— Пойдемте, достойные гости. Моя леди, молю вас, останьтесь. Аббат вскоре вернется к прерванной исповеди. Ну, а вы, достойнейшие, идите со мной.
* * *
Оказавшись во внутреннем дворе, Крис наклонился к Мареку и прошептал:
— Андре, эта женщина — чистый яд.
Марек улыбнулся.
— Я согласен с тобой, что в ней есть нечто такое …
— Андре, говорю тебе, нельзя верить ни единому ее слову.
— Ты думаешь? А мне показалось, что она говорила с изумительной прямотой, — возразил Марек. — Ей нужна защита. И она права.
Крис уставился на него.
— Защита?
— Да. Ей нужен боец, защитник, она хочет чемпиона, — глубокомысленно произнес Марек.
— Защитник? О чем ты говоришь? У нас всего… Сколько времени осталось?
Марек взглянул на свой веревочный браслет.
— Одиннадцать часов десять минут.
— Ну вот. Так что ты там толкуешь насчет защитника?
— О, просто пришла одна мысль… — Марек положил руку Крису на плечо. — Но это неважно.
11:01:59
Они сидели в большом зале среди множества монахов за длинным столом. Перед ними стояла большая миска с мясным супом, от которого поднимался ароматный пар, а посреди стола было расставлено множество блюд с горами овощей, говядиной и жареными каплунами. Но никто не тянулся к ним, все головы были смиренно опущены, пока монахи пели «Отче наш»:
Pater noster qui est in coelis
Sanctivicetur nomen tuum
Adveniat regnum tuum
Fiat voluntas tua.
Кейт непрерывно украдкой посматривала на пищу. Каплуны были только что сняты с вертелов! Они были необыкновенно упитанными, желтоватый жир до сих пор продолжал стекать на блюда. Но тут она заметила, что ближайший к ней монах, видимо, озадачен ее молчанием. Судя по всему, она обязательно должна была знать это песнопение.
Марек, находившийся по другую сторону от нее, громко пел:
Panem nostrum quotidianum
Da nobie hodie
Et dimmitte nobis debita nostra…
Она не понимала латыни и не могла присоединиться к хору, поэтому сохраняла молчание вплоть до заключительного «Аминь».
Ей показалось, что все монахи при этом посмотрели на нее и закивали. Кейт вся напряглась, ей стало страшно, что они начнут заговаривать с нею, а она не сможет отвечать им. Что же делать?
Взглянув на Марека, она увидела, что тот совершенно спокоен. Еще бы, он-то знает язык.
Монах, не сказав ни слова, передал ей блюдо с говядиной. Вообще, здесь никто не разговаривал. Блюда с едой передавали друг другу без просьб и благодарностей; единственным звуком в трапезной было лишь негромкое позвякивание ножей о тарелки. Они ели молча!
Кейт взяла блюдо, положила себе большой кусок, потом еще один, но тут поймала неодобрительный взгляд Марека и вручила блюдо ему.
В углу трапезного зала один из монахов начал читать что-то по-латыни. Кейт воспринимала этот текст как своеобразную музыку и ела под нее с жадностью. Она была так голодна! Она не могла припомнить, когда еще еда доставляла ей такое удовольствие. Она искоса взглянула на Марека. Тот ел с чуть заметной улыбкой на лице. Кейт попробовала суп: восхитительный — и спустя еще несколько секунд вновь посмотрела на Марека.
Он больше не улыбался.
* * *
Марек не сводил глаз с дверей. В этом длинном прямоугольном зале их было три одна справа от него, одна слева и одна прямо напротив них, посреди стены.
Несколько секунд назад он увидел группу солдат в зеленном с черным около правого входа. Они заглядывали внутрь, как будто их интересовало, что едят в монастыре, но оставались снаружи.
А теперь он увидел еще одну группу солдат: она собралась в центральном входе. Кейт подняла на Марека глаза, он склонился к ее уху и прошептал:
— Левая дверь.
Несколько монахов неодобрительно посмотрели на них. Кейт вновь взглянула на Марека и слегка кивнула, давая понять, что все поняла.
Куда могла вести левая дверь? Там не было никаких солдат, комната, куда вела эта дверь, была темна. Но, что бы там ни находилось, они были вынуждены идти на риск. Марек поймал взгляд Криса и слегка толкнул его — пора вставать.
Крис почти незаметно кивнул. Марек отодвинул тарелку с супом и начал было подниматься, когда к нему подошел монах в белой рясе. Наклонившись к самому уху, он прошептал:
— Аббат хочет сейчас же с вами увидеться.
* * *
Аббат монастыря Сен-Мер был энергичным человеком тридцати с небольшим лет, с телом атлета и острыми глазами торговца. Он был одет в изящно вышитую черную сутану, носил на шее тяжелое золотое ожерелье, четыре пальца руки, которую он протянул для поцелуя, украшали перстни с драгоценными камнями. Он встретил их в залитом солнцем дворе и теперь шел бок о бок с Мареком, в то время как Крис и Кейт держались позади. Повсюду толпились зелено-черные солдаты. Аббат держался добродушно, но то и дело резко менял предмет разговора, как будто стремился поймать собеседника врасплох.
— Я глубоко опечален присутствием этих ратников, — сказал аббат, — но боюсь, что в монастырь пробрались незваные гости — кое-кто из людей Оливера, — и пока мы не найдем их, придется быть поосторожнее. А лорд Арно любезно предложил нам свое покровительство. Довольны ли вы трапезой?
— Благодарение богу и вам, мой лорд аббат, очень довольны.
Аббат улыбнулся.
— Я ненавижу лесть, — сказал он. — И наш устав ее запрещает.
— Я буду осторожнее выбирать слова, — ответил Марек.
Аббат посмотрел на солдат и вздохнул.
— Такое количество солдат погубит все развлечения.
— О каких развлечениях вы говорите?
— Об охоте, конечно, об охоте! — горячо воскликнул аббат. — Вчера утром мы поехали на охоту и вернулись ни с чем; даже не увидели ни одного оленя. А ведь люди Серволя еще не подошли. Теперь они здесь, их две тысячи. Что бы они ни затеяли, они распугают всю дичь. Пройдут месяцы, прежде чем в лесах все успокоится. Какие новости о магистре Эдуардусе? Расскажите мне, потому что я изнемогаю от нетерпения.
Марек нахмурился. Аббат, похоже, действительно очень хотел узнать, что сталось с Профессором. Но при этом он, очевидно, рассчитывал на какую-то определенную информацию.
— Мой лорд аббат, он находится в Ла-Роке.
— О? С сэром Оливером?
— Да, мой лорд аббат.
— Это просто несчастье. Он передал вам послание для меня? — Вероятно, аббат заметил озадаченный взгляд Марека. — Нет?
— Мой лорд аббат, Эдуардус не давал мне никаких посланий.
— Возможно, тайное? Какая-нибудь тривиальная или, наоборот, ошибочно построенная фраза?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
