Дописав отчёт, Мартин удовлетворённо хмыкнул, отодвинул от себя лист бумаги, потянулся, и… Внезапно голову обожгла ужасная мысль!
«Вот чёрт, что же получается, – подумал он. – У доктора Рашера во время экспериментов по замораживанию погибло много людей, а у меня ни одного. А ещё те, кто не погиб у Рашера, сошли с ума. А я пишу в отчёте, что все живы и здоровы! Живы, это точно… А вот здоровы ли? Пока ещё ни один из них после экспериментов в себя не приходил…»
Он быстро нашёл документ с итогами аналогичных опытов в Дахау, проводимых самим доктором Рашером, и задумался. «Всего в экспериментах по “заморозке” было использовано триста узников Дахау, – гласил текст. – Девяносто из них умерли в ходе опытов, большая часть сошла с ума, остальные были уничтожены…»
– Вот, значит, как, – прошептал озабоченно Мартин. – У них «свинки» умирают, а у меня нет. Ознакомившись с моим отчётом, Рашер не поверит ни единой фразе! Выходит, я перестарался? Это с одной стороны, а с другой? За смерть хотя бы одного лётчика с меня снимут голову или отправят в Дахау в качестве той самой «свинки»? Так и есть, доктор Рашер меня подставил, однозначно! Гиммлер требовал от него экспериментов по замораживанию воздушных асов, а он перевёл стрелки на меня?
Вопрос, который Мартин поставил перед собой, оказался непростым.
«Чудодейственный препарат Мавлюдова ставит всех на ноги, – думал он сосредоточенно. – Иначе всё было бы по-другому. Однако препарат оказывает положительное целебное воздействие на человеческий организм, но… Интересно, а оказывает ли он такое же воздействие на умственные способности подопытных? Не случится ли такое, что лётчики, оставшись в живых, сойдут с ума? В документе из Дахау сказано, что таких случаев хоть отбавляй! А что, если развести целебный препарат с тем другим, который, со слов Мавлюдова, недоработан в связи с отсутствием какого-то компонента и вызывает мученическую смерть? Странно, но я ещё ни разу не открывал тот коричневый чемодан и не проводил проверочных экспериментов с его содержимым?»
Мартин встал из-за стола и с задумчивым видом прошёлся по кабинету.
«На ком его испытать? – думал он, расхаживая от стола к двери и обратно. – Военнопленных не осталось… Все “скоропостижно” скончались во имя “торжества германской науки”, не выдержав нагрузки на экспериментах. Тогда кто? Бурматов? А что, вполне пригодная кандидатура. Хотя нет… – он тут же отказался от такого выбора. – Кто знает, что ещё может произойти в этом дрянном мире? Хотя он и плетёт против меня интриги, но может ещё пригодиться. Так, кто там ещё остался у меня в “заначке”? Лётчики отпадают однозначно, солдаты охраны и сотрудники тоже… Остаются Мавлюдов, Шмелёв, кузнец и мулатка!»
Выпив стакан воды, Боммер снова задумался. «Итак, чтобы изучить эффект от недоработанного препарата, я должен испробовать на ком-то его “пагубное” действие? Мавлюдов? Нет, хотя он надоел своим нытьём хуже собаки, но… Он пока ещё мне нужен, пусть живёт! Шмелёв? Скромный и очень талантливый юноша… Моя, можно сказать, находка. У него лёгкая рука на операции, пусть живёт… В конечном итоге остаются кузнец и мулатка! Вот кем-то из них мне придётся пожертвовать!»
Мартин подошёл к сейфу, стоявшему в углу у окна, и открыл его. В чёрном чемодане хранились бутылки с «чудотворной» настойкой Мавлюдова. Это проверенное «снадобье» лечит от любого недуга. В коричневом же лежали бутылки с недоработанной настойкой, способной вызвать мучительную смерть.
Вернувшись к столу, Мартин заполнил стакан золотистым коньяком и залпом выпил.
«Нет, кузнеца травить пока рано. У него золотые руки, и он может быть востребован в любую минуту. Да тут ещё, с помощью прослушки, вскрылись весьма неожиданные обстоятельства. Кто бы мог подумать, что он отец Шмелёва? А может быть, неслучайно все они здесь собрались? Бурматов – хозяин замка, эта чёрная девка Урсула – его управляющая! Они всячески пытались скрыть это, но всё тайное всегда становится явным. Мавлюдов со Шмелёвым тоже сдружились, не разлей вода… Кузнец – отец Шмелёва… Как-то всё странно получается… И, что самое интересное, все они из сибирского городка Верхнеудинска! Надо будет после экспериментов заняться этими ребятками, всё выяснить, а уж потом решить, как с ними со всеми поступить! Вот чёрт, а я ведь не хочу никого умерщвлять? Так что же получается, испытывать смертоносный препарат не на ком?»
Мартин налил себе ещё полстакана коньяка и выпил.
«Ничего не остаётся, кроме как испытать препарат на ком-то из солдат. Между ними и выбор делать не обязательно. Плесну настойки в один из стаканов перед обедом или ужином и посмотрю потом, кому не повезёт! А что, загадочная смерть, тут и объяснять никому ничего не надо…»
Во избежание соблазна Мартин убрал недопитую бутылку обратно в сейф и подумал: «Отошлю-ка я отчёт Рашеру таким, каков есть, а поверит он или нет, его дело. А что, разве не может быть, что я более профессионален, чем он? Может случиться такое, что я значительно выдвинусь в медицинской науке? А что, разве я не добиваюсь этого всю свою жизнь? Эх, за это надо выпить… Хочу сбросить с себя хоть на краткий период бремя забот… Может, позвать для компании Шмелёва и Мавлюдова? Они не могут отказаться со мной выпить!»
Уже больше не думая ни о чём, повеселевший Мартин направился в подвал, где, как он знал точно, могут находиться его будущие собутыльники.
*
– Тебя интересуют такие пустяки? – спокойно осведомился Шмелёв. – А меня интересуют совсем другие вещи.
Его слова окончательно вывели из себя Мавлюдова, у которого всё уже кипело внутри.
– Какие же «вещи» тебя могут здесь интересовать? – жёстко произнёс Азат, краешком глаза наблюдая за собеседником.
Он приблизился к краю стены замка и посмотрел вниз.
– В каких отношениях ты был с Кузьмой Маловым? – спросил Дмитрий. – Что-то мне подсказывает, что вы ненавидели друг друга.
На Азата этот вопрос подействовал, как красная тряпка на уже разъярённого быка.
– Ах, вот ты как? – сузил он глаза. – На чистую воду меня выводить собрался? Считаешь, что по моей указке Боммер засадил в подвал твоего отца? Нет, Кузьма сам набедокурил, вот и определили его туда, где ему самое место!
Дмитрий промолчал, но смерил Мавлюдова таким взглядом, что тот поёжился и отвернулся. За то время, что они провели вместе, Дмитрий успел хорошо изучить характер Мавлюдова. Ему не раз приходилось наблюдать, как Азат ни с того ни с сего выходил из себя, кричал, матерился и даже топал ногами. Поэтому приглашение Мавлюдова поговорить на стену замка означало, что он в какой-то степени считается с ним.
По-своему объяснив его молчание, Азат произнёс приказным тоном:
– Не заводи при мне больше разговоров о своём папашке! Он ублюдок и скотина! Ты не знал его, никогда не видел, и… Послушай добрый совет, откажись от него!
Мавлюдов полагал, что всегда спокойный и уравновешенный молодой человек должен поблагодарить его за «ценный» совет, но… На этот раз его высокомерие подействовало на Шмелёва как подстёжка.
– Засуньте свой совет себе в задницу, – с вызовом произнес Дмитрий. – Я не знал раньше отца, но вас я тоже не знал.
– Ты что, спятил? – изумился Азат. – Ты отдаёшь себе отчёт в том, что говоришь? – добавил он резко. – Я бы на твоём месте немедленно извинился, и…
– Давайте оставаться на своих местах! – дерзко отозвался Дмитрий. – К тому же я знаю о вас нечто такое, чего никогда не слышал о своём отце!
– А что ты мог слышать о нём хорошее?! – вдруг взорвался Азат. – Это Малов с Бурматовым успели тебя обработать и настроить против меня? Это ещё те «типчики», поверь мне! Оба занимались такими делишками, что упаси бог их озвучить!
– А вы какими делишками занимались, не хотите рассказать? – парировал Дмитрий запальчиво. – Я помню, что произошло в тайге, когда я вывез вас с вашим другом на охоту! Вы умышленно ранили лося, чтобы он…
Мавлюдов отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Напоследок он, не оборачиваясь, заявил:
– Ты свободен, недоумок… Я позвал тебя сюда, чтобы обсудить более серьёзную тему. Но раз ты задался целью засыпать меня вопросами и упрёками, то…
Оставшись один на стене замка, Дмитрий задумался: «Надо полагаться на себя! Только на себя! Не зря же я…» Он оборвал мысль и рассердился на себя за то, что позволил чувствам возобладать над разумом. Он сжал в карманах кулаки, вскинул голову и посмотрел на горизонт.
«О чём собирался поговорить со мной Мавлюдов? – подумал он. – Может быть, найти его, извиниться и поинтересоваться?»
Думая об этом, он спустился со стены на второй этаж и, когда оказался в коридоре, увидел идущего навстречу человека.
– Не может быть?! – прошептал Дмитрий, мгновенно узнав его. – Так это тот самый лётчик, которому я вскрывал грудь и спас от смерти?!
