— Я сама пойду с тобой, — сказала Ван Бэрен. — И я добьюсь этого. Обещаю.
Как оказалось потом, обещание не было выполнено. “Перерыв на обед” была часовая передача, которая выходила в эфир в полдень. Ван Бэрен и Ним прибыли на телевизионную студию в 11.50. В фойе их встретила молодая женщина — ассистент программы. Как и многие, кто работает на телевидении, она была одета и выглядела так, будто неделю назад закончила школу. У нее был стандартный значок ее конторы, и очки она носила чуть не на макушке.
— О да, мистер Голдман! Вы будете в конце, без десяти час.
— Эй, минутку! — запротестовала Ван Бэрен. — Меня заверили, что мистер Голдман будет в начале передачи. Он — один из наших ответственных сотрудников, и его время очень дорого, особенно сейчас.
— Я знаю, — ассистент программы сладко улыбнулась. — Но режиссер изменил свое мнение. Тема мистера Голдмана достаточно тяжела. Она может подавить нашу аудиторию.
— Они и должны быть подавлены, — сказал Ним.
— Если они будут подавлены и затем выключат телевизоры, наша программа на этом закончится, — твердо сказала молодая женщина. — Может быть, вы хотите побыть на съемочной площадке, пока ждете? Тогда вы сможете посмотреть остальную часть передачи.
Ван Бэрен посмотрела на Нима и подняла вверх руки в знак бессилия.
Смирившийся, понимая, как много срочных дел он мог бы сделать за это потерянное время, он сказал ей:
— Ладно.
Ассистент программы, которая уже много раз разыгрывала такую сцену, сказала:
— Пойдемте со мной, пожалуйста.
Студийная площадка, расцвеченная и ярко освещенная, должна была выглядеть как жилая комната. В центре ее находился светло-оранжевый диван, на котором сидели двое постоянных ведущих, Джерри и Джин — молодые, живые, приятные люди. Три телевизионные камеры просматривали площадку, находясь в полукруге перед ней. Гости по одному присоединялись к ведущим под ярким светом.
Первые десять минут передачи были посвящены танцующему медведю из гастролирующего цирка, потом семидесятилетняя бабушка, приехавшая из Чикаго на роликовых коньках, заняла его место.
— Я износила пять пар, — похвасталась она. — Я была бы здесь раньше, если бы полиция разрешила мне пользоваться магистралями, соединяющими штаты.
Ее сменил “домашний доктор”.
— Он выступает каждый день и имеет огромную популярность, — сообщила шепотом ассистент программы. — Люди специально включают телевизоры, вот почему, когда вы идете вслед за ним, вас будут слушать.
Седеющая знаменитость в свои пятьдесят лет был хорошим актером, владеющим всеми телевизионными приемами, включая обезоруживающую улыбку. Он знал, когда предстать заботливым исцелителем и в какой момент показать упрощенную схему желудка.
— Мы поговорим сегодня, — сообщил он невидимой аудитории, — о запорах.
Ним зачарованно смотрел и слушал.
— …Многие люди напрасно беспокоятся. Чего не следует делать, так это принимать слабительное. Ежегодно их продается на миллионы долларов. Эти деньги выброшены на ветер, а многие препараты наносят вред вашему здоровью… Большинство запоров — плод воображения. Ежедневный стул может быть бесполезным фетишем… Пусть ваш естественный процесс идет своим ходом. Для некоторых является нормальным стул два раза в неделю. Будьте терпеливы, подождите…
Настоящая проблема в том, что некоторые люди не внимают сразу зову природы. Они заняты, они откладывают. Это — плохо. Организм расхолаживается, устает от стараний… Ешьте более грубую пищу, пейте больше воды… Ван Бэрен наклонилась к нему:
— О Боже, Ним! Прошу прощения.
Он мягко подбодрил ее:
— Не надо. Этого не миновать. Я только надеюсь, что мой запал не пройдет.
Доктора сменила реклама. Ассистент взяла Нима за руну:
— Ваша очередь, мистер Голдман, — она проводила его к центру площадки и усадила.
Пока продолжалась реклама, Ним и ведущие обменялись рукопожатиями. Джерри, нахмурившись, предупредил его:
— Вы последний. Времени у нас не много, так что отвечайте коротко. — Он принял листок с записями у рабочего сцены, затем, растянув губы в улыбке, повернулся к камере. — Наш последний на сегодня гость знает очень много об электричестве и нефти. Он…
После представления Джин четко спросила Нима:
— У нас действительно будут перебои с электроэнергией или это просто очередная паника по поводу того, что в конце концов так и не произойдет?
— Это не просто паника, и это произойдет. (“Вы хотели коротких ответов, — подумал Ним, — вот вам”.) Джерри посматривал в листок, который ему дали:
— Об этой вероятной нехватке нефти…
Ним быстро перебил:
— Она реальна.
Ведущий широко улыбнулся:
— Мы позволим вам справиться с ней. — Он вернулся к своим записям. — В любом случае, разве в последнее время у нас в Калифорнии не было избытка нефти? Нефть поступает с Аляски по трубопроводу.
— Были некоторые временные излишки, — согласился Ним. — Но теперь, когда вся страна отчаянно нуждается в нефти, любой излишек быстро исчезнет.
— Это может показаться эгоистичным, — сказала Джин, — но разве мы не можем доставить эту нефть с Аляски в Калифорнию?
— Нет, — Ним покачал головой. — Федеральное правительство контролирует это. У него уже есть программа распределения. Каждый штат, каждый город в стране давит на Вашингтон, требуя своей доли. Всем не достанется помногу, когда имеющаяся в стране нефть будет распределена.
— Я понимаю, — сказал Джерри, снова сверившись со своими записями, — “Голден стейт пауэр энд лайт” имеет тридцатидневный запас нефти. Кажется, это совсем неплохо.
— Эта цифра верна в определенном смысле, — подтвердил Ним, — и все же она лишь приблизительная. Во-первых, невозможно использовать всю нефть до дна каждого резервуара. Во-вторых, нефть не всегда там, где она нужна больше. Одна генераторная установка может оказаться без нефти, а другая имеет запасы, достаточные для нескольких дней, но возможности перевозки больших количеств нефти ограниченны. Тридцать дней нам не продержаться, двадцать пять — это уже более реалистично.
— Ну, — сказал Джерри, — будем надеяться, что все придет в норму прежде, чем пройдут эти дни. Ним сказал ему:
— На это нет ни малейшего шанса. Даже если соглашение с ОПЕК будет достигнуто, это займет…
— Извините меня, — сказала Джин, — но у нас мало времени, и у меня есть другой вопрос, мистер Голдман. Разве ваша компания не могла предвидеть того, что происходит с нефтью, и планировать по-другому?
Наглость, несправедливость, невероятная наивность вопроса поразила Нима. В нем поднялась злость. Подавляя ее, он ответил:
— “Голден стейт пауэр энд лайт” стремится именно этим и заниматься последние десять лет. Но все, что предлагала наша компания — геотермальные установки, гидроаккумулирующие электростанции, использование угля, ядерной энергии, — все было отвергнуто, отложено, расстроено теми…
— Мне искренне жаль, — сказал Джерри, — но мы выходим из времени. Спасибо, мистер Голдман, за то, что пришли к нам. — Он обратился к объективам камер:
— Среди интересных гостей в “Перерыве на обед” завтра будут индийский свами и…
По дороге от здания телевизионной станции Тереза Ван Бэрен удрученно сказала Ниму:
— Даже теперь никто не верит нам, разве не так?
— Они поверят достаточно скоро, — сказал Ним, — когда все будут щелкать выключателями и ничего не произойдет.
Пока шли приготовления к широкомасштабным отключениям электроэнергии и ощущение кризиса все больше охватывало “ГСП энд Л”, продолжали происходить некоторые нелепые вещи.
Одной из таких нелепостей были слушания по “Тунипа” в Энергетической комиссии; казалось, ничто не может заставить хоть чуточку ускорить темпы.
— Пришелец с Марса, обладающий хотя бы крупицей здравого смысла, — заметил Оскар О'Брайен во время обеда с Нимом и Эриком Хэмфри, — предположил бы, что в нашей нынешней чрезвычайной ситуации с энергией процедура лицензирования для проектов вроде “Тунипа”, “Финкасл” и “Дэвил-Тейт” должна происходить быстрее. Но он бы смертельно ошибся.
Главный юрисконсульт уныло ковырялся в своей тарелке.
— Когда вы находитесь там, на слушаниях, и наблюдаете, как пережевываются на новый лад старые аргументы о процедуре, можно подумать, что никто не знает или не хочет знать о происходящем вокруг, в реальном мире. О, кстати, появилась новая группа, которая бьет нас за “Тунипа”. Они называют себя ДПБРЭ, что, если я правильно помню, означает “Движение против бесполезного развития энергетики”. И по сравнению с ДПБРЭ Дейви Бердсон был просто нашим другом и союзником.
— Оппозиция — многоголовое чудовище, — размышлял Эрик Хэмфри и добавил:
— Поддержка губернатором “Тунипа”, кажется, мало что изменила, если вообще что-то изменила.
— Это потому, что бюрократия сильнее, чем губернаторы, президенты или любой из нас, — констатировал О'Брайен. — Бороться с бюрократией в наши дни все равно что бороться с морем грязи, когда стоишь в ней по самые подмышки. Я предсказываю: когда отключение электроэнергии затронет здание Энергетической комиссии, слушания по “Тунипа” будут продолжаться при свечах и ничего не изменится.
