уж чем. И попал на обработку материалов следствия. Казалось бы, ничего такого, но ему, значит, приходилось просматривать личные дневники. Записи службы безопасности. Всякую жуть, которую на люди не выносят. День за днем смотришь всякие ужасы и ни хрена не можешь вмешаться. У него крыша поехала. Профсоюз назвал это «затяжной продолжающейся травмой». Мы все вроде как знали, чего ждать. Она мне его напоминает.
Джим заглушил микрофон и толкнулся следом за удаляющимися подошвами.
– Долго он продержался?
– Полтора года. Почти девятнадцать месяцев. Мы все считали, что это круто. Обычно люди через полгода находят способ сдернуть с такой работы.
– Думаю, полугода у нас не будет.
– Я просто к тому, что подружка-полковница была на грани еще до того, как все началось. И сейчас с ней неладно. Будь готов к тому, что тебе придется ее заново расстреливать.
– В прошлый раз на ней не было лаконской силовой брони, и то я ее не убил.
– Да, старина, – признал Миллер, – это осложняет дело.
Глава 42. Алекс
– Кормовое ОТО все равно дает лаг, – сказал Алекс. – Правда, теперь всего пятнадцать миллисекунд. Не так страшно.
– Понял, – ответил Амос, – но мне делать все равно нечего, а лаг есть лаг. Дай минуту, изолирую линию.
– Даю, – сказал Алекс.
В кабине стоял полумрак, как он любил, но и темнота его не успокаивала. Даже шум «Росинанта», знакомый, как собственное лицо в зеркале, звучал зловеще. От напряжения в спине и плечах уже не первый день побаливала голова, а когда он спал целую ночь, Алекс и вспомнить не мог. Еще до того, как Джим с Терезой отправились на станцию чужаков в обществе хладнокровной убийцы. До того, как Джим заразил себя протомолекулой. До того, как Дуарте взялся сбивать человечество в один гигантский организм, который, похоже, хотел убить лично его, Амоса и Наоми.
Если так подумать, некоторый недосып представлялся даже уместным.
– Есть, – сказал Амос. – Теперь попробуй.
Алекс прогнал тестирование.
– Все равно отстает.
– Ладно, теперь соединения кормового ОТО.
– Тот же лаг.
– Основное питание кормы?
– Там вроде порядок.
Вздох Амоса донес его выражение лица, хотя в камере верзила не был виден. Вздернутые брови, скривленный на сторону рот: мина отца, когда у сына что-то не ладится. Любовь и разочарование, смешанные в равных пропорциях.
– Ну, значит, дело в вакуумном канале. Попробую прозвонить.
Голос Наоми прозвучал снизу, из рубки, и в то же время по связи:
– Помощь не нужна?
– Не отказался бы, – ответил Амос. – Пары рук на эту работу маловато.
– Иду. – И уже только по воздуху: – Алекс, присматривай за вратами. Если кто-то войдет… – Подам голос, не волнуйся.
– Спасибо.
– Эй, Наоми? Просто хотел сказать: чем бы ни кончилось, летать с тобой было честью для меня.
– Еще одной прощальной речи я, кажется, не выдержу, Алекс.
– Да. Просто хотел, чтобы ты знала.
Она, помолчав, ответила:
– И для меня это была честь.
И ушла, втиснулась в пространство между обшивками, где Амос напоследок настраивал корабль.
Странно было подумать, что Амос остался без помощницы. Тереза не так уж долго прожила на «Роси», но Алекс привык к девочке, и перемена выводила из равновесия. Без Джима было еще хуже. Все хотелось его проверить: спит, или наблюдает, или спустился сварить себе кофе. Как-то не укладывалось у Алекса в голове, что Джима нет на «Роси». И Клариссы нет. И Бобби нет.
Теперь, когда дело шло к концу, он понял, что всегда вроде как ждал их возвращения. Глупо, если подумать, но совсем не казалось смешно. Со смерти Клариссы прошло много лет, но сердце Алекса терпеливо дожидалось появления ее имени в расписании вахт. Бобби ушла – и он видел ее смерть, – а все ждал ее голоса в камбузе, смеха и грубоватой пикировки с Амосом – так переругиваются брат и сестра.
Мертвые оставались рядом, потому что он не умел поверить, что их нет. Знать – мог. Мог понимать. Но, как потерявший дорогую вещицу ребенок, никак не мог избавиться от чувства, что, может быть, если еще поискать, найдется. Может, те, кого он любил, ушли не навсегда. Может, прошлое: его прошлое, его потери, его ошибки – ушло не так далеко, и еще можно вернуться и исправить, надо только хорошо постараться. Может, вопреки всему, все еще уладится.
– А сейчас проверь, – попросил Амос, и Алекс включил диагностику.
– Ну, черт побери! – восхитился он. – Получилось!
– Лага нет?
– Всего одна миллисекунда.
– Ага… ну, лучше не сделаем, – согласился Амос. – Соберу инструменты и перейду к рельсовой.
– Я буду здесь, – сказал Алекс, и слова эти сильнее обычного прозвучали молитвой.
Он обновил тактическую схему, убедился, что перемен нет, включил и снова выключил какую-то музыку. По последним данным, полученным до отключения трансляторов, первый корабль уже должен был войти в пространство колец. Не вошел – значит, ситуация изменилась, а как изменилась, ему узнать неоткуда. Еще мальчишкой, до зачисления в марсианский флот, он поддался на уговоры кузена поступить в школу боевых искусств. Среди прочих упражнений учитель велел ему натянуть на голову мешок и угадывать, с какой стороны атакуют более подготовленные ученики. Сейчас он испытывал похожую смесь беззащитности, настороженности и болезненно острого предчувствия. Алекс еще раз обновил тактическую схему.
В рубку под ним вернулась Наоми. Об этом возвестил сладковатый запах ромашки и металлический лязг застегивающихся креплений. Через несколько секунд в кабину доплыл голос Элви, истонченный и ослабленный передачей. Слов Алекс не расслышал, но говорила она напряженным отрывистым стаккато.
– Поняла, – сказала Наоми. – Только у меня сейчас немножко не хватает рук. Пришли кого-нибудь, я дам им допуск.
Алекс, чтобы не перебивать, выждал несколько секунд и крикнул вниз:
– С «Соколом» все хорошо?
– У них кончается запас таблеток «не лезь ко мне в голову». Элви планирует налет на наш медотсек.
– Если так посмотреть, это добрый знак, – заметил Алекс.
– Не пойму, как это у тебя получается.
– Ну, если бы Дуарте нас не опасался, мог бы просто дождаться, пока у нас кончатся лекарства, да? А он двигает корабли, отключает трансляторы и все такое. Это ведь не просто так. Значит, мы для него все-таки угроза.
– Сказал бы нам, чем мы ему угрожаем. То есть если бы он вежливо попросил… – В голосе Наоми отчаяние гармонично сливалось с черным юмором.
– Разберемся, – сказал Алекс. – Слушай, когда Элви возьмет в медотсеке, что ей там нужно, не втянуть ли переходник? Если не придется держаться за «Сокол», мы в бою будем маневреннее.
– Нет, – отказала Наоми. – «Роси» – флагман подполья, «Сокол» – флагман Лаконии, а все остальные корабли смотрят
