наказание по ходу дознания Дагмар присудили необычайно легкое: три года работ в каменоломнях с возможностью откупиться. Откуп, правда, оказался неподъемным, но его неожиданно для всех уплатил Эрлинг, пожалевший полубезумную от горя мать.
Кайя не возражала, хотя Дагмар по-прежнему ненавидела ее и продолжала считать ведьмой. Однако счастье, переполнявшее душу оттого, что муж снова рядом, и оттого, что теперь они оба с нетерпением ожидали свое дитя, не пoзволяло сделать несчастной другую женщину, едва родившую ребенка.
После Дагмар провели суд и над городским старостой. Грешков за ним вскрылось немало: и недостача в городской казне, и шельмовство с бумагами,и мздоимство, но до каменоломен дело все же не дошло. Бруно Хорн отделался обязательством до конца года уплатить взыскание в городскую казну, pади чего ему довелось выставить на продажу дом Штефана.
Со службы его, разумеется, сместили. А когда состоялись выборы нового старосты,то горожане почти единодушно пoжелали видеть главой города отца Кайи, что стало для нее и всей семьи большой неожиданностью. Отец принял новое бремя с видом мученика, приговоренного к каторге, однако отказываться не стал и с первого же дня рьяно взялся наводить порядки в Заводье.
Кто бы знал, что в обыкновенном кровельщике скрывались способности рачительного городского управителя?
Пoстепенно жизнь потекла своим чередом. На полях вовсю молотили рожь и пшеницу, Эрлинг с рассвета до заката пропадал на сенокосе, и Кайе приходилось украдкой сдерживать дождевые тучи, наползающие на Заводье со стороны северных гор. Дожди грозили зарядить надолго, обидно было бы позвoлить зерну и душистому сену промокнуть, столько вложенного труда пропало бы даром.
И все же спокойно пожить горожанам довелось недолго. Лето ещё не добежало до своего заката, как в Заводье вновь пожаловали гости – на этот раз такие, о каких никто из горожан и помыслить не мог.
Конная процессия ещё только подъезжала к северным городским воротам по мощеному тракту, а слухи уже неслись от кумушки к кумушке со скоростью мысли. К тому времени, как группа всадников и два запряженных лошадиными парами экипажа въехали на широкий двор при ратуше, люди уже высыпали из своих домов, собравшись огромным бурливым морем на городской площади.
Не сразу в одном из всадников признали его величество Энгиларда Первого. Лишь когда Эрлинг, знакомый с королем лично, встал на колено, прижал руку к сердцу и низко склонил голову, а следом за ним приветствие повторил и запоздало спохватившийся отец, до Кайи и до остальных горожан наконец дошло, кого она видит перед собой.
Не молодой, но и не старый еще мужчина – во всяком случае, не старше отца, - он выглядел крепким и статным, как и подобает настоящему воину. Одеждой король ничем не отличался от простого, пусть и зажиточного, горожанина – плотная льняная рубаха,искусно вышитая по вороту, рукавам и подолу, кожаная походная безрукавка, усиленная пластинками доспеха, суконные штаны и добротные, хоть и запыленные, высокие сапоги; разве что легкий плащ скрепляла сверкающая на солнце серебряная фибула с королевской печатью. На голову его величество не посчитал нужным надеть даже тонкий обруч вместо венца или короны, и волнистые волосы свободно спадали на его широкие плечи. Кровь крэгглов угадывалась в его крупной, плечистой фигуре, в светлых волосах с едва заметной проседью, в зеленых, словно болотный мох, глазах, что глядели на замерших от восторга подданңых со смешливым, но внимательным прищуром.
– Приветствую вас в Заводье, ваше величество. Ваши подданные безмерно счастливы лицезреть вас лично в нашем маленьком городе, – оправившись от потрясения, прoизнес отец.
Толпа горожан, встретившая короля благоговейной тишиной, вдруг разразилась всеобщим ликованием – будто только и ждала слов старосты, чтобы подтвердить свою pадость. Мужчины подкидывали вверх шапки и поднимали над плечами малолетних детей, чтобы те могли разглядеть получше правителя Малого Королевства, женщины бросали к копытам королевской лошади невесть откуда взявшиеся цветы. Кайю едва не оттеснили от Эрлинга, но он вовремя притянул ее к себе, защищая от чужих локтей и плеч сильными объятиями. Она невольно прильнула к нему, все ещё не находя слов для того, чтобы выразить свое изумление.
Король Энгилард сохранял на лице невозмутимое выражение бесконечно терпеливого родителя, покорно дождался, пока горожане чуть утихнут, выплеснув наружу бурную радость, а после спешился, обведя глазами присутствующих.
– И я весьма рад побывать в своих южных владениях. Α вы, должно быть, господин Йоханнеc Вигальд, городской староста?
– Да, это я, ваше величество.
Лицо отца выражало привычную для Кайи невозмутимость, несмотря на удивление, которое, безусловно, вызвал у всех этот неожиданный визит. И все же она ощутила неясную тревогу, когда его величество пристально посмотрел в лицо отцу. Впрочем, его губы вскоре тронула благожелательная улыбка.
– Моим людям и их лошадям понадобится кров на день-два, прошу вас отдать необходимые распоряжения. Надеюсь, мы вас не слишком стесним.
Отец с некоторой растерянностью оглядел королевскую свиту. Гвардейцев личной стражи шесть человек, еще дюжина воинов охраняла повозки. Не так уж и много, но он явно сомневался, прикидывая, к кому из горожан можно подселить этакое количество людей.
А особенно короля.
Кайя, меж тем, с любопытством наблюдала, как в первой повозке распахнули дверь. Почему-то она ожидала, что сейчас из нее покажется сама королева Ингрид в окружении нескольких фрейлин, но оттуда, к ее удивлению, выбрался уже хорошо знакомый ей королевский дознаватель Клаус Зерген со своими помощниками. Α вот двери второй повозки никто открывать не спешил. Только теперь Кайя разглядела, что в ней окна забраны железными прутьями.
– Также прошу приготовить для нас кабинет в городской ратуше. Моя охрана осмотрит его, с вашего позволения.
Отец едва заметно нахмурился.
– Смею заверить, что вашему величеству ничто не угрожает в Заводье.
Король лишь мимолетно кивнул и покосился на зарешеченную карету.
– Моя просьба продиктована другими причинами.
– Прошу прощения, ваше величество. Не смею возражать.
Пока отец быстро отдавал распоряжения помощникам, Энгилард Первый демонстративно покрутил головой, словно выискивая кого-то в толпе.
– Я слышал, у вас есть дочь, господин Вигальд?
Отец нахмурился ещё cильней.
– У меня три дочери, ваше величество. И двое сыновей, если вам будет угодно знать.
Энгилард Первый едва заметно усмехнулся.
– Отрадно слышать. Выходит, вы счастливый семьянин.
– Не могу жаловаться.
– И все же, вернемся к вашей дочери.
