И вот однажды, в первых числах декабря, случилось так, что когда они возвращались с Бари к себе на Серый омут, то Пьеро вдруг неожиданно остановился шагах в десяти впереди Нипизы и стал присматриваться к снегу. Странный след соединялся с их собственными следами и вел прямо к двери избушки. Целую минуту Пьеро молчал от изумления и не мог двинуться дальше. След направлялся с севера, именно со стороны Лакбэна. Лыжи, видимо, были очень большими и, судя по тому, как глубоко вдавился под ними снег, гость должен был представлять собою очень крупного человека. И прежде чем Пьеро успел заговорить, Нипиза уже догадалась, в чем дело.
– Это фактор из Лакбэна! – воскликнула она.
И Бари подозрительно стал обнюхивать эти странные следы. Они слышали, как он заворчал, и Пьеро безнадежно пожал плечами.
– Да, это он… – ответил он угрюмо.
Сердце у Нипизы забилось, и они отправились далее. Она не боялась Мак-Таггарта, она не испытывала перед ним ни малейшего физического страха. Но какое-то странное беспокойство закрадывалось ей в душу при мысли о том, что он уже здесь, на Сером омуте. В самом деле, зачем он здесь? Что ему здесь понадобилось? Пьеро не нужно было отвечать ей на эти вопросы, даже если бы она и ждала на них ответа. Все равно она догадывалась обо всем и сама. Фактор из Лакбэна не имел здесь ровно никакого дела; он пришел сюда только из-за нее одной. Сцена у реки, когда он чуть не раздавил ее в своих объятиях и полетел затем с высокого берега в воду, пришла ей на ум, и краска бросилась ей в лицо и покрыла щеки. Не захочет ли он повторить свое предложение еще раз? Глубоко ушедший в свои мрачные мысли, Пьеро даже и не услышал, как она вдруг засмеялась. Это произошло оттого, что Нипиза заметила, с какой злобой Бари обнюхивал эти новые следы и как яростно он ворчал.
Десять минут спустя они увидали приближавшегося к ним человека. Это был не Мак-Таггарт. Пьеро узнал его и с громким вздохом облегчения стал пожимать ему руку. Это был Дебар, промышлявший на Крайнем Севере, в земле Баррена, далеко за Лакбэном, Пьеро знал его очень хорошо. Они были старыми приятелями и издавна снабжали друг друга ядами для лисиц. Поэтому они крепко сжимали друг другу руки.
– Да она уже совсем превратилась в женщину! – весело воскликнул Дебар, посмотрев на Нипизу.
И действительно, она глядела на него в эту минуту совсем как взрослая девица, и румянец покрыл ее щеки, когда он поклонился ей с такою церемонной вежливостью, точно это происходило целых два века тому назад и не здесь, а далеко, в цивилизованных местах.
Дебар не терял времени для объяснения своего появления у Серого омута, и прежде чем они дошли до избушки, и Пьеро и Нипиза уже знали, зачем, собственно, он к ним пришел. Фактор из Лакбэна собирался на пять дней в отпуск и потому выслал Дебара к ним вперед со специальным поручением, а именно: он требует, чтобы Пьеро явился к нему немедленно и помог в его отсутствие его конторщику и заведующему складом индейцу-полукровке. Пьеро сперва не возражал. Затем подумал: почему Мак-Таггарт послал именно за ним, а не за кем-нибудь другим? Почему он не обратился к кому-нибудь поближе? Но он задал эти вопросы Дебару не раньше, чем Нипиза затопила печь и принялась за приготовление ужина.
Дебар пожал плечами.
– Сперва он просил остаться меня, – сказал он, – но у меня больная жена: у нее чахотка. Она простудилась прошлою зимой, и я не могу надолго оставлять ее одну. Но он очень доверяет вам. Кроме того, вам уже известны лицевые счета всех охотников Компании в Лакбэне. Поэтому он послал меня именно за вами и просит вас не беспокоиться об убытках; при расчете он уплатит вам вдвое за все то, чего вы не поймаете за ваше отсутствие.
– А Нипиза? – возразил Пьеро. – Он рассчитывает, что я возьму ее с собою?
Нипиза уже давно прислушивалась к их разговору, стоя у печи, и легко вздохнула, когда услышала ответ Дебара:
– Он не говорил об этом ничего. Но, конечно, это было бы очень затруднительно для мадемуазель.
Пьеро утвердительно кивнул головой.
– Разумеется… – сказал он.
В этот вечер они уже более не разговаривали об этом. Но всю ночь Пьеро продумал и сотни раз задавал себе все один и тот же вопрос: почему Мак-Таггарт прислал именно за ним? Он был не единственным человеком, знавшим счетоводство Компании. Был, например, скандинав Вассон, который жил от форта всего только в шести часах, или француз Барош, живший еще ближе. Возможно, говорил он себе, что фактор приглашает его именно потому, что захотел подлизаться к отцу Нипизы и тем снискать себе дружбу самой Нипизы, потому что, без всякого сомнения, было очень большою честью, что фактор вызывал к себе именно его. И, несмотря на такое заключение, в глубине души Пьеро все-таки чувствовал что-то не то и относился к приглашению очень подозрительно.
Когда Дебар на следующее утро прощался с ним, он сказал:
– Передайте Мак-Таггарту, что я отправляюсь в Лакбэн послезавтра утром.
А когда Дебар ушел, он обратился к Нипизе:
– Ты останешься дома, моя дорогая. Я не возьму тебя с собою в Лакбэн. Мне сдается, что фактор вовсе не отправляется в поездку, а просто врет и что он тотчас же заболеет, как я к нему явлюсь. Но если хочешь идти туда и ты…
Нипиза выпрямилась, как тростник, по которому пробежал легкий ветерок.
– Нет! – воскликнула она так решительно, что Пьеро улыбнулся и стал потирать себе руки.
Таким образом случилось так, что на следующий же день после ухода Дебара Пьеро отправился к Мак-Таггарту в Лакбэн, а Нипиза стояла у дверей и махала ему платком все время, пока он не скрылся из виду совсем.
В это же самое утро Буш Мак-Таггарт поднялся с постели, когда было еще совсем темно. Всю ночь он никак не мог заснуть. Он вертел в руках злополучную фотографию Нипизы, то и дело смотрел на нее при свете лампы, и это еще более подливало масло в огонь. Все силы его натуры ушли в эту охватившую его великую страсть, и он только и думал о ней и придумывал способы, как бы ее удовлетворить.
Он уже перестал думать о преступлении – об убийстве Пьеро, и ему стало казаться, что он придумал новый, гораздо лучший способ. Нипиза уже не ускользнет от него. Теперь, когда ее отец будет гостить в Лакбэне, он отправится к ней в хижину на Сером омуте, и она одна будет не в силах что-нибудь с ним поделать. А затем…
Он засмеялся и в экстазе стал потирать себе руки. Да, после того, что там произойдет, Нипиза уже сама попросится в жены к фактору из Лакбэна. Она не захочет, чтобы все считали ее безнравственной. Нет! Она последует за ним добровольно.
Он позавтракал еще до рассвета и тотчас же, пока было еще темно, отправился в путь. Он нарочно взял путь прямо на север, а не на юго-запад, чтобы по его следам Пьеро не догадался о его намерениях. Мак-Таггарт решил, что он вовсе не должен знать и даже никогда не должен догадываться ни о чем, и потому отправился к Серому омуту кружным путем. Разочарования быть не могло. Для этого не было данных. Он был уверен, что Нипиза не последует за своим отцом в Лакбэн.
А Нипиза не ожидала никаких опасностей. Были минуты, когда сама мысль о том, что она будет одна, даже была ей приятна; это случалось, когда ей хотелось о чем-нибудь помечтать наедине или представить себе воочию что-нибудь такое, что она скрывала даже от отца. В такие минуты она одевалась в свое новое красное платье и старалась сделать себе такую же прическу, какая была изображена на рисунках в журнале, присылавшемся Пьеро два раза в год через Нельсон-Хауз. На следующий же день после ухода Пьеро она вырядилась именно так, но на этот раз распустила себе волосы и сделала себе на лбу кудряшки и перевязала их поперек головы широкой красной лентой. Она долго не могла сладить с этой прической, так как сегодня имела перед собой удивительный образец. Около ее зеркальца был приколот к стене лист из модного журнала, и на нем была изображена красивенькая мордочка, вся в кудряшках. Под ней была надпись: «Мэри Пикфорд». И по этой-то картинке из забравшегося сюда из залитой солнцем Калифорнии, за целые пять тысяч миль к северу, журнала Нипиза и старалась, оттопырив губки и нахмурив лоб, постигнуть тайну прически «маленькой Мэри».
Она гляделась в зеркало, когда вдруг неожиданно отворилась позади нее дверь, и в нее вошел сам Буш Мак-Таггарт.
Она никак не могла сладить со своими волосами, и щеки у нее пылали.
Глава XX
Напрасная борьба
Нипиза сидела к двери спиной, когда в избушку вошел фактор из Лакбэна, она удивилась, но в первые две-три секунды не обернулась. Она подумала, что это вернулся с дороги Пьеро; но пока она соображала это, до нее уже донесся лай Бари, и она тотчас же вскочила на ноги и посмотрела на дверь.
Мак-Таггарт не вошел, не приготовившись заранее. Он оставил свое ружье, ранец и тяжелую шубу на дворе. Он стоял в двери и, увидев Нипизу в ее красном платье и с пышной прической, так и обомлел от очарования. Судьба или случай опять посмеялись над Нипизой. Если бы в душе Буша Мак-Таггарта тлела хотя бы малейшая искра личной порядочности или даже милосердия, то и тогда бы она окончательно погасла перед тем, что он увидел. В своих грязных предвкушениях он и без того старался окружить образ Нипизы таким сиянием, на какое только было способно его воспаленное воображение. Но он даже и не представлял себе, чтобы она могла быть такою, какою стояла перед ним теперь, с широко открытыми от страха глазами и с ярким румянцем даже теперь, когда смотрела на него с таким испугом. Их глаза встретились в немом молчании. В словах надобности не представлялось. Она поняла его и без того. С быстротою молнии перед ней предстала вся роковая тайна, зачем именно он сюда пришел. Это была ловушка, а Пьеро, как на грех, не было дома. Она вздохнула так, что стон вырвался у нее из груди. Губы ее зашевелились.
