— Нет, — возразил Удалов, — так не пойдет. Вам жемчуга и золото, а мне сапогом под зад, правильно?
— Правильно! — злобно ответил Салисов.
— Ты к нам хорошо, и мы к тебе хорошо, — исправил грубость своего товарища Собачко. — Не обидим.
— Сколько? — спросил Удалов.
Внимание Собачко и Салисова было приковано к Удалову, и конечно же они просмотрели тропинку, которая углублялась в лес от автобусной остановки.
— А сколько ты хочешь? — спросил Салисов, не скрывая злобы.
— Миллион, — ответил Удалов.
Собачко даже тормознул.
— Ты что, — спросил он, — с луны свалился?
— Каждая жемчужина, погребенная в озере, — наставительно сообщил Удалов, — стоит не меньше миллиона. А их там целый сундук, правда?
— А ты откуда знаешь? — спросил Собачко.
— У нас свои местные легенды, — сказал Удалов.
Собачко промолчал, по его круглой кожаной спине видно было, как сильно он думает.
Салисов больно ткнул Удалова в бок кулачком.
— Кончай придуриваться! — рявкнул он. — Какой еще клад? Какой еще сундук?
Теперь настала очередь Удалова промолчать. Тропу на озеро Копенгаген они уже миновали, скоро надо будет высаживаться. И если раньше, перед отъездом, у Удалова оставались какие-то сомнения, то теперь было совершенно ясно: эти люди — жулики и бандиты, нужно им на озере Копенгаген что-то иное, нежели клад, и Удалов, разумеется, подозревал, что и зачем им нужно. И потому был готов сыграть благородную, но рискованную роль патриота Ивана Сусанина.
— Останавливай машину, — приказал Удалов.
— Зачем?
— Дальше идем пешком. По чаще. Лишнего с собой не брать, проверить обувь!
Собачко проехал чуть дальше, где был удобный съезд с дороги на лужайку, и загнал «мерседес» под одиноко стоящий могучий дуб.
Потом они вылезли из машины.
В лесу было мирно. Не боясь пришельцев, пели птицы, грибы выглядывали из-за пней, кузнечики сигали из травы, стараясь долететь до солнца. Чудесное время, чтобы гулять по лесу!
Удалов пошел первым, «поляки» за ним.
Видно было, что они не приспособлены для дальних походов, так как шли суетливо, тратя много сил. Удалов знал, что впереди их ждет обширное болото, и заранее злорадствовал.
Он на ходу рассуждал, и его рассуждения были пессимистическими. Сусанину было куда легче, потому что тогда стояла зима и был жгучий мороз. Так что заблудившиеся поляки вскоре замерзли до смерти. Собачко и Салисову смерть от охлаждения не грозила, следовательно, их надо уничтожить другим способом, а если способа не было, то завести в глухие дебри без возможности выхода. В таких глухих дебрях самому Удалову бывать не приходилось и, ясное дело, самому оттуда тоже не выбраться.
Не читая удаловских мыслей, но постепенно проникаясь тревожным чувством, которое навевали тесно стоящие вековые ели, искатели кладов нервно задавали вопросы.
— А вы-то сами на том озере бывали? — спросил Собачко.
Удалов заметил, что толстяк перешел на цивилизованную форму обращения, значит, в себе не уверен.
Когда такие люди в себе уверены, они обязательно тыкают.
— Как-то приходилось, — ответил Удалов, раздвигая удочкой еловые лапы. Зря он согласился взять с собой удочки — явная помеха в глухом лесу.
— Там опасно? — спросил Салисов.
Тут он запутался своей удочкой в ветвях и принялся тупо дергать ее, вместо того чтобы распутать леску.
— У нас тут везде опасно, — признался Удалов.
— А каких-нибудь редких животных на озере не замечали? — спросил Салисов, кидая свои удочки в кусты.
Хорошие, импортные, бамбуковые удочки. Надо бы запомнить место, чтобы на обратном пути подобрать.
— Я повторяю свой вопрос! — строго сказал Салисов. — Редких животных на Темном озере не встречалось?
Вот он, роковой вопрос! Его Удалов ждал и боялся. А как его боялся Стендаль — подумать страшно! Удалов взял левее, к болоту.
— Был случай, — отозвался он. — Сам я не присутствовал. Но Ложкин рассказывал. Только вы не поверите.
— Погодите! — позвал сзади Собачко. Он вырвался из еловых объятий и прыгал через корни и ветви. — Вы признавайтесь, — попросил Собачко. — А наше дело — верить или не верить.
— Была одна, — сказал Удалов, останавливаясь и поджидая Салисова. — Крупного размера.
— Крупного?
— Метра два по крайней мере.
— Таких не бывает, — сказал Собачко.
— Наши мерили.
— И какая она? — крикнул Салисов. Он догнал спутников и тяжело дышал.
— Зеленая, тиной воняет, — сообщил Удалов.
— Говорящая?
— Сказок начитались? — рассмеялся Удалов. — Разве щуки бывают говорящие? Они даже в цирке молчат, ей-богу!
Удалов счастливо смеялся, а Салисов, высоко прыгая через корни, догнал его и как следует врезал ботинком по заду.
— За что?! — закричал Удалов.
— Тоже мне хохмач нашелся! — ответил Салисов. — Щука, говорит.
— А что я должен говорить? Дельфин, да? Акула? Кашалот? Что я должен говорить?
Сейчас бы самое время бежать от этих мерзавцев, но, вернее всего, они догонят и убьют. Сусанина ведь тоже убили.
Эта мысль Корнелия огорчила. Он как-то об этом не подумал. Знал о древнем подвиге, помнил памятник Сусанину в городе Костроме, но начисто забыл, что Сусанин сначала принял мученическую кончину, а уж потом его почтили как могли. Кто-то этому был свидетелем. Кто-то бежал за ним по лесной чаще, скрываясь за темными стволами. А потом доложил о подвиге в партизанском штабе. А то бы никто ничего не узнал о Сусанине. Думали бы, что тот честно отрабатывал свой предательский хлеб, да заблудился.
В надежде на объективного свидетеля своего подвига Удалов внимательно обозрел окрестные кусты. Ему показалось, что он видит неясное шевеление за одним из них, но это мог быть какой-нибудь лесной зверек. На всякий случай Удалов подмигнул животному и побрел дальше в чащу.
— Ты над нами не издевайся, — бормотал злобный Салисов. — Щука!
Он так произнес это слово, будто Удалов и был вонючей скользкой щукой.
Удалов пожал плечами. Чего спорить с жуликами! Все Удалову было ясно: откуда-то Собачко и Салисову, а вернее всего, тому спонсору, которому они служат, попала в лапы ценная информация о фауне озера Копенгаген. Информация неполная, настолько неполная, что даже современное название озера, к счастью, им неизвестно. Как же это могло случиться? Впрочем, сейчас не время и не место заниматься расследованием. Важнее зайти в болото так, чтобы и их загубить, и в живых остаться.
Болото, известное всем грибникам, окружало истоки ручья Комсомольского, который, зародившись в тростниках, питаемый ключами, протекал с километр по густой чащобе и давал жизнь затем самому озеру Копенгаген. Надо сказать, что Удалов, как и Михаил Стендаль, не надеялся, что пришельцы из Москвы навсегда сгинут в зыбучих глубинах болота — не было там таких глубин. Главное было оттянуть время, дать возможность Стендалю предупредить своих на озере, эвакуировать кого успеется.
Так что Удалов с каждым шагом сбивался все левее, и, по его расчетам, они уже были близки к цели.
Под ногами уже начало всхлипывать, почва теряла свою изначальную твердость, и это смутило чуткого Салисова, который спросил:
— А правильно идем, а?
— Видишь, мокрее стало, — откликнулся Удалов. — Значит, приближаемся к водному резервуару.
— Не завязнуть бы в этом резервуаре! — передразнил Удалова Собачко.
— Не завязнете, — серьезно ответил Удалов. — Вы же мягкий.
Нельзя сказать, что Собачко воспринял слова Удалова как комплимент, но выругался он сдержанно, без истерики — приходилось смотреть под ноги, чтобы не провалиться между кочек.
Теперь надо было уже подумывать об отступлении, ведь кладоискатели добровольно не сдадутся. Но для этого следовало завести их поглубже в болото.
— Я дальше не пойду, — заявил Салисов.
— И не надо, — откликнулся Удалов. — Пошли обратно.
— Помолчи! — рявкнул Собачко.
Он вышел вперед и начал продвигаться сквозь тростники, с каждым шагом поднимая фонтаны брызг.
Попискивая от страха, махонький Салисов следовал за ним, быстро промокнув до пояса. Удалов замыкал шествие, стараясь отыскивать глазами и ногами незаметные для посторонних кочки. Но все равно промок.
Чтобы не было так страшно, Собачко начал петь бодрую песню прежних эпох:
Сердце мое ты отыщешь всегда
Там, за облаками, там, за облаками,
Там, та-та-там, та-та-там!
Под этот шум и плеск Удалов затормозил.
Громкое пение Собачко удалялось к непроходимому центру болота. Салисов пытался подтягивать, но голос его срывался на хриплый визг. Удалова тянуло за язык крикнуть кладоискателям, что им не повезло, так как они встретили на своем пути современного Ивана Сусанина в лице Корнелия Ивановича. Конечно, приятно кинуть врагам в лицо описание их ужасного будущего, но опасно, что в таком случае они кинутся к Удалову, догонят его и побьют. Не оставалось ничего иного, как незаметно отстать от кладоискателей и тропкой вдоль Комсомольского ручья, порой проваливаясь в грязь, побежать в сторону озера Копенгаген.
