Сганарель.
Не бойся!
Изабелла.
Я от вас потребовать должна, Чтоб дерзость наконец была отражена, И раз вы твердых мер принять не в состоянье, Чтоб охранить меня от наглых притязаний, То я покину свет. Довольно мне стыда, От выходок его избавлюсь навсегда.
Сганарель.
Голубка, не тужи! Тебе я обещаю: Я разыщу его и тут же отчитаю.
Изабелла.
Пусть он сознается; вина его ясна, Из самых верных рук мне весть передана. И если что-нибудь выдумывать он станет, Бьюсь об заклад: врасплох меня он не застанет. Так пусть придет конец и вздохам и словам, Он цену должен знать моей приязни к вам. Он от великого спасет меня мученья, Без повторения усвоив порученье.
Сганарель.
Все передам ему.
Изабелла.
Но выдержите тон? Что не до шуток мне, пусть понимает он.
Сганарель.
Ступай. Я помню все, могу тебе ручаться.
Изабелла.
Вас с нетерпением я стану дожидаться. Вернитесь же скорей, я умоляю вас! Когда не вместе мы, мне тяжек каждый час.
Сганарель.
Я скоро, мой дружок, не будь нетерпелива!
Изабелла уходит.
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Сганарель один.
Сганарель.
Такая умница, примерная на диво! Какой счастливец я! Какая радость мне Найти себе жену, достойную вполне! Вот женщин образец! Такие очень редки. Куда ни погляди, всё вольные кокетки, Болтуньи вздорные, они на весь Париж Тебя же высмеют, и как тут уследишь?
(Стучит в дверь к Валеру.)
Эй, где вы там, герой, любезник хитроумный?
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Сганарель, Валер.
Валер.
Что, сударь, нового?
Сганарель.
Ваш замысел безумный.
Валер.
Как?
Сганарель.
Вы ль не знаете, о чем нам говорить? Я думал, вы умней, к чему же нам хитрить? Меня раскаяньем морочили вы прежде, А сами вверились бессмысленной надежде. Я с вами вежлив был доселе, вас ценя, Но вы разгневаться заставите меня. Ужель не стыдно вам — ведь в здравом вы рассудке — Выдумывать опять такие злые шутки? Задумать девушку достойную увесть, Счастливый брак пресечь, ее пятная честь?
Валер.
Откуда странная к вам новость залетела?
Сганарель.
Хитрите! Мне о ней сказала Изабелла. Она велела вам сказать в последний раз, Что выбор совершен, что ясен он для вас, Что в сердце, верном мне, созрело оскорбленье, Что лучше умереть, чем это поношенье, Что вызовете вы ее сильнейший гнев, Преодолеть преград всех этих не сумев.
Валер.
Коль так она могла и вправду изъясняться, Я больше ничего не стану домогаться. Ясна мне речь ее, и, не вступая в спор, Уважить должен я столь строгий приговор.
Сганарель.
Вы сомневаетесь? Я сочинял, быть может, Когда передавал все, что ее тревожит? Так пусть она сама все подтвердит сейчас! На это я пойду, чтобы уверить вас. Вот вы увидите, что я не лгал пред вами, Что не колеблется любовь ее меж нами.
(Стучит в дверь своего дома.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Те же и Изабелла.
Изабелла.
Как! С вами он идет? Какая ж ваша цель? Вы в заговоре с ним против меня ужель? Очаровавшись им, заставите ли властно Меня любить его и принимать всечасно?
Сганарель.
Нет, крошка, потерять тебя мне было б жаль. Но он вообразил, что я презренный враль. Решил, что это все — мое изобретенье: Мол, любишь ты меня, ему ж — одно презренье. Хочу, чтоб ты его избавила сама От заблуждений тех, опасных для ума.
Изабелла (Валеру).
Как? Душу вы мою постигнуть не умели? Мои желания вам неясны ужели?
Валер.
О да! Известие, что до меня дошло, Меня, сударыня, лишь удивить могло. В сомнении я был: ваш приговор жестокий, Решающий судьбу моей любви глубокой, Мне так чувствителен, что я готов просить, Как ни обиден он, его мне повторить.
Изабелла.
Нет, приговором вы удивлены напрасно, Мои же чувства вам он дал услышать ясно, И, убежденная в их полной правоте, Я исповедовать готова чувства те. Да, с полной прямотой хочу поведать это: Судьбою мне даны различных два предмета, И чувства разные мне ими внушены, Волнуя сердце мне до самой глубины. Один избранник мой — души избранник вечный, Предмет почтения и склонности сердечной; Второй — за дикую привязанность его — Предмет презрения и гнева моего; Свидания с одним мне милы и приятны, От них в душе прилив веселья благодатный; Второй, наоборот, едва мелькнет в очах, Внушает втайне мне и ненависть и страх; Быть одного женой я всей душой готова И лучше жизнь отдам, чем выйду за второго. Но не довольно ли мне чувства открывать? К чему в мучениях жестоких изнывать? Я жду, что милый мне не медля меры примет И у немилого надежды все отнимет, Дабы освободил счастливый Гименей Судьбу мою от мук, что самой смерти злей.
