как во внутренней, так и во внешней политике. Горбачев, напротив, хотя и стремился сохранить определенный импульс во внешней политике, был подавлен и озабочен своими усилиями по продвижению внутренних политических и экономических реформ. Однако в конце года он выступил со смелой инициативой в отношении вооружений в Европе, которая оживила его внешнюю политику.
Курс Рейгана на отношения с Советским Союзом
Президент Рейган показал, что он готов иметь дело с Горбачевым и готов улучшить отношения с Советским Союзом на его условиях. Прогресс в отношениях происходил только в тех областях и в той степени, в которой советская сторона была готова принять позиции США. Сближение, которое развивалось с 1985 по 1988 год, было обусловлено тем, что Горбачев был готов изменить советские позиции и принять американские. Это, в свою очередь, создавало для Горбачева внутриполитическую проблему среди тех, кто рассматривал начинающуюся разрядку с Соединенными Штатами как основанную не на взаимном признании интересов, а на советской капитуляции. Помимо многих других задач во внутренних делах, Горбачев столкнулся с необходимостью оправдать свою внешнюю политику и политику безопасности и продемонстрировать, что они служат советским интересам. Эта необходимость усиливала другие причины, побудившие его добиваться гласности и нового мышления в публичном советском дискурсе. Это также требовало от него д амичной и гибкой внешней политики.
Рейган мог, и фактически так и сделал, стоять на месте и ждать, пока Горбачев придет к нему в тех областях, где такое движение соответствовало пересмотренной и все еще меняющейся советской политике. Рейган объяснял советские перемены в основном американской силой и твердостью. Хотя это и не совсем неверно, такое обоснование было далеко от реальной мотивации нового мышления Горбачева.
В январе 1988 года Рейган опубликовал второй программный документ "Стратегия национальной безопасности США". Хотя он был более умеренным и сбалансированным, чем первый документ, выпущенный годом ранее, он также был пронизан взглядами времен холодной войны. В нем говорилось, что "в Советском Союзе мы слышим разговоры о "новом мышлении" и об основных изменениях в советской политике внутри страны и за рубежом. Мы, злодеи, приветствуем реальные перемены, но мы пока не видим ни ослабления роста советской военной мощи, ни отказа от экспансионистских устремлений". Политика Рейгана признавала, что "в результате изменений в стиле руководства Советскому Союзу удалось создать более благоприятный международный имидж", но, говоря об изменениях только в "стиле", она, похоже, отрицала изменения по существу, а говоря об "имидже", она ставила под сомнение реальность улучшений. Действительно, несмотря на то, что в вопросе о характере изменений он проявил непредвзятость, новый стиль советской политики, как было сказано, представляет собой "новый, продолжающийся и более изощренный вызов политик". Но "являются ли последние изменения реальной возможностью для более фундаментальных улучшений в отношениях с Советским Союзом, еще предстоит выяснить". И акцент был сделан на сохранении бдительности.
Роберт Гейтс, заместитель директора Центральной разведки, в своем публичном выступлении примерно в то же время был еще более категоричен. С минимальным преклонением перед политикой администрации по улучшению отношений, он заявил, что "хотя происходящие изменения открывают возможности для Соединенных Штатов и ослабления напряженности, Горбачев намерен улучшить советские экономические показатели, повысить политическую жизнеспособность внутри страны и сделать СССР более конкурентоспособным и сильным противником". Он продолжил: "Мы не должны вводить себя в заблуждение или позволять, чтобы нас вводили в заблуждение, считая иначе". Более того, даже в долгосрочной перспективе, опустив возможность того, что более фундаментальные изменения "еще предстоит увидеть", Гейтс сказал: "Мы не должны вводить себя в заблуждение, если мы считаем иначе".
Даже государственный секретарь Джордж Шульц, который с 1983 года настойчиво пытался улучшить отношения с Советским Союзом, в своей ключевой речи в феврале 1988 года, представляя то, что он считал "реалистичной оценкой природы советского общества и его политики", рассматривал "конечную цель" Советского Союза, готового иметь дело с другими странами и собственным народом "путем диалога, а не запугивания", как "отдаленную", а не "в обозримом будущем". Поэтому, сказал он, "мне трудно поверить, что наши отношения с Советским Союзом когда-либо станут "нормальными" в том смысле, в каком у нас нормальные отношения с большинством других стран". Поэтому "представляется маловероятным, что американо-советские отношения когда-либо утратят тот элемент, который всегда был и сегодня является сильно настороженным и временами враждебным".
В отличие от предыдущего года, 1988 год открылся обменом телевизионными новогодними поздравлениями Рейгана "гражданам СССР" и Горбачева "американскому народу", в которых главным конкретным элементом была цель - добиваться в течение года заключения договора СНВ о сокращении стратегических вооружений. (Послание Горбачева избегало каких-либо спорных вопросов; послание Рейгана стремилось оправдать стратегическую оборонную инициативу (СОИ) и призывало к разрешению региональных конфликтов). Но уже 25 февраля в беседе с редакторами газеты "Вашингтон пост" Рейган заявил, что времени слишком мало, чтобы достичь соглашения по СНВ до запланированного московского саммита в конце весны.
Три важных переговорных сессии между Шульцем и Шеварднадзе подготовили запланированный саммит и вынесли на себе основную тяжесть наиболее серьезных переговоров по другим вопросам: первая - 21-23 февраля, вторая - 21-23 марта и третья - 21-24 апреля. Шульц (в сопровождении генерал-лейтенанта Колина Пауэлла, советника по национальной безопасности) отправился в Москву на первое заседание, которое включало встречу Шульца с Горбачевым и обсуждение экономики между Шульцем и премьер-министром Николаем Рыжковым. Обсуждались вопросы СНВ,в центре внимания была проверка. Но прогресс был скромным. Советы безуспешно пытались добиться усиления обязательства соблюдать Договор по ПРО, подписанный в 1972 году. Стороны договорились разработать дополнительные протоколы проверки к подписанным, но еще не подписанным соглашениям 1974 и 1976 годов об ограничении ядерных испытаний. Горбачев пытался вызвать интерес к переговорам по обычным вооружениям, но Шульц не смог ничего сделать, кроме как согласиться на активизацию переговоров по мандату, проходивших в то время в Женеве. Горбачев также безуспешно пытался оспорить планы НАТО по новым военным программам, оправдываемым как "компенсация" за уничтожение ракет ядерных сил средней дальности (INF). Но хотя Шульц назвал вопросы СНВ "центральными", вопросы контроля над вооружениями не были самыми важными.
Афганистан вызывал большую озабоченность у обеих сторон, особенно у Советского Союза. Женевские переговоры под эгидой ООН продолжались, и Советский Союз согласился на относительно короткий период вывода своих войск, но после саммита в Вашингтоне возникла новая проблема - Соединенные Штаты изменили свою прежнюю позицию, согласившись прекратить поддержку моджахедов оружием в обмен на вывод советских войск. Эту измененную позицию занял сам президент Рейган, который не знал о предыдущем соглашении США (заключенном в декабре 1985 года). Советские усилия после
