Действительно, Гитлер рассчитывал начать захват Норвегии 15 марта, а наступление на западе – «спустя четыре или пять дней». Это было явной переоценкой сил вермахта, который должен был почти одновременно действовать на двух противоположных направлениях. Но в любом случае стратегическая обстановка и климатические условия вскоре заставили установить новые сроки: операция «Везерюбунг» началась лишь 9 апреля 1940 года и продлилась несколько недель. А затруднения в проведении боевых действий на севере вообще исключили одновременное наступление на западе.
Благодаря тщательной подготовке вторжение в Норвегию было проведено блестяще. Шесть эскадр военного флота Германии смогли уклониться от встречи с хозяйствовавшим в Северном море Королевским флотом Британии и высадить силы вторжения в Осло, Арендале, Ставангере, Бергене, Тронхейме и Нарвике, и уже утром 9 апреля 1940 года все эти города были захвачены[317]. Так как территория Норвегии тянется узкой полосой протяженностью 2700 километров вдоль северо-западного побережья Скандинавского полуострова и вся она чрезвычайно гориста, владение этими шестью портами позволяло контролировать практически всю страну. Но, как это всегда случается на войне, ничто не проходит так, как планируется: британцы спохватились, и Королевский флот заблокировал все входы во фьорды, ведущие к портам. Получилось так, что в Тронхейме и в Нарвике немецкий десант оказался блокированным и лишенным подкреплений. На пути к Осло немецкие военно-морские силы в первые часы 9 апреля понесли ощутимые потери[318], так что королю Норвегии и его правительству удалось скрыться и обратиться к населению с призывом к сопротивлению. Поспешно мобилизованная норвежская армия смогла воспрепятствовать продвижению немцев вглубь страны, удерживая их на линии севернее Осло, восточнее Бергена, севернее и восточнее Тронхейма и вокруг Нарвика в ожидании прибытия подкреплений, обещанных Францией и Великобританией. С того момента операция, которую Гитлер планировал как молниеносную войну длительностью всего несколько часов[319], превратилась в военный конфликт, заставивший мобилизовать дополнительные материальные и людские ресурсы, которые фюрер надеялся в дальнейшем использовать для наступления на запад. Тринадцатого апреля шесть эсминцев, рискнувших прорваться во фьорд Нарвика, были потоплены ВМС Англии, что привело к окончательной изоляции 1500 австрийских горных стрелков генерала Дитля, которые заняли оборону в городе. На юге немецкие солдаты, которые старались обеспечить проход от Осло до Тронхейма, преодолели огромные долины Гундбрандсдаль и Ёстердаль и наткнулись между Эльверумом и Лиллехаммером на сопротивление регулярных частей и резервистов норвежской армии. Те плохо взаимодействовали между собой, были очень плохо оснащены, не имели ни танков, ни артиллерии, но зато прекрасно использовали гористый рельеф поросшей лесом и засыпанной снегом местности, чтобы задержать продвижение механизированных колонн вермахта.
Четырнадцатого апреля, когда первые британские и французские десанты высадились севернее Нарвика и южнее Тронхейма и положение немецких войск на севере Норвегии грозило стать критическим, Гитлер впервые за время операции потерял самообладание и приказал, чтобы в тот же день войска генерала Дитля оставили Нарвик. Раз уж было невозможно выслать им подкрепления или доставить тяжелую артиллерию по морю или по воздуху, они должны были отступить на восток и перейти границу Швеции, где подверглись бы интернированию. Но приказ Гитлера оказался таким противоречивым, что ОКВ не стало спешить с его передачей. В тот момент Геринг, всегда стремившийся выделиться, предложил Гитлеру несколько скоропалительных и химерических решений: отправить в Нарвик теплоход с дивизией на борту для помощи Дитлю, сбросить тяжелую артиллерию на парашютах, эвакуировать горных стрелков с помощью гидросамолетов. Все эти идеи были забракованы компетентными военными. Но у Геринга имелся еще козырь для того, чтобы показать фюреру, чего он стоит…
Нарвик находился недалеко от шведской границы, и маршал пришел к выводу, что ключ решения проблемы находится в Швеции. Поскольку его долгое время считали в рейхсканцелярии ответственным за связи с этой страной, он попросил Стокгольм направить в Берлин делегацию, и шведский министр иностранных дел, весьма напуганный применением немцами силы против Дании и Норвегии, незамедлительно отреагировал. Уже на следующий день в Берлин прибыла шведская делегация в составе адмирала Тамма, начальника штаба шведских ВМС, профессора Тунберга, неизменного Биргера Далеруса и советника посольства Гуннара Хёгглёфа. Последний так рассказал обо всем, что было потом: «Во второй половине дня 15 апреля нас принял Геринг в гигантском здании Министерства авиации. С ним были два его самых высокопоставленных сотрудника. […] Геринг казался еще более тучным, чем раньше. Белый мундир плотно облегал его живот. Меня потряс огромный рубин на указательном пальце левой руки фельдмаршала. Камень переливался разными цветами, когда он жестикулировал, излагая нам свою версию военной обстановки. […] Когда дошел до Швеции, Геринг сказал, что Германия вовсе не заинтересована в том, чтобы наша страна превратилась в поле битвы. Что касается Дании и Норвегии, они были уже плотно привязаны к Германии и образовывали оборонительный рубеж против западных союзников. Однако существовала вероятность, что немецкие войска у Нарвика окажутся в сложном положении из-за суровой зимы и из-за того, что город окружает пересеченная местность».
Затем Геринг перешел к делу: во-первых, он хотел быть уверен в том, что Швеция и впредь останется в этом конфликте нейтральной и сумеет заставить британцев уважать свой нейтралитет. Во-вторых, он попросил, чтобы Швеция разрешила прохождение по своей территории поезда Красного Креста с продовольствием, медикаментами, обмундированием и медицинским персоналом в направлении Нарвика. Шведы сразу же заверили Геринга, что их страна будет сохранять нейтралитет в любых обстоятельствах, и согласились обеспечить «транзит гуманитарного груза» до Нарвика. Но тут Геринг приоткрыл им свои намерения. «К поезду Красного Креста будут прицеплены несколько вагонов с военной техникой, – сказал он, – на которых будут специальные знаки, чтобы их не досматривали в Швеции». Это дополнение шло вразрез с нейтралитетом Стокгольма, и Геринг получил категорический отказ. Поэтому ему пришлось пойти другим путем…
Несмотря на все, именно вмешательство люфтваффе спасло положение. На рассвете 9 апреля 10-я авиационная дивизия 2-го воздушного флота под командованием генерала Ганса Гейслера уже провела несколько операций – выбросила парашютный десант, высадила войска на аэродромах Осло и Ставангера[320], а затем доставила подкрепление самолетами «Юнкерс-52», базировавшимися на аэродромах Киля, Гамбурга и на захваченных датских аэродромах. Узнав о неожиданном сопротивлении норвежцев и о намерении французов и британцев контратаковать, Геринг решил создать 5-й воздушный флот. А временным командующим он назначил генерала Мильха. То ли желая повысить эффективность воздушных операций, то ли чтобы избавиться от статс-секретаря накануне начала операции «Гельб»?[321] Как бы там ни было, Мильх, проведя в Гамбурге четыре дня из-за непогоды, прибыл в Ставангер утром 16 апреля. Вступление его в командование, а также улучшение метеорологической обстановки в Южной Норвегии придали новый импульс действиям люфтваффе: от Ставангера до Нарвика британские корабли стали подвергаться налетам самолетов «Штука» и «Хейнкель-111» из состава 4-й авиационной дивизии, базировавшейся в Кьеллере и в Форнебю, пригородах Осло. И тогда британское Адмиралтейство поняло, что боевые корабли Королевского флота не имеют эффективных средств защиты от воздушного нападения немцев: у Ставангера, Бергена, Олесунна, Молде и Нарвика британцы потеряли шесть эсминцев, а крейсер «Саффолк», обстреливавший базу гидросамолетов в Ставангере, вернулся в Скапа-Флоу под эскортом эсминцев, после того как был атакован немецкими пикирующими бомбардировщиками и получил сильные повреждения кормовой части.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
