Мне довелось проводить проверку работы ярмарки, что находилась в Лужниках и была объектом товарного ажиотажа. После ряда звонков в депутатскую комиссию по поводу безобразий на этом базарном пятачке, я решил посмотреть на торговлю с близкого расстояния.
И вот картина: наряд милиции, обеспечивавший порядок у одного из магазинов, осаждаемых огромной толпой и разветвленной очередью, пропускает через ограждения прямо ко входу молодого человека. Через минуту он выходит из магазина с большим свертком и в сопровождении милиционера направляется прочь. Пара мирно беседует и обнюхивает парфюмерию, не замечая моих любопытных глаз. В закоулках ее ждет автобус и еще два милиционера, готовых делить улов.
Появление депутата в автобусе при разложенном товаре и алчно горящих глазах вызывает короткий шок и немую сцену, а потом невнятные оправдания, вроде того, что молодой человек просто зашел показать покупки. (У нас это принято — делиться с милицией радостью обретенного!) Потом стражи порядка постарались рассеяться в разных направлениях, не обращая внимания на мои требования представиться.
Записав номер автобуса, я вернулся к магазину и снова увидел "сладкую парочку": милиционера, упаковывающего товар, и гражданское лицо рядом с ним, по видимому, точно так же, как и в предыдущем случае, обеспечившее вынос товара из магазина. Ведь несун в форме — это как-то неудобно. Мое приближение к парочке было предупреждено одним из участников предыдущего эпизода по рации и торговый альянс быстро самоликвидировался.
Письмо с изложением этой ситуации было направлено в районное управление внутренних дел. Ответ, пришедший через месяц, был в таком духе: ты мне про Фому, я тебе про Ерему. Мол, провели совещание по недостаткам в работе, а в автобус доставляли нарушителей правил торговли на ярмарке.
Второе письмо в адрес руководства московской милиции должно было изобличить вранье и привлечь врунов и проходимцев в милицейской форме к ответу. Ничуть не бывало. Ответ из ГУВД лишь открыл маленький секрет: врунами и проходимцами оказались работники специализированного подразделения — ОМОН. А результат депутатского беспокойства таков: сержант получил выговор, лейтенант привлечен к "товарищескому суду чести среднего начальственного состава", а начальник отдела РУВД, направивший уклончивый ответ, "обсужден на оперативном совещании по месту службы". Вот и все.
По соображениям здравого смысла, берущие мзду за свою службу должны были быть привлечены к уголовной ответственности и лишены возможности работать в милиции. Этого не получилось. Подлая система хранила своих подлецов. Но и достигнутый депутатским письмом чахлый результат можно считать феноменальным, потому что уже через полгода на любые депутатские обращения вообще перестали отвечать. ОМОН становился неуязвим и вездесущ. Его готовили к настоящей «работе», к работе мастеров заплечных дел. Нужно было только отобрать наиболее циничных и жестоких.
Номенклатура справилась с задачей. Негодяйские батальоны верно служили ей и кроваво расправлялись с ее противниками.
В 1994 г. у омоновских гнезд можно было в явном виде зафиксировать плату номенклатуры за жандармские услуги. Многочисленным импортным лимузинам омоновцев не хватало места.
НАЕМНИКИ
Раньше наемники райкомов КПСС с блеском умели организовывать митинги, демонстрации и шествия "за власть Советов". После того, как КПСС приказала долго жить, ее опора — хозяйственная номенклатура — быстро отмежевалась от идеологических догм и направила своих ландскнехтов на защиту своих имущественных привилегий.
В это время Советы (особенно в Москве и Питере) принялись активно мешать хозяйственной элите строить свое баснословное благосостояние. Действиям Советов были противопоставлены наемники номенклатуры, предпринявшие силовые акции против избранных народом Советов. (О захвате зданий районных Советов Москвы и купленных демонстрантах мы уже упоминали в разделе "Невидимый фронт".)
Создание военизированных бригад — давнее увлечение московской бюрократии. Одно из характерных проявлений этого увлечения — передача помещения, выделенного ранее центру детского творчества «Полянка», Федерации молодежных правоохранительных клубов, занимающейся в основном охраной коммерческих киосков и унаследовавшей комсомольскую непосредственность от клуба "Юный дзержинец". Федерации было предоставлено право использовать помещения бесплатно, несмотря на то, что аренда квадратного метра составляла тогда примерно 500 рублей ("Куранты", 23.09.92). Боевики хорошо чувствовали свою безнаказанность. Во взаимодействии с префектом Центрального округа Музыкантским и начальником ГУВД Мурашевым, они проверили свою боевую выучку во время нападения на Октябрьский райсовет ("Правда", 05.09.92). Прокуратура, даже получая тумаки от номенклатурных наемников, предпочитала помалкивать.
С течением времени в административных округах Москвы были созданы так называемые группы быстрого реагирования, экипированные бронежилетами, щитами, дубинками, автоматами и «Черемухой». И все это не против бандитов, а против безоружных граждан. Именно с таким снаряжением вышли птенцы Мурашева против многодетных семей, захвативших дом № 10/2 по Нагатинскому проезду. Расправа была зверской ("ВМ", 16.10.92 «Дума», № 7, 1992). Бить беззащитного, бить до смерти — вот чему учились ландскнехты номенклатуры. И выучились.
Наемники номенклатуры вовремя проявляли свою решимость применить насилие в отношении своих политических оппонентов. Насильственные акции против депутатов Моссовета никого не удивляли уже в 1991 г. Скорее всего потому, что эти акции были спланированы и одобрены той же самой номенклатурой. А власть ее была уже настолько сильна, что даже изображать удивление не было нужды.
Цепь насильственных акций была начата нераскрытым убийством депутата Ю. И. Максимова, проводившего расследование финансовых операций при строительстве Северной ТЭЦ еще в 1990 г. Дело милицией было закрыто за недостатком улик.
Потом были и другие истории, в которых действие или бездействие милиции само по себе являлось преступлением. В подъезде своего дома был избит депутат Г. Иванцов, распутывающий мафиозные дела в строительном комплексе. Неоднократные нападения осуществлялись на депутата А. Бабушкина, ведущего правозащитную деятельность. Бандитские нападения едва не стоили жизни депутатам В. Бушеву (получил несколько ударов ножом) и П. Жукову (несколько месяцев залечивал травмы лица). Пресса написала про заместителя председателя Фонда имущества Москвы депутата О. Ахинина, что он пришел на сессию "с красиво забинтованной головой". Это произошло после того, как он получил удар по голове металлическим прутом. Уже после роспуска Моссовета нападения на бывших депутатов продолжались. Один из бывших депутатов убит на собственной даче, другой едва остался в живых после бандитского нападения… Криминальщина настолько перемешивалась с политикой, что разобраться в мотивах нападений на депутатов совершенно невозможно.
Как-то первый зам Лужкова К. Буравлев сказал совершенно наивную вещь: мол, бизнесмену нужна помощь города, иначе бизнес уйдет под защиту криминальных структур ("НГ", 01.12.93). Захлопнув рот, он наверняка уже знал, что соврал. Ему ли не ведомо, что и бизнес, и сама городская администрация формировали свои силовые резервы именно из криминальных структур? Ему ли было неизвестно, что особый отряд номенклатурного войска составили незаконные регулярные части, закамуфлированные под охрану коммерческих структур. Родная для Лужкова группа «Мост» к началу 1994 г., по признанию ее генерального директора, имела численность службы безопасности около 1 тыс. человек. Головной офис фирмы находился под боком у мэра и занимал в бывшем здании СЭВ несколько этажей. Помимо того, группа «Мост» начала полуофициальный подкуп московской милиции, учредив Фонд помощи отделу по борьбе с организованной преступностью. Во время октябрьских событий 1994 г. группа «Мост» мобилизовала 200 своих головорезов, которые участвовали в штурме Белого Дома и охраняли тело московского мэра ("Кто есть кто?", № 3, 1994).
Лужковым была придумана примечательная система финансирования правоохранительных органов. Любая криминальная структура, возжелавшая получить влияние на московскую милицию, могла зарегистрировать благотворительный фонд соответствующей направленности. Таких фондов в Москве было зарегистрировано около двадцати, а в попечительский совет правоохранительных органов вошел не только хозяин «Моста» В. Гусинский, но и еще 30 руководителей крупных коммерческих структур ("ЭиЖ-М", № 17, 1994). Другой вариант — финансирование милиции не из бюджета, а напрямую — через коммерческую структуру, создаваемую московской администрацией. Для этой цели создается гостиничный комплекс, от прибыли которого ГУВД будет получать около 25 %. Это уже не просто охрана коммерческих киосков в свободное от милицейской работы время. Здесь отрабатывается вариант полного поглощения милиции и превращения ее в одну из наемных организаций криминального мира.
