Здесь пространная этическая доктрина завершается еще одним благословением (см. первое в стихе 5): Бог же надежды да исполнит вас всякой радости и мира в вере… (13а). Радость и мир, упоминаемые здесь, приводят на память определение Царства Божьего (14:7). Однако также присутствует и вера («в вере») как единственный путь к обретению радости и мира, и Павел молится о том, чтобы римские христиане исполнялись и тем, и другим. Павел также предвидит то, что они исполнятся великой надежды: …дабы вы, силою Духа Святого, обогатились надеждою (136). Центром первого апостольского благословения (5) было единство в поклонении; в центре же второго стоит «надежда». Он уже возвестил, что Писания несут нам надежду (4). Здесь он в молитве выражает свое желание, чтобы «Бог надежды» «обогатил» бы их этой надеждой.
Надежда всегда обращена в будущее. И так как Павел только что приводил пророчество Исайи о том, что Мессия станет надеждой язычников (12), то нетрудно понять, о какой надежде идет здесь речь. Павел обращает свой взор в то грядушее время, когда наступит «полнота» Израиля и язычников (11:12, 25). Это будет кульминация истории человечества со вторым пришествием Господа Христа, а затем пребудет слава новой земли и нового Неба, которую наследуют евреи и язычники вместе. Поэтому радость, мир, вера и надежда являются характерными христианскими чертами. Если вера — это путь к радости и миру, то переливающаяся через край надежда — их следствие. А все четыре качества — плоды действия в нас Святого Духа.
* * *
Обозревая теперь весь этот раздел (14:1 — 15:13), посвященный в основном взаимоотношениям сильных и слабых верующих, нельзя не поразиться тому, как замечательно подкрепляет Апостол свое этическое учение жесткими теологическими доводами. Мы выделим шесть из них, однако наиболее значимы три: доктрины о Кресте, воскресении и о последнем Суде.
Во–первых, Христос умер, чтобы стать нашим Спасителем. Как Бог принял слабого брата (14:1, 3) и как Христос принял нас (15:7), так и мы должны дополнить эту триаду, приняв друг друга. Разве можем мы погубить тех, ради спасения которых умер Христос? Второй базовый аргумент: Христос воскрес, чтобы стать нашим Господом. Об этом свидетельствует четкое апостольское утверждение (14:9). Следовательно, все люди, принадлежащие Ему, являются Его служителями и подчинены Ему— и сильные, и слабые (14:6 и дал.). И третье: Христос придет, чтобы судить нас. Все мы однажды предстанем перед Его троном, и каждый даст отчет за себя Богу (14:10 и дал.). Претендовать на право быть судьей других — значит посягать на монополию Бога. Ныне во многих церквях при совершении таинства причастия слышатся радостные возгласы: «Христос умер! Христос воскрес! Христос придет вновь!» И они не только выражают наше благоговение, они также воздействуют на наше поведение.
Следуя за ходом мысли Апостола Павла и размышляя над его наставлением о сильных и слабых в церкви, мы понимаем, как далеко все это от наших насущных проблем. Тем не менее, есть здесь два особых принципа, которые, в совокупности взятые, актуальны для всех церквей повсюду и во все времена. Первый: принцип веры. Все должно совершаться «по вере» (14:23), утверждает Павел. Однако «всякий» должен поступать «по удостоверению своего ума» (14:5). Значит, мы должны наставлять свою совесть Словом Божьим, чтобы укрепляться в вере, возрастать в своих убеждениях и в христианской свободе.
Второй: принцип любви. Все должно совершаться в любви (14:15). Нам следует помнить, что другие христиане — это наши братья и сестры и за них умер Христос, и поэтому мы любим, а не унижаем их, особенно же уважаем убеждения их совести.
Вера и любовь разграничены только в одном случае — когда речь идет о различении существенного и несущественного в христианской доктрине и в христианской практической жизни. Хотя не всегда легко провести между ними четкую линию раздела, все же можно руководствоваться следующим надежным критерием: истины, о которых Священное Писание говорит четко и определенно, являются существенными; вопросы же, по которым библейски мыслящие, ищущие и послушные Писанию христиане расходятся во мнениях, можно считать несущественными. Некоторые слишком уповают на «полноту» тех или иных деноминаций. Но существуют два типа «полноты»: принципиальная и непринципиапьная.
Доктор Алекс Видлер говорит о второй как об имеющей намерение «сохранять различия тех деноминаций, которые желают отличаться от других; церковь в этом случае представляет собой некую религиозную Лигу (нечто вроде «Объединенных религий», выражаясь современной терминологией) [727]. Мне нечего сказать в защиту такого беспринципного синкретизма». Далее он говорит, что истинный принцип полноты заключается в том, что «церковь должна придерживаться фундаментальных истин веры, в то же время допуская различия мнений по второстепенным вопросам, особенно церемониальным и обрядовым…»[728].
Что касается фундаментальных истин, вера первостепенна, и отрицание веры не оправдывается любовью. Во второстепенном же, любовь первична, и здесь никакое усердие в проявлении веры не может компенсировать дефицит любви. Вера наставляет нашу собственную совесть; любовь уважает совесть других. Вера дает свободу; любовь ограничивает ее. Никто не смог выразить эту мысль лучше, чем Руперт Мельдений, — имя, которое, по мнению некоторых, взял себе пот deplume Ричард Бакстер:
В важном — единство; В маловажном — свобода; Во всем — милосердие.
Заключение: Божье провидение в служении Павла
Послание к Римлянам 15:14 — 16:27
Итак, завершена грандиозная панорама апостольского благовествования (главы 1 — 11) и научения (12:1 — 15:13). Читатели могут подумать, что двумя благославлениями (15:5, 13) заканчивается Послание к Римлянам, но это не так: оно еще не окончено. Павел возвращается к вопросу своих взаимоотношений с Римской церковью, которого он касался в начале (1:8— 13). Он хочет рассказать об особенностях своего служения, чтобы объяснить, почему до сих пор не посетил их, и поделиться своим намерением сделать это вскоре.
Но прежде всего ему интересно, не обидели ли их содержание и тон Послания. Достаточно ли его полномочий для обращения к церкви, которую не он основал и которую ни разу не посещал? Не создалось ли у них впечатление, что он недоволен их христианской жизнью? Не слишком ли откровенен он был с ними? Видимо, Павел не был уверен, что его Послание будет верно воспринято; если это так, то вторая часть послания и вовсе обескуражит их. Он обращается к ним в очень дружеской манере (везде мы видим это искреннее «я — вы»); он говорит с ними ласково и с любовью («братья мои», 15:14). Он открывает им свое сердце, делясь своими мыслями о прошлом, настоящем и будущем своего служения; он смиренно просит их молиться за него и посылает им многочисленные приветствия. Таким образом он вводит нас в тайну исполнения замысла Бога через свое апостольское служение.
15:14–22
25. Апостольское служение Павла
Павел начинает с выражения доверия своим римским читателям: И сам я уверен о вас, братья мои, что и вы полны благости, исполнены всякого познания и можете наставлять друг друга… (14). Очевидно, что он прибегает здесь к известному и безобидному приему дипломатического преувеличения. Однако несправедливо было бы обвинять его в неискренности, также нельзя отнестись к его словам и как к «вежливому заискиванию» [729]. Он просто уверяет, что ценит их хорошие качества: доброту (agathosyne), обширные христианские познания, умение наставлять и увещевать друг друга.
Если же они так хороши как христиане и обладают такими духовными дарами, то чем же объяснить появление Послания именно в той форме, в какой оно было написано? Павел объясняет это двумя причинами. Во–первых, …писал вам, братья, с некоторой смелостью, отчасти как бы в напоминание вам… (15а). Апостолы уделяли большое внимание напоминаниям. Их миссия состояла в возвещении Благой вести как фундамента веры, поэтому они постоянно напоминали церквям фундаментальные истины, то и дело призывая их обращаться к ним (напр.: Рим. 6:17; 1 Кор. 15:1 и дал.; Флп. 3:1; 2 Фес. 2:15; 1 Тим. 6:20; 2 Тим. 1:13 и дал.; 3:14; Евр. 2:1; 2 Пет. 1:12 и дал.; 3:1; 1 Ин. 2:21 и дал.; Иуд. 3).
Во–вторых, Послание Павла написано именно так по причине уникального характера его служения как Апостола язычников, о чем он сказал уже трижды (1:5; 11:13; 12:3) (ср.: Гал. 2:9; Еф. 3:2 и дал.). Писал вам, братья… по данной мне от Бога благодати, — продолжает Павел (156), — быть служителем Иисуса Христа у язычников… (16а). И хотя Павел не был основателем Римской церкви, у него было право наставлять ее членов, так как благодатью Божьей ему дана особая миссия быть Апостолом языческих народов.
В следующих семи стихах Павел подробно останавливается на характере своего служения, подчеркивая при этом три его важных свойства.
