— Вы удивлены, мистер Дарелл?
— Нет, я это подозревал. Но мне надо было найти и твоего сообщника, поэтому я не принимал мер.
— Сообщника? — удивился Руди. — Поразительно! Вы знаете обо мне больше, чем я сам. Но теперь это не важно. Важно лишь то, что вы в моих руках.
— А как насчет Алисы, Руди? Ее ведь тоже можно считать нашей заложницей.
Руди на секунду задумался, потом сказал:
— Не трогайте ее, а я гарантирую жизнь Саре.
Дарелл засмеялся:
— Интересно, что Сара теперь о тебе думает?
Руди пожал плечами:
— Меня это мало волнует.
— Так все это было ради денег?
— Да разве могла меня удовлетворить такая женщина, как она. Кроме денег, в ней нет ничего привлекательного, — Руди с отвращением сплюнул. — Впрочем, теперь мне и так хорошо заплатят: и за никель, и за нее.
— Так ты ее не отпустишь?
— Я этого не говорил.
— Насколько я понял, ты продашь ее китайцам, чтобы они могли использовать ее для политической игры?
— Вам придется принять мои условия.
— А если не приму?
— Тогда вы все погибнете.
— Включая Алису, — напомнил ему Сэм.
Руди задумался.
— Что ж, значит, она умрет вместе с вами.
Дарелл не мог понять, блефует Руди или говорит серьезно, но, вспомнив Джейн и Бергмана, понял, что Руди не шутит.
— И все-таки я отвечаю «нет», — твердо сказал Сэм.
— Что ж, значит, вы обречены. Со мной двести человек эмира, завтра здесь будут китайцы. Вы подохнете с голоду и скоро будете жрать друг друга.
— Может быть, китайцы предложат нам лучшие условия, — пошутил Сэм, хотя ему было не до шуток.
Руди вскинул ружье.
— Дураков и шутников надо учить, — угрожающе сказал он.
— Не трогай оружие, — спокойно, но твердо проговорил Сэм, — или ты умрешь раньше меня.
— Ладно, — Руди опустил ружье, — побеседуем завтра. Надеюсь, к тому времени вы поумнеете.
И он исчез за камнем. Свет фонаря пропал вместе с ним. Опять наступил мрак.
ГЛАВА 16
Ганс и Алиса устроились в глубине пещеры, подальше от выхода, чтобы их не зацепила случайная пуля. Возле них горел один фонарь, но пользы от него практически не было. Они сидели рядом со вторым флагом Бергмана, там, где расщелина резко поворачивала налево. Солдаты Кауба напряженно вглядывались во тьму, охраняя вход в пещеру.
Дарелл подробно пересказал полковнику разговор с Руди. Кауб слушал внимательно, но спокойно. Он был солдат, а значит, всегда был готов принять смерть, но с оружием в руках.
Канистры с водой и запас еды пленники перетащили в глубину пещеры, чтобы уберечь от пуль и осколков гранат. Дарелл проверил запасы и пришел к выводу, что их хватит максимум на два дня. Кое-кто из солдат лег спать — судя по всему, их мало беспокоило то, что с ними может произойти, однако никто больше не спускался на кладбище костей. Уж слишком оно было похоже на их ближайшую судьбу.
В полночь стрельба полностью прекратилась, никто из солдат эмира так и не посмел сунуться к ним. Дарелл сидел, прислонившись к стене, и обдумывал ситуацию. Безвыходных положений, как говорят, не бывает, но он не видел никакого выхода. И все-таки они должны выжить, должны избежать китайского плена.
Сэм поднялся и подошел к Гансу и Алисе. Ганс неподвижно сидел у стены, а Алиса спала, положив голову на его огромные руки. Ганс недобро посмотрел на Сэма, но промолчал.
— Мне нужно с вами поговорить, — сказал Сэм.
— Нам не о чем разговаривать.
— Это важно для всех нас. Мне необходим ваш опыт, а я, может быть, пригожусь вам. Пойдемте.
Ганс недоверчиво посмотрел на Сэма, но встал, осторожно переложив Алису на одеяло. Она не проснулась, и Дарелл впервые увидел на лице Ганса улыбку.
Они вместе пошли к выходу. Взаимная неприязнь разделяла их как каменная стена. Они остановились возле узкой щели в своде пещеры, через которую были видны звезды.
И Ганс сразу все понял.
— Это невозможно, — твердо сказал он.
— Какая примерно здесь высота?
— Футов триста или триста пятьдесят. Но отсюда не виден рельеф скалы. По-моему, тут стена наклонная.
— Да, безусловно, трудно, но если мы все-таки туда заберемся, мы сможем зайти к эмиру в тыл.
— Но это самоубийство — туда лезть.
— У нас нет другого выхода.
Ганс еще раз внимательно осмотрел нависшие над ними скалы: они шли вверх под небольшим острым углом, что сильно затрудняло подъем и делало их с Сэмом отличными мишенями.
— Если бы я был не человеком, а мухой…
— Я слышал, что вы лучший скалолаз в мире. — Дарелл играл на его самолюбии. — Или вы боитесь?
— Я ничего не боюсь, мистер Дарелл! Много раз я смотрел смерти в глаза. Я был погребен под снегом, падал с тысячефутовой высоты, дрался с дикими зверями. Так что у вас нет ни малейшего основания говорить, что я чего-либо боюсь. Просто нет смысла погибать ни за что, ни про что. Тем более что этот вариант мне тоже приходил в голову, мистер Дарелл. Если мы зайдем им в тыл, мы, действительно, сможем их уничтожить, но я предпочел бы не рисковать.
— Потому что Руди ваш друг?
— Какой он мне друг? Но он брат Алисы, и я бы не хотел убивать его. Это бы поставило под угрозу наши с ней отношения.
— Вы поговорите с ней.
— Не трогайте ее, мистер Дарелл, — с угрозой в голосе произнес Ганс. — Учтите, что для подъема понадобятся минимум два человека, чтобы страховать друг друга. Если мне удастся туда забраться, потом можно будет туда поднять и солдат Кауба с вооружением. Но надо найти для подъема второго человека.
— Я пойду с вами, — без колебаний сказал Дарелл.
— Вы забыли, что я обещал убить вас при первом удобном случае? — резко спросил Ганс.
— Из-за Алисы?
— Да.
— Тогда будем считать, что мы заключили временное перемирие. Мы должны туда подняться, а там посмотрим.
Ганс помолчал, а потом тихо сказал, так, что слышал только Сэм:
— Вы или смелый человек, или дурак, Сэм! Я согласен, но предупреждаю: не доверяйте мне. И говорю это только потому, что мы ведем с вами честную игру.
Ганс подошел к стене — на фоне громадной скалы даже этот гигант казался карликом.
— Ганс, вместе мы ее одолеем, — сказал Сэм.
— Скорее всего вместе погибнем.
— Вы же утверждаете, что ничего не боитесь?
— Дело не в страхе. Просто я сознаю, что существуют невозможные вещи.
— Если бы я смог это сделать сам, то не стал бы к вам обращаться, Ганс, но одному мне не справиться. Но надо спешить. До восхода солнца остается мало времени. — Сэм чувствовал, что в душе Ганса идет борьба. Ганс ненавидел его: он долгие годы добивался любви Алисы, а Сэму для этого понадобилось несколько дней. И именно им предстояло совершить вместе труднейшее восхождение. Они будут зависеть друг от друга. Но иного выхода не было.
— Хорошо, — отрывисто произнес Ганс. — Но я ничего не обещаю.
Ганс принес ледоруб, несколько мотков веревки и другое снаряжение. Полковник неодобрительно наблюдал за их приготовлениями:
— Вы только поднимете шум. Забраться туда невозможно. Их снайперы вас просто снимут со скалы.
— Прикройте нас огнем: выстрелы их отвлекут и заглушат наш шум.
— У нас мало боеприпасов.
— Ничего. Это как раз тот случай, когда их не надо жалеть.
Кауб был вынужден согласиться. Алиса в это время что-то тихо говорила Гансу, показывая на Сэма, но Ганс слушал ее невнимательно: он занимался снаряжением.
В час ночи они были готовы к восхождению.
Ганс нашел в плотной стене маленькую щель шириной в два фута, которая «бежала» по скале до самой вершины как узенькая тропка. Он втиснулся в нее и уперся ногами и плечами в стенки этой «тропы». Из-под его ног посыпались камни, и один из солдат несколько раз выстрелил в темноту, чтобы заглушить шум.
Дарелл последовал за Гансом, так же, как он, упираясь ногами и плечами в скалу. Первые футы они преодолели легко, но темнота усложняла задачу. В то же время она их и спасала. Немного погодя «тропа» стала сужаться, и протискиваться через нее становилось все труднее. Дарелл почти не видел Ганса, но слышал, как тот пыхтит над его головой. Здесь, на отвесной стене, скалы подавляли его мощью. Он не чувствовал под ногами твердой опоры, а висел в воздухе, доверяя жизнь веревке. Ганс опять остановился.
— Подождите минуту, — сказал он и начал вбивать в камень стальные костыли.
Эхо многократно повторило удары молотка, и внизу снова раздались выстрелы солдат Кауба. Конец веревки ударил Сэма по ногам — это был сигнал, что можно двигаться дальше. Дарелл обмотал веревку вокруг пояса и полез по скале. Он преодолел еще пятнадцать футов и добрался до небольшого выступа, на котором его ждал Ганс. Сразу за этим выступом стена становилась уж слишком наклонной, и казалось, все их дальнейшие усилия не имеют смысла.
