф. — А на самом деле все это происходит с тобой потому, что ты не ценил того, что имел.
— Я не мог уже выносить эту женщину… — отчаянно зашептал Гарри Кэндл.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Тогда не нужно было красть ее у меня!
Лицо Джозефа исказилось.
— Я не крал!
— Ты ведь сам прекрасно знаешь, что это ложь, братец.
— Это вечный спор, — смирившись, сказал Гарри. — И мне тебя не переубедить.
Повисло молчание.
Джозеф встал на ноги и, склонившись к полу, начал чертить мелком большой круг, заключая в него зеркало.
Он проворчал:
— Ты бы знал, как меня тошнит от всех этих гостей, Гарри. Но что поделаешь — приходится терпеть их ради нашего дела. Ждем только Скарлетт — она решила «выказать неудовольствие» и явиться в последний момент…
— Значит, время почти пришло…
— Время — оно такое, всегда когда-нибудь приходит. — Джозеф соединил два конца круга и вновь уселся на свой стул. Проговорил задумчиво: — Жизнь была такой серой все эти годы… Дни сменяются днями, и вот ты не замечаешь, что живешь от одного Хэллоуина до другого. Все ждешь у окна приезда тыкв и… — он вдруг встрепенулся. — Да, кстати, о тыквах… Корделия не хотела, что бы ты знал, но мне плевать: Джимми больше нет с нами. Печально, но это так.
— Еще и Джимми?! — ужаснулся Гарри. — Он-то чем вам помешал?
— А это не мы, — с улыбкой наблюдая за реакцией брата, беззаботно протянул Джозеф. — Это наш разлюбезный друг, Человек в зеленом, твой старый знакомый Иероним.
— Ты лжешь! — процедил Гарри Кэндл. — Ни за что не поверю, что ты не приложил к этому руку. Зачем? Джимми же был совершенно безобидным!
— Ну, ты понимаешь, Джимми Гэррити стал слишком навязчивым, — безжалостно пояснил Джозеф. — Он являлся едва ли не каждый день, стучался в кухонную дверь и все пытался выведать: «Где Гарри?», «Что с Гарри?», «Почему он не заходит?» Джимми стал задавать слишком много вопросов. Начал кое о чем догадываться. Со временем его вопросы несколько изменились: «Что вы сделали с Гарри?», «Куда вы его запрятали?» Единственное, на что он не решался, трус несчастный, так это на прямые обвинения. Вот было бы забавно глянуть, как он вызывает полицию и констебли перекапывают сад в поисках твоего трупа. Мол, Гарри Кэндла убили сговорившиеся подлые родственнички, чтобы завладеть частью его наследства. Всегда любил подобные истории, но ты ведь знаешь, Корделия не допустила бы подобного. И от Джимми было решено избавиться. После того как Рэммора, ничтожная курица, не смогла его даже в лягушку превратить, вместо этого наградив бессонницей, у Корделии появилась весьма интересная идея. Тебе понравится… — Джозеф рассказывал все это, наслаждаясь как воспоминаниями о произошедшем, так и реакцией брата. — Она решила спровоцировать Иеронима, заставить его раскрыться. Ну, чтобы легче было к нему подобраться… Она сказала Джимми, что тебе нужна помощь и что если он действительно переживает, то помочь в его же интересах. Она рассказала ему о том, кто такой Иероним, — все, до мельчайших подробностей. Представляешь, какой риск? Но это того стоило. Корделия выдала ему также, где Иероним скрывается. — Джозеф сделал выразительное ударение на это слово, отчего Гарри сжал дрожащие от гнева кулаки. — А я обещал Джимми направить Иеронима прямо к нему. Ну а то, чем все закончилось, можно легко себе представить… Мораль проста: не стоит, дружок, провоцировать страшных злых духов.
— Убийцы… — прошептал Гарри.
— Ну, тише-тише, — с улыбкой проговорил Джозеф. — Но раз уж ты сам заговорил об этом… Кажется, пришло время закончить начатое. Наше исключительно семейное дело…
— Нет, — бессильно прошептал Гарри. — Только не Клара. Она и так…
— Что «и так»? — презрительно рассмеялся Джозеф. — И так столько всего перенесла? А какое мне дело до этого?
— Она ведь и твоя сестра тоже! — напомнил Гарри.
— У меня больше нет сестры, — бесстрастно ответил Джозеф. — Давно нет. И неужели меня в этом можно винить? Ты ведь помнишь, как носилась с ней старуха? Ведьма всегда предпочтет сыну дочь. Дочь — продолжательница традиций. А если повезет, и у дочери родится своя дочь, тогда для нее совсем все хорошо сложится, ведь она станет частью Триединой Линии.
