выбирает жертву возле деревень или возле поместий аристократов. Скорее всего, перемещается через виры…
— Потому его ещё прозвали Попрыгунчиком?
— Да. И потому, что он каждый раз появляется в новом месте. Крайне осторожен — его за это время так никто и не увидел. Либо выбирает момент, когда жертва одна, либо заманивает ее каким-либо образом… затем оглушает или одурманивает и уходит через вир вместе с жертвой.
Занятное дельце, зря я им не интересовался.
Большинство «водных окон» в Кайетте никак не охраняются — посты с оплатой бывают только виры крупных городов. Поскольку виры — это одно из Чудес Кайетты, вроде Камня Даров, и считается нехорошей приметой — платить за чудеса. Разве что небольшая жертва на благоустройство. Кое-где, правда, охрану ставят, но в лесах есть куча заболоченных и затерянных «водных окон» — и все время появляются новые.
— Вирников проверили?
— Что?
— Ребят из Водного Ведомства. Которые составляют карты «водных окон» и разведывают новые. По твоим словам выходит, что он слишком уж хорошо знает — как убраться из нужного места. Вот я и спрашиваю — вирников проверили?
Тербенно оскорбленно забубнил, что он и его группа все учли. Из чего я сделал вывод, что в Водное Ведомство бравый законник не обращался.
— Пока что мы определили двадцать восемь жертв. Однако, скорее всего, их больше. Он часто наносил удары у деревень… одиночная смерть в такой местности может пройти незамеченной, а следующую жертву он выбирал уже на другом конце страны. Из двадцати восьми — девять мужчин: восемь из них — от четырнадцати до семнадцати. Один — парень двадцати трех лет. Девятнадцать женщин, двенадцать из них — от пятнадцати до двадцати лет, семь — от двадцати до тридцати, старше тридцати нет никого.
Однако, ну и бардак же в Вейгорде: за два года не досчитаться трех десятков человек — и только сейчас как-то зашевелиться? Нет, понятно, что из-за удаленности первые смерти прошли незамеченными, потом местные сыскари неуклюже пытались справиться сами… Но потом-то они запросили Корпус Закона о помощи.
И Корпус ее оказал. Прислав Тербенно, а как же.
— И убивал он их медленно — точнее, по-разному, от трех дней до трех недель.
Я отодвинул грибы подальше.
— Медленно?
Законник брюзгливо дернул щекой.
— Иглы, порезы, кнут, ожоги. Переломы. Можно предположить, что и насиловал тоже. Один из моих подчиненных установил, что последнюю жертву поили зельями, которые используют целители. Значит, он исцелял их, чтобы потом мучить опять. Потом душил и оставлял тела неподалеку от места похищения.
— Засады… — заикнулся я.
— Местные сыскари пытались. Тела просто начали обнаруживаться у дороги, у порога родственников, в огороде, на поляне… В общем, бесполезно — не говоря уже о том, что дежурить приходилось большим составом, до девятницы.
— Почему просто не выставить патрули у каждого вира? Глядишь, что-нибудь и заметили бы.
В ответ Тербенно выдал фырк умеренной высокомерности.
— Насколько мне известно, Илаю Вейгордскому предлагали это. Но вместо согласия он вполне разумно запросил помощи у Корпуса Закона.
Предлагал, скорее всего, Дерк Горбун, Первый Мечник государства и двоюродный братец прекраснодушного короля Илая, особа угрюмая, но вполне толковая. К сожалению, распрекрасный Илай редко слушается своего кузена, а решения предпочитает принимать сам — или, вернее, позволяет министрам и жёнушке навязывать себе решения. Небось, кто-то из министров возмущенно вякнул, что не дело, мол, выделять сколько-то сотен солдат, чтобы охранять виры от убийцы, который, к тому же, непонятно, где нанесет удар. Потому что каждый Мечник, каждый Стрелок и каждый Огненный позарез необходим у границы с Айлором, в котором сидит и плетет свои козни страшный Хромой Министр. А все остальные войска тем временем шатаются вдоль границы с Велейсой — а то вдруг оттуда набегут разбойники или полезут отчаянные пираты. Никому, словом, нет дела до тихого, скромного Вейгордского Душителя.
— И ты, стало быть, олицетворяешь карающую руку правосудия, которая собирается удушить Душителя. Одного не могу понять: причем тут я и что тебе нужно в питомнике?
Вот оно! Крысолов меня прямо-таки почти одобрительным взглядом подарил за этот вопрос. Теперь он мог торжествующе вывалить на меня следующую фразу:
— Что ты знаешь об этом устранителе, Нэйше?
В одном Тербенно не просчитался: ему-таки удалось меня поразить. Я так и остался сидеть с открытым ртом. Да чего там — я дышать забыл.
Потому что быть же не может, чтобы моя ушибленная Судьба преподнесла такой сюрприз. И это уже перед тем, как совсем собралась было своротить мне челюсть.
— Он ведь появился тут как раз примерно в тысяча пятьсот девяносто пятом, — продолжил Тербенно, впиваясь в меня испытующим взором. — Немногим более, чем полтора года назад. Мне удалось установить, что время от времени он отлучается из питомника, иногда надолго. Уходит через виры, не так ли?
Я завороженно кивал: так ли, так ли.
Не верилось, что одна моя проблема из прошлого вознамерилась решить другую.
— У меня есть очень веские причины, — Тербенно заблестел глазами торжествующе, — очень веские причины подозревать его. С поличным я пока его не взял, но… Мы пригласили на место последнего преступления «нюхача» из Корпуса. Как ты думаешь, что он обнаружил?
Я был несколько сбит с толку расторопностью Крысолова, потому молча внимал.
— Ничего. Точнее, нашему Следопыту едва не отшибло чутьё, как только он попытался взять след того, кто подкладывал тело… очень мощный состав, в лаборатории Корпуса определили как одну из разновидностей зелий-«призраков». А на черном рынке их не достать, если у тебя нет приличной суммы денег… или хорошего травника-зельевара в знакомых. Я ведь не ошибаюсь, этот Нэйш не нуждается в деньгах?
Учитывая, сколько стоит один его костюмчик — совсем не нуждается.
— И я спросил себя — кому может прийти в голову воспользоваться таким составом?
— Любому здравомыслящему человеку, который не хочет, чтобы его поймали?
— Тому, кто постоянно имеет дело со Следопытом. У вас ведь тут есть Следопыт, в питомнике?
Я с дрожью начал понимать, что Тербенно, кажется, за время нашего расставания поумнел. Такое ощущение, что опоры мира сдвинулись.
— И еще кое-что. Местная служба сыска не обратила внимания, но я отыскал… — он прямо-таки сиял от осознания своей значимости. — На них всех были части животных. На последней жертве — пёрышко от певчей тенны. На одном из мужчин — перо грифона. Шерсть яприля, волосы единорога, коготь алапарда… я знаю только о нескольких случаях, но уверен, что это было всегда. Эти части лежали на груди у жертвы, когда тело находили.
— Черти водные, — пробормотал я. Ошеломлённая мина приложилась сама
