И хорошо, что Лукойо понимал это: как только отряд покинул холмы, все увидели равнину, запруженную всевозможными чудовищами. Тут были полуптицы-полузвери, полунасекомые-полурыбы, гигантские пауки и карликовые вепри со стальными клыками. У многих страшилищ были человеческие головы, грудь и ноги. С одной стороны подошло войско клайя, с другой — подползла целая армия злобствующих ламии. Позади, переходя от одного края войска к другому, расхаживал ульгарл и погонял тварей тяжелой цепью. Чудовища визжали, и ревели от страха и боли, и бежали вперед, толкая друг друга. Вся эта волна катилась навстречу Огерну и его спутникам, и наконец передние ряды чудовищ бросились на них.
Огерн издал боевой клич, кочевники погнали вскачь своих верблюдов. На несколько мгновений Огерн-шаман исчез, и появился Огерн-воин. Он обнажил меч и врубился в гущу страшилищ. А они взвизгивали, рычали, и шипели, и пытались дотянуться до Огерна длинными когтями, ухватить острыми зубами, языками пламени, пытались обвить змеиными кольцами, Но каждое нападение Огерн встречал меткими ударами кинжала или меча и не считал полученных ран. Позади Огерна сражался Лукойо. Этот рубил направо и налево, яростно вопил и усеивал землю вокруг себя телами чудовищ. Кочевники поддержали Огерна и Лукойо одобрительным ревом и бросились на врагов, решив, что ни за что не позволят северянам обойти себя в боевой доблести. Но за ними следом в бой бросился отряд лесных африканских охотников — охотники тоже решили, что не позволят, чтобы их в боевой удали обошли простые пастухи из пустыни! Плечом к плечу белокожие и чернокожие люди прорубались в середину вражеского войска, оставляя позади бессильно извивающиеся обезглавленные змеиные тела, груды убитых чудовищ, рассеченных на части гигантских пауков, вепрей с отрубленными головами, поджаривавшихся на собственном огне.
А Дариад бился в одиночку. Он оглушительно кричал и пробивался сквозь ряды чудовищ, обуреваемый жаждой битвы, граничащей с безумием. То и было безумие — божественное безумие, ибо Дариад прокладывал себе путь к ульгарлу, предводителю войска страшилищ.
Получеловеческий отпрыск Улагана слишком сильно увлекся тем, что неустанно погонял чудовищ цепью, и не замечал человека до тех пор, пока меч Дариада не воткнулся ему в бок. Тогда ульгарл яростно взвыл, резко развернулся и размахнулся цепью, готовясь убить дерзкого малявку.
Глава 31
Цепь взлетела и опустилась, но не настигла Дариада.
Его верблюд отскочил в сторону, наступил на что-то скользкое, оступился и упал. Дариад вылетел из седла, но, приземлившись на ноги, мгновенно размахнулся мечом, изо всей силы вогнал его лезвие в лодыжки ульгарла и перерубил сухожилия. Великан упал наземь, издавая испуганный и изумленный рев. Поднявшись и встав на одно колено, ульгарл снова занес над головой цепь, звенья которой были утыканы острыми как бритвы шипами. Еще мгновение — и цепь могла ударить Дариада. Кочевник отступил, но недостаточно быстро: шипы зацепили за его одежду и прочертили по его телу красные полосы. Однако Дариад, не обращая внимания на боль, наступил ногой на цепь и не дал ульгарлу отдернуть руку. Дариад изо всех сил ударил мечом по руке великана. Брызнула кровь, отпрыск Улагана вскрикнул, но успел дернуть за цепь левой рукой, от чего Дариад не устоял на ногах, упал и покатился по земле. Снова высоко взметнулась цепь, снова с шипением рассекла воздух, но опять только зацепила Дариада. Кочевник вскочил и нанес новый удар. Ульгарл поднял руку, намереваясь закрыться бронзовым браслетом, но Дариад в последнее мгновение развернул свой меч так, что лезвие врубилось на дюйм выше браслета. Ульгарл вновь завопил, а Дариад, не теряя времени даром, нанес удар с другой стороны прямо в шею великана. Крик сменился бульканьем, из раны хлынула кровь, ульгарл повалился на спину, выпучив полные страха глаза. Дариад сверху вниз глянул на искаженное ужасом, но еще живое лицо ульгарла и прикончил врага одним милосердным ударом. Тело ульгарла последний раз дернулось, и цепь, которую он продолжал сжимать в руке, подлетела и обхватила плечи Дариада. Юный бихару вскрикнул от боли и сжал зубы: По спине его ручьями стекала кровь.
— Отруби ему голову! — крикнул судья, мчась к Дариаду по прорубленному юношей проходу. — Отруби голову, чтобы точно знать, что ему конец!
Дариад выхватил меч из груди ульгарла, но тут к поверженному великану подскакал другой кочевник. Он на скаку размахнулся и нанес отчаянной силы удар по шее ульгарла. Меч, звеня, отскочил, и кочевник в полном изумлении замер.
Дариад, справившись с болью, приготовился и нанес новый удар. Его меч перерубил шею ульгарла наполовину.
— Хватит! — крикнул судья. — С такой раной никто не выживет!
— Нужно завершить начатое, — буркнул Дариад и ударил опять.
На этот раз голова отделилась от шеи. Юноша поднял голову и увидел, что сородичи смотрят на него чуть ли не с благоговением.
— Что такое? — гневно вопросил Дариад. — Вы что, никогда не видели, как отрубают головы?
— Видели, — пробормотал судья. — Вот только не видели, чтобы одному удалось то, что не удалось другому…
Как только весть о гибели великана пронеслась по полю боя, чудовища, все как один, жутко завыли, заревели, завизжали от страха. А потом развернулись и пустились наутек. Африканский вождь злобно вскричал, и его воины бросились в погоню, безжалостно кромсая врагов.
— Не убивайте всех! — воскликнул Огерн. — Дайте нескольким уйти — пусть они покажут нам дорогу!
Дариад отдал приказ своим людям, и несколько бихару поскакали следом за африканцами. Услышав просьбу Огерна, чернокожие воины повиновались, хотя и с явной неохотой.
Огерн изумленно посмотрел на Лукойо.
— Когда это они успели выучиться понимать друг дружку?
— А в пещере, — усмехнулся Лукойо, — покуда ты вел переговоры в мире духов.
Африканцы продолжали избиение чудовищ. Бихару, не желая, чтобы чернокожие воины посрамили их, помогали товарищам. В конце концов отважные смельчаки оставили в живых не более десятка страшилищ. Те, не помня себя от страха, мчались по полям и мощеным дорогам к центру равнины, туда, где вдалеке уже виднелись крепостные стены Города Куру. Воины — и бихару, и африканцы — радостно вскричали и прибавили скорость. Однако убегавшие чудовища, видимо, решили-таки дорого продать свою жизнь: они развернулись и принялись кусаться, шипеть и драться острыми когтями.
— Назад! — крикнул Лукойо.
Бихару перевели его окрик африканцам, и, пока те соображали, что к чему, полуэльф успел выпустить с десяток стрел в клубок чудовищ. Африканцы радостно взревели и заработали копьями. Чудовища выли, пытались перекусить древки копий, некоторые продолжали бросаться на людей, но это им не удавалось: стоило кому-нибудь из чудищ броситься к намеченной жертве, как жертва тут же отпрыгивала в сторону, а ее товарищ разрубал чудище пополам. Огерн изумленно взирал на битву — он был поражен тем, насколько легко африканцы и бихару разрубали мантикоров и ламий. Хотя… чему было удивляться, когда на каждое чудовище приходилось по десять разъяренных воинов!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
